Отсылки к действительности той эпохи больше походят на сегодняшние телевизионные новости. И даже строятся по такому же принципу, когда жизненно важное для всей страны чередуется с полной чепухой и фольклорными небылицами:
«По прожекту сенатора Шувалова учреждён первый в России банк из казённой суммы для дворянства.
В Москве через газеты ведомость из Некепинга, что на острове Масе в Ютландии, близ Западного моря, четверо рыбаков в ночи “поймали против чаяния так называемую сирену или морскую женщину. Оное морское чудовище походит сверху на человека, снизу на рыбу; цвет на теле жёлто-бледный; глаза были затворены; на голове волосы чёрные, а руки заросли между пальцами кожею”.
По прожекту сенатора Шувалова уничтожены внутренние таможни.
При пожарном несчастье с Головинским дворцом у Елисаветы сгорело четыре тысячи пар платьев, что составляло некоторую часть её гардероба.
По прожекту сенатора Шувалова учреждается первый в России банк для купечества.
Сенат рассуждал о воспитании для императрицы двух медвежат: “Чтобы знали ходить на задних лапах и через палку прыгать”.
Царскосельский дворец имел машины, которые поднимали в этажи гостей, сидящих на мягких диванах.
Сенатор Шувалов получил Гороблагодатские заводы многолюднейшие и на великом пространстве лежащие.
По дороге в Царское Село смердели лошадиные трупы.
“Императрице пришла фантазия велеть всем придворным дамам обрить головы. Все её дамы с плачем повиновались. Императрица послала им плохо расчёсанные парики. И себя тоже обрила”.
К Гороблагодатским заводам, после передачи их Шувалову, было приписано 16 132 крепостных душ.
Крестьянин погородной Яранской слободы Леонтий Шамшуренков изобрёл самобеглую коляску и объявил, что сделал он коляску, “а теперь может сделать сани, которые будут ездить зимою без лошадей; может сделать также часы, которые будут ходить у коляски на задней оси и будут показывать на кругу стрелою до 1 000 вёрст, на всякой версте будет бить колокольчик”».385
Пересказ сюжета – это скорее пересказ исторических событий. Поэтому позволим себе уклониться от этой затеи.
Роман же получился большой, увесистый и добротный во всех отношениях. В 1936 году он не был допечатан. В 1994 году, увидев впервые свет, не был прочитан. Изданный в 2013-м, как можно судить, точно так же не был прочитан. У нас. В России. За рубежом же он шёл нарасхват, как и другие романы Мариенгофа. Случилось несколько переводов на европейские языки. Немцы писали о нём научные работы. Словом, роман оказался востребован – но не там, где предполагал автор.
Ревность
Начиная с «Циников», в текстах Мариенгофа постоянно присутствует тема измены. Кроме уже упомянутых произведений, есть у нашего героя лирическая комедия «Не тот дом», где главного героя – архитектора – обманывает жена. Есть одноактная пьеса «Отвратительная женщина, или Сорокалетний дурак» – название говорит само за себя. Жена находит письмо, в котором муж пишет какой-то молоденькой девице, что собирается покинуть семью и провести с любимой остаток жизни. Разыгрывается сцена ревности, а в итоге оказывается, что это стародавнее письмо, которое муж писал как раз ей, жене. К ней когда-то он и ушёл.
Стихи Мариенгофа тридцатых годов тоже большей частью посвящены этой теме:
Безумцы верят женщинам
И сну.
Хожу полжизни с этой дамой под руку,
И даже сплю я с этой дамой рядом,
И ссорюсь, и мирюсь, и вместе утоляю голод,
Имею сына от неё, кончающего школу,
И дочь с развратными глазами, —
И ничего не знаю в этой даме.
Вот и нашей любви капут.
Не она ли была безмерной?
Я сказал:
– Что ж, так все живут.
Ты сказала:
– Не все, наверно.
<…>
Как же быть-то?
Расстаться что ли?
Ну, ударь!
Закричи!
Что-нибудь разбей.
Ты моя до физической боли,
До мозга моих костей.
<…>
Ты не слушаешь,
Ты холодна,
Нет тебя холодней на свете.
Это же буря в стакане воды –
Наша любовная буря.
И ты такая же, И ты.
Боюсь подумать
И сказать.
Ты мучаешь меня невероятно,
Ты для меня, как кошка, непонятна:
Глупа, горда или упряма,
Зеленоглазая, с хвостом пушистым, дама?
Примеры можно множить и множить. Неясно, однако, имеет ли этот сюжет жизненную подоплёку? Была ли измена? Со стороны Мариенгофа? Или – Никритиной? Мемуаристы – от Михаила Козакова-младшего до Израиля Меттера – в один голос называют их самой прочной парой. Никритина говорила, что жизнь их была нераздельна: куда он, туда и она. Один раз только проговорилась Ларисе Сторожаковой: когда Мариенгоф душил её от ревности, Анна Борисовна лишь сказала: «Дверь закрой – соседи увидят»386.
