Анатолий Александров (в центре) в окружении своих учеников
Жить в Киеве становилось все тяжелее, голод и холод не щадили никого, но брату Анатолия Борису все же удалось устроиться учителем в деревню. Тогда в селах был хоть какой-то шанс прокормиться и заработать денег. Поэтому Анатолий скоро отправился к нему и без проблем устроился преподавателем в местную школу, хотя ни образования (кроме школьного), ни опыта у него не было. В то время несколько классов могли заниматься в одной комнате – учеников было мало. Да и те, едва научившись читать-писать, покидали учебное заведение. Александров проработал в сельской школе около года. Это был незабываемый жизненный опыт.
Настало время возвращаться в Киев. Анатолий пошел на повышение и стал преподавателем физики и химии в старших классах 79-й средней школы. Туда его устроил бывший руководитель физико-химического кружка Лукашевич. Педагогический опыт у Александрова был небольшой, поэтому с проказами учеников он справлялся как умел. Один раз, когда пятиклассники совсем расшумелись и перестали слушаться, Анатолий так сильно ударил кулаком по столу, что тот распался на три части. После этого проблем с дисциплиной в его классах не возникало. Со старшеклассниками у него сразу установились очень теплые и дружеские отношения. Почти одногодки, они часто вместе ездили на экскурсии, а 10-е классы с удовольствием посещали его физико-химический кружок. Слава о новом преподавателе вышла далеко за пределы школы. Вскоре на уроки Александрова как на образцово-показательные стали водить целые классы. Видимо, педагогические гены бабушки Анны Карловны дали о себе знать.
С работой в кружке у Анатолия Александрова связана замечательная история. Однажды кто-то из ребят делал доклад по резерфордовской модели атома. Это сообщение произвело невероятное впечатление на слушателей, и было решено написать ученому письмо с просьбой выслать свои последние работы по теме. Письмо перевел учитель немецкого, и вскоре школьники получили оттиски статей от самого Резерфорда.
Через год Анатолий решил поступать в университет. Параллельно с учебой он хотел преподавать в школе, ведь это место приносило ему доход. Помимо научной нагрузки, на Александрове лежала еще и общественная – «политическая» карьера привела его в городской совет. Как член горсовета Анатолий имел некоторые привилегии, например, право передвигаться на трамвае по городу совершенно бесплатно, чем он безумно гордился.
Не иссякала у Анатолия и любовь к морским приключениям. В складчину со своими друзьями-преподавателями он купил шлюпку и часто плавал на ней по Днепру. С другом Борисом они совершили путешествие по днепровским порогам и вместе дошли до города Запорожье. Сначала они передвигались по реке довольно браво, не сильно обращая внимание на все более «жесткий» характер воды. Спохватились, когда уже было поздно – волны заливали их шлюпку целиком. Толя с Борей потерпели настоящее кораблекрушение – все вещи оказались за бортом, деньги промокли, а пластинки с фотографиями, ради которых они, собственно, и поехали, были испорчены. Но не беда! Даже с этой напастью справиться удалось: несколько дней они провели на маленьком острове, прямо как Робинзон Крузо: много купались, ловили рыбу, бегали в деревню за едой. Потом, когда шлюпка высохла, они решили по реке идти к Запорожью посмотреть на стройку Днепрогэса. Каникулы ребята с «шиком» продолжили на юге. В Херсоне Анатолий с Борисом купили билеты на пароход до Севастополя. Они вдоль и поперек исходили все южное побережье, побывали в древнем греческом городе Херсонесе, посмотрели на водопад Учан-Су. Под конец «бурного» отдыха выяснилось, что билет до Киева они купить не могут, поэтому взяли до Мелитополя в надежде, что домашние вышлют денег. Но хитрость не удалась, поэтому пришлось пару дней потрудиться на вокзале, чтобы заработать на обратный путь. Все же вояж закончился благополучно: до Киева Анатолий с Борисом доехали целыми и невредимыми.
Студенческая жизнь Александрова была разнообразной и полной приключений. В те годы Анатолий увлекся оперой. Чтобы заработать себе на развлечения, Александров устроился в театре осветителем. Главным плюсом работы было то, что рядом постоянно находились красивые балерины.
«Мы были молоды и легкомысленны, а в театре было много балерин. Это была очень веселая компания – и балерины, и балеруны, как говорится. И мы постоянно возили их по Днепру, катали на нашей шлюпке. И даже был такой номер однажды, что мы везли шесть балерин, а в это время налетела сильная «низовка», и мы как раз их всех против киевского пляжа и «утопили», потому что у нас сорвался парус, перевернулась шлюпка, и балерины оказались в воде. Но у нас были такие приличные отношения, что все это было, как говорится, хорошо и приятно».
За время работы в театре он успел не только увлечься балеринами, но и пересмотреть практически весь репертуар. «Севильский цирюльник», «Кармен», «Евгений Онегин», «Пиковая дама» – любовь к этим операм осталась с ним на всю жизнь.
