После выхода фильма на экран, после того страшного дня, когда Анатолия не стало, Александр Зархи написал:
«Встретились мы с Анатолием Солоницыным ненадолго, всего на один фильм – “26 дней из жизни Достоевского”, всего на одну роль – Федора Михайловича Достоевского. На долю актера выпала благородная и нелегкая задача. Но, судя по прессе, по многочисленным письмам в его адрес, по премии “Серебряный медведь” на фестивале в Западном Берлине за лучшее исполнение мужской роли, не один я остался ему благодарен за его участие в фильме…»
«Остановился поезд»
В конце 1981 года я получил от Светланы телеграмму:
«Срочно приезжай Анатолий серьезно болен».
На следующий день я был в Люберцах.
Анатолий лежал на тахте, под теплым одеялом, с книгой в руках. Исхудал так, что нос стал как будто длиннее, а глаза шире.
Был выбрит, и кожа на его лице показалась мне совсем как у ребенка.
– Не делай страшных глаз. Это мы просто разыграли тебя, понял? Скучно мне одному, вот и решили вызвать тебя.
Светлана на этот юмор никак не отреагировала и, как мне показалось, поторопилась уйти:
– Все в холодильнике, разберетесь. Извините, но я тороплюсь на студию. Не забывай про лекарства, Толя.
– Ладно. Девчатам привет.
Светлана гример. В ее цехе к Анатолию отношение особенное – он там вроде как свой. Я подсел поближе к брату.
– Ну?
– Да ничего особенного. Оттяпали половину легкого. Понимаешь, там образовался нарыв, вот и пришлось делать операцию.
– Что за дичь? Ты же перед отъездом в Монголию прошел полное обследование.
– Да я и сам удивился. Мне объяснили, что процесс был скрытый. А когда я брякнулся с лошади, все сразу обнаружилось.
– Как это нарыв может быть скрытым? Что за чушь?
– Ну что ты пристал? Я врач, что ли? Наверное, бывают такие нарывы, раз говорят.
– Наверное…
Смутная тревога поселилась во мне. Мелькнула догадка, что, пожалуй, тут другая болезнь, но Анатолий уже говорил о фильмах, о только что прочитанных «Воспоминаниях» Аполлона Григорьева. Незаметно для себя мы «въехали в философию», как любил говорить Достоевский. Потом он рассказал, что случилось в Монголии на съемках фильма. В степи лошадь понесла, Анатолий долго не мог с ней справиться. Упал. Сначала думал, что грудь болит от ушиба. Боль не проходила и после приезда в Москву.
Когда он обратился к врачам, его сразу же положили на операцию…
Анатолий на удивление быстро набирался сил, и скоро мы прогуливались вокруг дома и щурились на солнышко, как коты. С каждым днем прогулки наши становились все длинней, и Анатолий все чаще говорил, что пора приниматься за дело. Шла весна – веселая, дружная, и хотелось действовать, совершать что-то значительное…
– Рвануть бы веселую, комедийную рольку… Ей-богу, я бы сумел. Зрители бы животики надорвали. Ты же знаешь, как я умею придуриваться. А если в комедийную роль вложить большой смысл, что получится, а? Только где бы взять такой сценарий?..
Роль ему предложили не комедийную, а остродраматическую. Это опять был эпизод, но он взялся за него с удовольствием: хотелось работать, да и образ был интересен.
В фильме «Мужики!..» (режиссер И. Бабич) Анатолий появляется на считанные минуты. Тем не менее его герой остается в памяти – очень уж он необычен. А когда он идет по перрону, глядя на сына, отданного чужому человеку, горло внезапно перехватывает – столь велико «эмоциональное поле», созданное артистом.
В это время к новой картине приступал Вадим Абдрашитов.
Он не забыл, что именно Анатолия хотел снять в большой роли.
«Начиналась работа над картиной «Остановился поезд», – рассказал режиссер. – Опять предстояло решать проблему: выбирать и утверждать актеров. Мы с Александром Миндадзе (автор сценария. – А. С.) мучительно относимся к выбору актера. Как ты его ни приближай к своему замыслу, своим идеям, все равно индивидуальность актера скажется, так как это живой человек и именно он создает образ. И вот мы остановились на Анатолии Солоницыне. Он должен был играть в нашей картине журналиста Малинина. Но нам было сказано, что он серьезно болен, что у него была операция на легких. И мы просто потерялись…
У нас, кроме Анатолия, серьезных кандидатур на роль Малинина не было. И вдруг я случайно узнаю, что Анатолий поправляется, чувствует себя хорошо. Я решил его вызвать, он приехал.
Выглядел он неважно. Рука не поднималась, бледен, двигался с трудом… Он сказал, что занимается специальной гимнастикой.
Я дал ему читать сценарий. А когда я это делаю, я не говорю, какая роль предполагается для актера. Он прочел, говорит: «Ясно, я буду играть следователя». Мы стали разговаривать, я рассказал ему о замысле картины. Я ему сказал, что надо сыграть роль человека, который молчит, который видит, что происходит вокруг него. Роль журналиста Малинина поначалу ему не очень понравилась, но потом он увлекся.
