(1) пролетарская культура — коммунизм
(2) проводит РКП
(3) класс — пролетариат — РКП — Советская власть. В этом мы все согласны?»
В итоге Политбюро постановило «провести на съезде резолюцию о возможно более точном повторении и изложении принципа более тесной связи Пролеткульта с Наркомпросом и подчинении его партии… На местах, где существуют организации Пролеткульта, их отношение к отделам народного образования таково же, как и в центре, т. е. они являются подотделами соответствующих отделов народного образования». Затем Политбюро еще дважды, 11 и 14 октября, обсуждало вопрос о Пролеткульте, поставив задачу выработать «самую детальную инструкцию о взаимоотношениях Пролеткульта и Наркомпроса».
В это время обострилась и борьба между «реалистами и футуристами» в Высших художественно-технических мастерских (Вхутемас), цель которых был определена в постановлении Совнаркома от 18 декабря как подготовка «художников-мастеров высшей квалификации для промышленности». За несколько дней до этого, 10 декабря1920 г., в ЦК поступила докладная записка от имени студентов Вхутемаса, в которой утверждалось, что «с первых дней революции дело художественного образования Республики, руководимое Отделом ИЗО Наркомпроса, где безусловно преобладало (называющее себя левым) футуристическое направление в искусстве, пошло по путям совершенно неправильным и прямо противоположным интересам пролетариата… Среди учащихся началось брожение, и в Московских мастерских группа студентов до 150 человек отказалась учиться у футуристов, доказывая, что программа, вопреки заявлениям ИЗО и руководителей мастерских, совершенно необъективна, что объективных методов преподавания нет и что методы преподавания, а равно и преподаватели новых мастерских, — явно выраженные представители кубистических и иных извращенных направлений в искусстве». Студенты требовали создания во Вхутемасе мастерских, «где всякий желающий мог бы получить все необходимые знания для того, чтобы стать мастером и приобрести прочный фундамент к дальнейшей его деятельности как художника, не предрешая его направления в искусстве».
Эта записка была послана Н. П. Горбуновым для «реагирования» Луначарскому, который потребовал отчета от заведующего ИЗО Штеренберга, но тот, отвергнув обвинения, заявил, что ничего особенного предпринимать не надо. Дело вылилось в проверку мастерских Наркоматом рабоче-крестьянской инспекции. Его комиссия после месяца обследования пришла к выводу о необходимости реформы высшей художественной школы: «Как известно, с первых моментов революции группа молодых художников-футуристов захватила в свои руки дело управления государственной политикой в делах изящных искусств, провозглашая именно свое искусство либо чисто пролетарским, либо указующим верные пути к созданию коллективистического искусства будущего.
Почти трехлетняя деятельность этой группы изобразительных искусств привела к тому, что и ВЦИК, и Совнарком, и ЦК РКП, и Московский Совет РД неоднократно и по различным поводам высказали свое определенное отрицательное отношение к порабощению всего изящного искусства Республики новыми футуристическими течениями. Поддерживавший первоначально футуристов нарком просвещения силою вещей должен был изменить свою точку зрения и признать, что „все строительство Республики в вопросах искусства нельзя подводить под футуризм“ — знак, под которым идет отдел изобразительных искусств Наркомпроса. За все время своего существования отдел ИЗО не сумел выполнить основной своей задачи — стать регулятором государственной политики в делах изобразительных искусств».
Вывод, к которому пришла комиссия, звучал так: «Футуризм, конечно, далеко не покрывает собою всех течений современного искусства, имеющих равные с футуризмом права на существование и развитие. Если футуризм не оправдал возлагавшихся на него чаяний — стать единственным верным путем к пролетарскому искусству, то он, естественно, не может быть признан единственным покровительствуемым государством направлением в искусстве, как это было фактически до сих пор. Стремясь к созданию нового пролетарского изобразительного искусства, государство должно предоставить в этой области такую же свободу исканий и преподавания, какую оно предоставляет в области театра и музыки»[215].
Эта записка была датирована 2 марта 1921 г. и подписана профессором В. А. Никольским. А 25 февраля во Вхутемас (где, кстати, училась дочь умершей Инессы Арманд) вместе с Крупской приехал Ленин, который сам захотел убедиться в том, что же происходит в мастерских, и был очень встревожен, когда в ответ на шутливый вопрос услышал: «Ну а что вы делаете в школе, должно быть, боретесь с футуристами?» — ему отвечали хором: «Да нет, Владимир Ильич, мы сами все футуристы».
Это вызвало на следующий день известный упрек Ленина Луначарскому, высказанный ему и Покровскому во время их встречи в Кремле: «Хорошая, очень хорошая у Вас молодежь, но чему Вы ее учите!» На встрече со студентами Ленин поинтересовался также, как они находят вещи Луначарского, например, «Маги», а на их встречный вопрос «смеясь, ответил: „Ну, это кому как“».