Очевидных доказательств измены нет. Но слишком часто попадаются тексты, которые подводят к определённому выводу. Стихи, сюжеты сценариев и пьес, наконец, появившиеся в 1937-м «Записки сорокалетнего мужчины:
«Женщины часто повторяют:
– Я его люблю сама не знаю за что. Вот суки! повязывающиеся с теми, кто настиг их».
«У женщин половое чувство – это и есть их душа. У мужчин же душа душой, половое чувство половым чувством. Слияние одного с другим – это редчайший случай, это – любовь».
«Все женщины распутны. А так называемые верные жёны ещё хуже неверных, потому что в сердце своём, в мыслях, изменяют чаще и бесстыдней».
И так далее.
Крепко сказано. И зло. Притом что женщиной всей его жизни оставалась Никритина. Даже в гастрольных списках Ленинградского БДТ постоянно значится: «Никритина + 1».
Дом на Кирочной
Что-то неладно не только в семье. И не только с изданием романа «Екатерина». Под угрозой оказывается жизнь Мариенгофа. Судя по арестам соседей в доме на Кирочной, смерть витала рядом. Многие добрые знакомые исчезают из поля зрения. Среди ночи к подъезду подъезжает чёрный воронок, выходят люди в кожаных куртках, с оружием наперевес, врываются в квартиру и увозят человека в известном направлении, где он подпишет всё, что ему скажут.
Были выдернуты из жизни Бабель, Мандельштам, Мейерхольд, Блюмкин и Малкин… Это если брать тех, кого хорошо знал Анатолий Борисович. А вот ещё знакомые: Клюев, Клычков, Орешин, Эрлих. Вернутся они или нет? Шансов мало.
В 1931 году арестован по делу меньшевиков и сослан в лагерь Владимир Густавович Громан, отец Сергея Громана, с которым Мариенгоф учился в пензенской гимназии. Сам одноклассник Анатолия Борисовича расстрелян в 1938 году на Бутовском полигоне. Там же оказался и Борис Малкин.
Ольга Эйхенбаум, дочь знаменитого филолога, вспоминала, как её отец ежедневно перезванивался с близкими и родными людьми и, шифруясь, говорил только одно слово: «Перелёт» или «Недолёт». Это означало, что приходили за соседями.
Из дома на Малой Конюшенной забрали поэта Бориса Корнилова, литературоведа Павла Медведева, занимавшегося Блоком и Белым, прозаика и публициста Яна Калныня, литературоведа Михаила Майзеля, заведовавшего критическим отделом журнала «Литературный современник», поэта Николая Заболоцкого, прозаика Юлия Берзина.
Помимо известных людей, забирали и мирных граждан, не участвовавших в войнах искусства. В доме на Кирочной улице первым в конце августа 1937 года увели Алексея Григорьевича Есимонтовского; он преподавал на кожевенном заводе «Коминтерн». Потом, в середине ноября, раздался звонок у соседей, в 36-й квартире, у Вольдемара Густавовича Керве, обыкновенного токаря оптико-механического завода им. ОГПУ. Через стены, наверное, было слышно, как стучат по паркету каблуки сапог, как верещит соседский звонок, как… Слышал ли это сам Мариенгоф или его сын Кирилл, мальчик безумно талантливый и восприимчивый? Помните, как он обозначил литературу сталинского периода? «Литература с пальцем на губах».387
В другой парадной под Новый год забрали Юлиуса Ивановича Дессиса, капитана парохода пригородного сообщения. Следом за ним уже в новом, 1938 году, в середине января пришли за Николаем Емельяновичем Яремом, инженером треста «Гипроруда», а в конце февраля – за Алексеем Владимировичем Лилиевым, заведующим матчастью опытного химзавода.
Недавно появились мемуары Феликса Гершевича Браславского388, чья семья переехала в квартиру Мариенгофа и Никритиной в 1944 году. Среди прочего всплывает и внутреннее убранство, которым дорожили прежние хозяева:
«[Ф.Г.Браславский] вспоминает восьмиугольную комнату площадью 31 кв. м с окном во двор, роскошный наборный паркет с фрагментами из чёрного дерева, богатую лепнину на потолке в форме овала и двух маленьких пухленьких мальчиков, которые поддерживали роскошную люстру в этой восьмиугольной комнате. Это была самая большая комната в кв. 37 <…> Мариенгоф, по мнению Феликса, немного изменил оригинальную планировку квартиры. Время было неспокойное, и Мариенгоф обил входную дверь своей кв. 37 толстым железом изнутри и поставил восемь (!!!) задвижек на дверь от пола до самого верха двери. В 1944 году при заселении семьи Браславских в кв. 37 были хорошо видны следы топора недалеко от входа в восьмиугольную комнату – вероятно, в блокаду тут рубили дрова для буржуйки. В кв. 37 был роскошный камин из белого мрамора, низ камина обрамляла красивая бронзовая решётка