Обложка книги А. В. Луначарского «Религия и социализм. Часть первая».
СПб., 1908
Содержанием жизни Луначарского в 1907 г. стала работа над главным его трудом — книгой «Религия и социализм», и именно в рамках этой работы постепенно формировалась та самая «философская бомба», которая вскоре взорвалась и изменила многое, в том числе привела к почти полному разрыву его с Лениным и дальнейшему сближению с Богдановым и Горьким. Суть огромного замысла Луначарский объяснил 1 мая 1907 г. в предисловии к своей книге, отметив, что эта работа «в самых существенных своих чертах задумана около 10 лет тому назад, в годы ранней молодости», и что еще в 1898 г. автор прочел в Киеве реферат «Идеализм и марксизм», который был очень близок к взглядам его гимназического товарища Н. А. Бердяева, тогда еще совсем юноши, почти социал-демократа. Основные темы книги Луначарский сформулировал так: «О сущности религии вообще, о смысле и направлении развития религиозности, о связи научного социализма с заветными чаяниями человечества выраженными в религиозных мифах и догмах», но при этом он решил дать только «идейный абрис своей теории», говоря «об определении места социализма среди других религиозных систем». Автор признавался, что после его «восторженного обращения в марксизм» тот никогда не воспринимался им как «сухая» экономическая теория, а всегда как «благо и дело всего человечества», «как наука и как идеал из одного куска», который должен завоевать симпатии не только пролетариата, но и «всех передовых людей».
Суть теории Луначарского состояла в том, что религия, как «особое мироощущение человека, будет жить вечно», что «она теперь меняет свои формы» и что именно «научный социализм» становится новой формой религии. Понятно, что такой вывод не мог не привести в шок многих однопартийцев Луначарского, в том числе и Ленина. Однако к такому выводу автора привело глубокое исследование, о масштабах которого может свидетельствовать даже простое перечисление основных глав книги: «Что такое религия? Происхождение религии и важнейшие этапы её развития; Метафизика и историзм в религии; Антропологизм и космизм в религии; Очерк развития еврейской религиозности; Очерк развития эллинской религиозности; Новейшая философия; Пантеизм; Идеализм; Деизм; Материалисты; Утопический социализм; Научный социализм».
Главный вывод книги звучал следующим образом: «Итак, мы утверждаем, что религия жива и будет жить, но что она совершенно изменила свои формы. В сущности, и прежние религии выражали жажду счастья, и прежние стремились к нему познанием и трудом. Но теперь познание наконец очистилось, очистился и труд. Это очищение великих орудий человека от шлаков, нелепых гипотез и ложных приемов — могло лишь возвести религию на новую высоту, но никак не уничтожить ее. Итак, что же значит иметь религию? Это значит уметь мыслить и чувствовать мир таким образом, чтобы противоречия законов жизни и законов природы разрешались для нас. Научный социализм разрешает эти противоречия, выставляя идею победы жизни, покорения стихии разуму путем познания и труда, науки и техники».
Книгу объемом до 20 печатных листов автор написал в основном с марта по декабрь 1907 г., а первый ее том вышел в свет в мае 1908 г. в издательстве «Шиповник» в Петербурге. Второй опубликовали лишь три года спустя. Книжная судьба этого труда сложилась печально: в полном виде он вообще никогда больше не переиздавался, лишь в 1925 г. Луначарский, внеся изменения и поправки во второй том, убрав во многом из него религиозную терминологию, выпустил его в Москве под названием «От Спинозы до Маркса. Очерки по истории философии как миросозерцания».
В 1931 г. под прессом партийной критики Луначарский признался, что он совершил «чрезвычайно дурной шаг», когда в 1925 г. выбрал из второго тома «Религии и социализма» лучшие главы и опубликовал их под новым названием: «В этих предисловиях я отказывался от старой терминологии, делая отступления от моих вредных позиций, но это нисколько меня не оправдывает. Ни с какими предисловиями и замечаниями… давать эти книги было нельзя. Если партия в то время не высказала мне прямо своего выговора за такое неуместное возобновление вредных и осужденных книг, хотя бы и в переделанном виде, то это не лишает необходимости подчеркнуть здесь, что я считаю это переиздание старых ересей безусловно недопустимой ошибкой».