Мы понимали, что Анатолий болен, что у нас будут сложности. И все-таки мы решили снимать именно его.
Съемки должны были проходить в Пущине, летом. Там удивительный воздух, удивительная природа. По сути дела, это курорт среднерусской полосы. И мы постарались сделать все возможное, чтобы у Анатолия были идеальные бытовые условия.
Конечно, идеальными они не стали, но все-таки в Пущине было хорошо.
Анатолий уехал в Пущино на месяц раньше съемок и жил там. Ему нравилось Пущино. Он поправлялся на наших глазах.
Когда начались съемки, мы так составили график занятости Анатолия, чтобы давать ему небольшую ежедневную нагрузку. Снимали Ермакова (О. Борисов), а потом Малинина и так чередовали. Хотя Анатолий нам такого повода для его неполной загрузки не давал. Наоборот, он сразу активно включился в работу. И чувствовал себя, кажется, неплохо – особенно к концу съемок.
Сказалось пребывание на свежем воздухе, строгий режим. С ним в номере жил его друг, кандидат медицинских наук Владимир Шинкаренко. Он постоянно наблюдал Анатолия.
Мы много общались – пили чай, разговаривали… Ну, жизнь в экспедиции – эти бесконечные посиделки…
Анатолий был общителен, мил. Ведь все складывалось непросто. И его внутреннее состояние – он же понимал, что болен не простудным заболеванием; и атмосфера внутри картины – столкновение двух людей с достаточно сложными характерами.
А Анатолий был просто гений выдержки. Деликатность, интеллигентность поведения – всегда, даже в самых сложных обстоятельствах…
Шли съемки. Толя вроде бы легкий человек, но чрезвычайно пристальный, такого въедливого характера, когда дело касалось роли, приспособлений, – такой он требовательный, тщательный был в работе.
Вот эта выдержка, самоотдача в работе заставляют меня сказать следующее: я не знаю, как он себя чувствовал. Может быть, он действительно чувствовал себя хорошо, а может быть, чувствовал себя плохо, но так тщательно это скрывал, что мы ничего об этом не знали. Ничего показного у него не было ни в чем, поэтому он не играл «выдержку», а вел себя как всегда – естественно, просто, душевно… Однако, что он в это время испытывал, не знал никто, так я теперь думаю.
У него была громадная работоспособность. Способ съемки был тяжелый. Два человека живут в гостинице – следователь и журналист. Как они могут разговаривать? Стоя или сидя друг против друга. Наши 500 метров разговоров Борисова и Солоницына могут служить прямо-таки энциклопедией разводки двух актеров в условиях маленькой комнаты. Снимали в реальной гостинице – и так и сяк, приборы сюда, приборы туда… И при всем при этом Анатолий ни разу не пожаловался, ни разу не проявил неудовольствия, хотя всем уже опротивели съемки в гостинице.
Всем хотелось на природу…
Стали привозить материал, мы его смотрели вместе с Анатолием. Он был из тех актеров, которым можно смотреть снятые кадры. А есть актеры, которым этого делать нельзя – особенно актрисам. Им кажется, что они недостаточно красивы, и вот они начинают корректировать. А Толя был человек, который объективно воспринимал материал. И вот я вижу план, который неплохо бы переснять… Вдруг он говорит мне:
– Вадим, а вот этот план давай переснимем.
– Толя, ты болен… И опять в гостинице…
– Ничего.
Я общался со многими актерами, но редко встречал таких умных собеседников, как Анатолий Солоницын. И что замечательно, он был человек с юмором, что трудно было предположить, когда близко не знаешь его… А как интересно было с ним работать!
Вот начинаешь говорить, разминать сцену… У него становится детское, доверчивое лицо… Он сидит как ребенок, слушающий очень интересную историю… И видишь, как меняется его лицо… Я просто физически чувствовал, что в эти минуты в его душе шла работа… Это были прекрасные моменты раскрытости души. Незабываемые моменты!..»
Во всех фильмах Вадима Абдрашитова обязательно есть психологическая дуэль, которая предполагает как бы равную правду борющихся сторон. Отсюда неоднозначность смысла картин, глубина характеров персонажей.
В фильме «Остановился поезд» дуэль ведут следователь и журналист. Случайно они поселились в одном номере гостиницы, но совсем не случайны их жизненные позиции, точки зрения на один и тот же дорожный инцидент: они выражают определенные взгляды, бытующие в современной жизни.
Следователь Ермаков считает, что авария на железной дороге произошла по причине расхлябанности, безответственности – начиная от стрелочника, который поставил под товарный вагон один башмак, а не два, как положено, и кончая руководителями, мирящимися с повседневным нарушением правил движения.
Журналист Малинин думает иначе: надо не искать виновного, так как уже ничего не исправишь, а прославить подвиг машиниста Тимонина, который ценою своей жизни спас пассажиров. Это хотя бы даст пользу жене Тимонина, его детям. Кто же прав?
Актерски задача непростая.
Анатолию надо было играть с Олегом Борисовым – тем самым актером, который, не завершив съемки, ушел из картины «26 дней из жизни Достоевского». Что ни говори, а психологическая сложность работы этих двух артистов была. К счастью, они очень быстро нашли общий язык и подружились.