й машинки. Таков стиль Луначарского. Он не любит откладывать решений, он тотчас диктует их машинистке и секретарше, зарегистрировав, немедля вручает посетителю»[105]. Но были и отрицательные отзывы о работе наркома. Так, Д. И. Толстой утверждал, что тот «был демагогом чистейшей воды, человеком малоубежденным в проповедуемых им же самим коммунистических теориях, и лишь легко увлекаемым собственными словами. На него было невозможно положиться… Наружность Луначарского была вполне прилична, манеры не без изысканности; одевался он тщательно и носил на мизинце кольцо с рубином… Следует однако за ним признать ту заслугу, что он немало способствовал спасению и сохранению многих художественных и исторических сокровищ, в особенности находившихся в частном владении»[106].
А. В. Луначарский, В. В. Маяковский и начальник кинокомитета Д. И. Лещенко выходят из здания кинокомитета после конференции деятелей кино. Москва, 28 мая 1918 г.
[РГАКФД]
Придется повторить, что история Наркомпроса как важнейшего культурного учреждения страны того времени еще ждет своего подробного исследования. И для этого есть огромный массив документальных материалов, который хранится в Государственном архиве Российской Федерации (Фонд А-2306, 80 oписей, 76 474 единицы хранения, в том числе 14 751 дело по личному составу). В этом фонде сохранены дела и секретариата, и управления делами, и всех отделов и подотделов Наркомпроса, а также многих подведомственных ему академий, научно-исследовательских институтов, обсерваторий, политехнических и отраслевых институтов, учебных заведений в области литературы и искусства, театров, музеев, библиотек, литературных объединений, различных союзов и обществ, издательств и культурно-просветительских организаций. Видя этот массив документов, никак не скажешь, что культурная жизнь в Стране Советов не развивалась, несмотря на все сложности того времени. Впечатляют отчеты о проделанной работе, которые готовились в Наркомпросе к съездам Советов или к учительским съездам: они занимали не один десяток страниц и выпускались даже отдельными брошюрами. Не раз издавались в те годы и «Справочники Наркомпроса», которые представляли собой путеводители по структуре огромного ведомства[107].
Служба в отрыве от Москвы
Для понимания особенностей становления Наркомпроса следует иметь в виду важное, почти никем не указываемое обстоятельство: Луначарский не перебрался с правительством в марте 1918 г. в Москву, а просил Совнарком разрешить ему остаться в Петрограде. При этом он продолжал руководить Наркомпросом, «заведование текущими делами и участие в СНК» передавал своему заместителю в Москве Н. К. Крупской. Ленин лично утвердил его предложение. Подоплека такого решения состояла не только в том, что именно в Петрограде были сосредоточены основные культурные объекты страны — от Эрмитажа, Русского музея до дворцов и театров, а также академические институты и вузы. Похоже, что Ленину был нужен «свой человек» при председателе Петроградского Совета Зиновьеве. Так что Луначарский будет числиться заместителем председателя Совета комиссаров Союза коммун Северной области. Окончательно в Москву он переедет только через год и 2 месяца, 3 мая 1919 г.
Луначарский сам сформулировал цель своего пребывания в Петрограде в записке в Совнарком: «…Было бы опрометчиво возлагать ответственнейшую роль руководителя советской жизни в Петербурге только на председателя Совета т. Зиновьева… Тут необходима коллегия. И в коллегию эту, по-моему, должен быть введен один из народных комиссаров, и притом сравнительно популярных в Петербурге. Он может быть оставлен в качестве Народного комиссара Северной области для координации деятельности Советов этой области и постоянных сношений с правительством в Москве. Третьим в коллегию мог бы войти любой энергичный и опытный товарищ. Я решаюсь предложить товарищам народным комиссарам лично себя на пост их официального представителя в Петрограде. Я думаю, что известие о том, что я остаюсь в городе, хоть немного смягчило бы горечь покидаемого правительством центра… Я сознаю всю ответственность, которую беру на себя, всю тягостность, опасность, скажем, почти гибельность той позиции, которую я прошу у вас позволения занять, но, если я не ошибаюсь, занять ее является моим долгом»[108].
Это предложение было поддержано, и оно действительно ставило Луначарского в сложное положение: «Центральный Комитет хотел вменить мне в обязанность быть в месяц три недели в Москве и одну в Петрограде; только после энергичного протеста мне удалось добиться того, чтобы половину времени проводить здесь и половину в Москве. Ни один Народный Комиссар не поставлен в такое невыгодное положение, как я, потому что я должен в моей административной и политической работе разрываться на два одинаковых Комиссариата».