Последний раз некоторые статьи Луначарского по вопросам религии издавались около сорока лет назад. Настало время переиздать весь цикл его работ на эти темы, и тогда станет более понятна его особая позиция, во многом отличавшаяся от ортодоксальных «богоборческих» и атеистических идей первых лет революции. Это поможет объяснить и его попытки активного участия в создании «обновленческой» церкви в России, и его довольно сдержанное отношение к изъятию церковных ценностей, и его протесты против сноса церквей и монастырей. Еще в начале 1919 г. в статье «Об антирелигиозной пропаганде» Луначарский открыто говорил о вреде любых форм «глумящейся проповеди атеизма», о признании за каждым человеком полного права «исповедовать и проповедовать любую религиозную систему», о том, что «только популяризация истинно научной точки зрения на христианство и религию является оружием для достижения нашей цели». А через десять лет он заявил: «Нужно обхватить религию, зажать ее снизу, не бить, а устранять… и это может быть сделано только научной пропагандой, моральным и художественным воспитанием масс, в частности, подрастающего поколения…»[37]
Удивительно, что «богостроителем» стал человек, который много раз заявлял о своем атеизме чуть ли не с детства, утверждал: «…Я первый заявляю, что я не религиозен и что научно мыслящий социал-демократ не может быть религиозен». Религия понималась Луначарским как «такое мышление о мире и такое мирочувствование, которое психологически разрешает контраст между законами жизни и законами природы», «противоречие идеала и действительности». Приписывая религии некую внеисторическую сущность, он рассматривал ее не в качестве «опиума для народа», но «социального организатора». Во многом именно это вызвало резкую критику со стороны Ленина, который в письме к Горькому возмущался: «Из идеи бога убирается прочь то, что исторически и житейски в ней есть (нечисть, предрассудки, освящение темноты и забитости, с одной стороны, крепостничества и монархии, с другой), причем вместо исторической и житейской реальности в идею бога вкладывается добренькая мещанская фраза „бог = идеи будящие и организующие социальные чувства“.
Богом Луначарский называл „цельное социалистическое отечество“: „Это единственное, божественное, что нам доступно. Этот бог не родился еще — строится только. А кто б о г о с т р о и т е л ь? Конечно, пролетариат, в первую голову, в тот исторический момент, который мы переживаем“. Грядущий пролетариат, по словам Луначарского, согласно теории „богостроительства“, должен возродить, построить бога в своей душе, превратив социализм в свою новую религию». Луначарский заявлял: «Бога нужно не искать, толковал я, его надо дать миру. В мире его нет, но он может быть. Путь борьбы за социализм, то есть триумф человека в природе, это и есть богостроительство».
Как это ни странно звучит, Луначарский, для которого культурное развитие страны являлось «делом жизни», стал фактически одним из «евангелистов» формировавшейся постепенно, год за годом, социалистической идеи, которая на практике не могло не нести на себе некоторые явные «религиозные черты и образы». Луначарскому удалось, если проанализировать все его труды и статьи по религиозной тематике, то ли предвосхитить, то ли лично обосновать и сформулировать те черты особой «религиозности», которые несла в себе практика общественной жизни в стране 1917–1930-х гг. В облике российского социализма, как бы ни ругал «богостроителей» Ленин, не могли не отразиться в измененной форме глубокие религиозные корни русского и других народов, строивших новое общество. И важно, что эти черты и явления находили конкретное проявление в практике общественной жизни. Если просто их перечислить, то они покажут, что прозрения, предложения и установки Луначарского находили себя вольно или невольно в реальной картине советского строя.
На смену старым явились революционные праздники и обряды. Главным праздником нового строя стала годовщина Октябрьской революции, с помпой отмеченная в 1918 году, позднее добавились день рождения и день смерти Ленина. На первых порах революции существовали «красное крещение» — октябрины, «красное бракосочетание» — загс, «красное погребение» — кремация и «красная пасха» — 1 мая, предложенная Луначарским в пику христианству как весенний праздник «победы света и тепла».
Новые праздники с самого начала сопровождались массовыми театральными зрелищами и демонстрациями, призванными заменить крестные ходы и напоминать в каком-то виде элементы старых богослужений. Именно здесь принципы богостроительства нашли особое выражение. Идея революционного театра, где народные массы являются и зрителями, и участниками одновременно, была заимствована из опыта Великой французской революции, но доведена до совершенства. «Для того, чтобы почувствовать себя, массы должны внешне проявить себя, а это возможно, когда, по словам Робеспьера, они сами являются для себя зрелищем», — писал Луначарский, отмечая, что для зрелищ нужны массовость, идейный и ясный сценарий, динамичность и обязательно музыкальность, которые в совокупности могут внушить участникам любые идеи. «И подумайте, — утверждал Луначарский, — какой характер приобретут наши празднества, когда через посредство Всевобуча мы будем создавать ритмически действующие массы, охватывающие тысячи и десятки тысяч людей, притом не толпу уже, а действительно строго одержимую известной идеей, упорядоченную коллективную мирную армию… Нам нужно, чтобы музыка функционировала как общественное явление, нам нужно руководство массами».
Цель подобных празднеств Луначарский прямо увязывал именно с «богостроительскими» установками: «Чтобы массы сами себя увидели в великолепном преображении, как Христос на горе Фаворской „преобразился и лицо Его заблистало“. То есть народ, преображаясь, обретал в себе „божественное могущество“»