Как вспоминал сам нарком, он «не присутствовал при разговоре его в Вхутемасе, в общежитие которого он как-то заезжал, так как там жила, если не ошибаюсь, какая-то молодая его родственница. Мне потом передавали о большом разговоре между ним и вхутемасовцами, конечно, сплошь левыми. Владимир Ильич отшучивался от них, насмехался немножко, но и тут заявил, что серьезно говорить о таких предметах не берется, ибо чувствует себя недостаточно компетентным. Самую молодежь нашел очень хорошей и радовался их коммунистическому настроению»[216]. Имея в виду «Письмо о Пролеткультах» от 8 декабря 1920 г., нарком позднее сообщал: «Я не осведомлен об этом ближе, но думаю, что здесь была большая капля меду самого Владимира Ильича. В то время, и совершенно ошибочно, Владимир Ильич считал меня не то сторонником футуризма, не то человеком, исключительно ему потворствующим, потому, вероятно, и не советовался со мною перед изданием этого рескрипта ЦК, который должен был, на его взгляд, выпрямить мою линию»[217].
16 апреля 1921 г. Луначарский просил коллегию Наркомпроса утвердить заведующим ИЗО вместо Штеренберга Натана Альтмана, который, однако, тоже относился к «левому течению» и долгое время был помощником Штеренберга, а также он выступил за снятие с поста заведующего отделом ИЗО Главполитпросвета П. Ю. Киселиса, который был художником реалистического направления. Ленину стало известно об этом, и он 6 мая 1921 г. одновременно с запиской самому наркому со словами: «А Луначарского сечь за футуризм», направил записку и М. Н. Покровскому: «Паки и паки прошу Вас помочь в борьбе с футуризмом и т. п. 1) Луначарский провел в коллегии (увы!) печатание „150 000 000“ Маяковского. Нельзя ли это пресечь? Надо это пресечь. Условимся, чтобы не больше двух раз в год печатать этих футуристов и не более 1500 экз. 2) Киселиса, который, говорят, художник-„реалист“, Луначарский-де опять выжил, проводя-де футуриста и прямо и косвенно. Нельзя ли найти надежных анти футуристов?»
Наркому, который, по сути, не был сторонником футуризма, а лишь старался не особо вмешиваться в действия ИЗОотдела, давая свободу его руководителям, пришлось после этого занять более жесткую позицию по отношению к левым художественным течениям. Однако борьба «реалистов и футуристов» во Вхутемасе продолжалась еще долго. 13 июня 1921 г. с запиской на имя Ленина, содержащей жалобы на «новаторов» футуристического толка, от имени почти 600 студентов мастерских выступила все та же инициативная группа. И Луначарскому пришлось опять оправдываться перед Лениным, что «вопрос это сложный» и что содержащиеся в записке сведения «сплошь безобразно преувеличенны и тенденциозны»[218].
Позднее, в конце 1922 г., Луначарский признавал, что «ни в одной области искусства мы не имеем такой свирепой и беспощадной борьбы партий, как в области живописи», и что сначала «на некоторое время футуристы взяли вверх», изгоняя «из школ реалистические направления», однако «футуристическое искусство не понравилось пролетариату, не захватило широких масс, встретило отпор в партийных кругах и в настоящее время перешло от наступления к обороне»[219].
Художник Д. П. Штеренберг на Первой русской художественной выставке в Германии. Берлин, 1922.
[Из открытых источников]
Член президиума Государственного ученого совета Наркомпроса В. Н. Шульгин в своих неопубликованных воспоминаниях рассказывал, насколько острым был конфликт Ленина и Луначарского на почве «футуристических художеств». Он часто общался с тем и другим и оставил такую зарисовку об эстетических взглядах наркома: «А все-таки это искусство, — говорил Анатолий Васильевич, рассматривая холст, в центре которого воткнута игла, а на ней болтается кусочек материи. — Искусство? — Да, новое искусство. Его надо уметь понимать. Я понимаю». А однажды Шульгин вышел вместе с Лениным из Дома союзов: «В Охотном ряду стояли палатки, размалеванные футуристами. — Нравится? — спросил меня Владимир Ильич. — Нет. — А вот Анатолию Васильевичу нравится, что с ним поделать. А поделать надо». Далее Шульгин сделал очень важное добавление: «Но, когда Владимир Ильич говорил: „За это следовало повесить Луначарского“, а говорил он это не раз… звучала любовь и ласка, и это прекрасно чувствовал Луначарский. Это видели и другие. Владимир Ильич бесспорно любил Луначарского и многое прощал ему». Однажды после возвращения Луначарского с фронта и его рассказа о происходящем там, у него состоялся необычный диалог с Лениным, который на слова наркома, что Реввоенсовет больше «не пускает его на фронт», ответил: «Ну, это еще посмотрим. Расстрелять вас никому не дам»