Крупская, которая в марте 1918 г. была утверждена заместителем наркома просвещения, признавала: «Переезд в Москву разбил на время нашу работу. Народный комиссар по просвещению продолжает работать в Петрограде, и отсутствие его сильно отзывается на работе комиссариата». Для Крупской фактическое заведование в Москве Наркомпросом оказалось не по силам, она несколько раз инициировала принятие на заседаниях Государственной комиссии по образованию подобных обращений: «Просить А. В. Луначарского поспешить с переездом в Москву», но ничего не получалось. В итоге 22 мая 1918 г. Луначарский обратился в СНК с просьбой утвердить заместителем наркома М. Н. Покровского «за отказом настоящего заместителя Н. К. Крупской». Ленин поддержал жену, понимая, насколько сложно ей выполнять возложенные на нее функции, и предложил оформить это обращение как постановление СНК. Крупская останется на долгие годы членом коллегии Наркомпроса и будет занимать в нем ответственные посты, в том числе заведующей отделом внешкольного образования, председателя Главполитпросвета. В 1929 г. она вновь станет заместителем наркома просвещения, но уже под руководством А. С. Бубнова.
Следует пояснить, что Союз коммун Северной области, в который входили Петроградская, Псковская, Олонецкая, Архангельская, Вологодская, Череповецкая, Новгородская и Северодвинская губернии, был временным образованием, когда еще только шло формирование общероссийской власти и некоторые регионы страны имели большую самостоятельность. В мае 1919 г. этот союз, который имел даже свой Комиссариат иностранных дел, был ликвидирован, управление районами стало подчинено центральной власти, и Луначарский мог спокойно перебираться в Москву. До этого он так и не смог сдержать обещания «половину времени» пребывать в Москве, а другую в Петрограде. С 4 апреля 1918 по 23 апреля 1919 г. он только 9 раз выезжал в Москву, в том числе на заседания СНК, в среднем на 10–12 дней. Так что в столице он повел только 3 из почти 14 месяцев.
И конечно, как заместитель Зиновьева и «негласный» представитель Совнаркома на севере России Луначарский в этот период вынужден был ежедневно заниматься не только вопросами культуры, выезжая иногда в близлежащие к Петрограду районы. Если внимательно посмотреть летопись его деятельности за этот период, то выяснится, что ему приходилось заниматься и вопросами продовольствия, борьбы с голодом, заготовкой хлеба с докладами Ленину (Луначарский был даже председателем аграрной секции VIII съезда РКП(б) в марте 1919 г., подготовив две резолюции по работе в деревне), и вопросами беспризорников и детских колоний, в том числе организации в городе детских площадок с питанием, создавая под своим руководством «Совет защиты детей», и вопросами «реквизации в Петрограде помещений», и жилищно-коммунальными проблемами городской жизни, и вопросами связи города с крестьянством северных областей, и вопросами работы в прессы и издательств. Луначарский участвует в политических акциях: организует похороны В. Володарского, обращается «Ко всему цивилизованному миру» вместе с Зиновьевым и Дзержинским по поводу убийства Урицкого, выступает в поддержку Калинина на посту председателя Президиума ВЦИК после смерти Свердлова.
О гигантском напряжении свидетельствует беседа наркома с американским журналистом Рисом Вильямсом в начале апреля 1918 г., когда Луначарский, который «выглядел в эти дни более мрачным», чем обычно, сказал: «Нам, может быть, придется оставить Москву, но если перед уходом мы и хлопнем дверью, то все равно вернемся назад!»
22 октября 1918 г. в Петрограде было опубликовано постановление «О заместителе председателя СНК Северной области»: «На время отъезда тов. Г. Зиновьева на фронт Заместителем его в должности председателя СНК Северной области назначается тов. Луначарский»[109]. До 1 ноября он был фактическим главой Петрограда. И это, конечно, свидетельствовало о его авторитете не только в Северной столице, но и в стране. Показательно, что между Лениным и Зиновьевым возникали споры о целесообразности отъездов Луначарского в Москву. Например, 20 января 1919 г. Ленин телеграфировал в Петроград: «Луначарский имеет важные дела здесь, а те две причины для отъезда, которые Вы передали ему по телефону, несущественны».
Портрет А. В. Луначарского. Художник Юрий Анненков.
[РИА Новости]
Понятно, что Луначарскому приходилось сталкиваться и с репрессивным аппаратом. Он отметился заступничеством за членов кадетской партии, арестованных в начале 1918 г., за жену великого князя Михаила Александровича, отрекшегося от престола и высланного из Петрограда в Пермь. Показательна его попытка смягчить участь великого князя Николая Михайловича (1859–1919), известного историка, почетного члена Императорской академии наук, автора фундаментальных исследований царствований российских императоров XVIII–XIX вв., который считался одним из основных противников Николая II в «великокняжеской фронде». Он находился вместе с другими великими князьями с 21 июля 1918 г. сначала в Доме предварительного заключения, а потом в Петропавловской крепости в качестве заложника. Из великих князей на свободу в ноябре 1918 г. был выпущен лишь один Гавриил Константинович, болевший острой формой туберкулеза. Произошло это прежде всего благодаря заступничеству М. Горького, обратившегося при поддержке Луначарского непосредственно к Ленину.