Так как между учебой и работой приходилось практически разрываться, Анатолий оказался под угрозой вылета из университета. Но талантливый и смышленый студент быстро закрыл все хвосты и с легкостью сдал экзамены. Через друга Володю Тучкевича он узнал о физическом отделе Рентгеновского института, которым руководил профессор Роше. Там же Александрову вскоре после знакомства с коллективом предложили неоплачиваемую работу, но с оговоркой, что он будет делать установку под руководством самих Наследова и Роше. Появлялся в Рентгеновском институте Александров нечасто – на него навалился груз экзаменов, общественной и преподавательской деятельности. Однако когда он все-таки заходил в лабораторию, то оставался там до глубокой ночи и показывал хорошие результаты. За это Анатолия и прозвали «пропавшей грамотой». Жизнь в Рентгеновском институте была интересной: все делали доклады независимо от статуса и положения научной иерархии, обсуждали опыты и разрабатывали новые идеи по физике диэлектриков. В то время параллельно с Рентгеновским институтом диэлектриками занимался передовой ленинградский Физико-технический институт под руководством А. Ф. Иоффе. До Абрама Федоровича дошли слухи об успешных опытах коллег, и вскоре он начал посылать в Киев своих гонцов. Сначала приехал Семенов, который высоко оценил разработки киевлян, затем от института на Украину направили Френкеля, а уже потом и молодого экспериментатора Игоря Курчатова.
Это была первая встреча двух великих ученых и впоследствии хороших друзей. Курчатов оказался ровесником Александрова, энергичным и красивым молодым парнем. Он сразу же заинтересовался техникой и приборами в Рентгеновском институте. Игорь Васильевич моментально влился в компанию киевлян, они подолгу обсуждали свои эксперименты и наработки. Во время визита Курчатова в лаборатории Рентгеновского института произошел курьезный инцидент. В 20-е годы XX века достать оборудование, как и многое другое, было довольно трудно, поэтому в институте действовала строгая система: сотрудники завели специальную доску для инструмента, на которой был нарисован каждый прибор, и тот, кто не повесил его на место, должен был платить штраф. Деньги из штрафной кассы расходовали на совместные культурные выходы. Александров потом вспоминал: «Трибунал, в котором принял участие И. В. Курчатов, установил, что трубку на стол положил Даниленко. Но он в свое оправдание сказал, что положил с двух сторон от трубки книги, и она не могла упасть. Выяснилось, что одна книга была моя, я ее взял, сквозняк скатил трубку, и она разбилась. Нас приговорили к невиданному штрафу – по 3 рубля! Все мы поехали на Днепр, купили на всю кассу пива и дальнейшее обсуждение работ вели на песке Чертороя». Там в непринужденной обстановке Курчатов сообщил, что скоро в Одессе состоится съезд физиков. Абрам Федорович будет там, чтобы послушать их группу и пригласить к себе, в Ленинград. Окрыленные этой новостью, киевские физики бросились собирать чемоданы.
Но оказалось, что добраться до Одессы дело непростое, ведь ехать нужно было за свой счет, а зарплаты учителя на билет не хватало. К счастью, все закончилось благополучно. Уже в Одессе Иоффе после первой встречи сказал группе киевских физиков готовиться к отъезду в Ленинград. Жизнь налаживалась, а впереди участников съезда ждала туристическая поездка по Черному морю. Как всегда, не обошлось без приключений. В Севастополе Александров с Тучкевичем так увлеклись купанием в море, что пропустили гудок и опоздали на пароход. Кроме того, последние деньги были потрачены на сочный крымский арбуз. Догонять приходилось на туристической машине, причем помогать двум незадачливым пловцам вызвались все пассажиры. На пароход Анатолий с Владимиром благополучно сели уже в ялтинском порту.
«Мы росли, как на дрожжах»
В Ленинград киевляне договорились ехать в два захода. Сначала Наследов с Александровым, потом Тучкевич с Шаравским. В августе 1930 года первая партия ученых прибыла в Ленинград. Иоффе быстро очертил вновь прибывшим круг рабочих задач на ближайшее время, показал им лабораторию и устроил на проживание в местный Дом ученых. С одной стороны, все складывалось как нельзя хорошо, но с другой… Дом ученых располагался в старом дворце великого князя, и Александрову с Наследовым предстояло жить в его кабинете. Собственно, как и восьми другим людям. Анатолий потом со смехом вспоминал, что в целях безопасности ночью приходилось закрываться одеялом с головой, чтобы огромные крысы его не съели. Само помещение было холодным и в целом непригодным для жизни, да и с едой периодически случались перебои, а зарплаты научного сотрудника на все не хватало. Что тут скажешь, трудное было время. Ко всему добавлялась и непростая политическая обстановка. В ЛФТИ Александрову пришлось заполнять вполне обычную для тех лет анкету, и на вопрос под номером 25 «Принимал ли активное участие в Октябрьской революции и Гражданской войне, где, когда, в чем именно выражалось ваше участие?», он ответил