На обязанность правительства возлагаем Мы выполнение непреклонной Нашей воли:
1) Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов.
2) Не останавливая предназначенных выборов в Государственную Думу, привлечь теперь же к участию в Думе, в мере возможности, соответствующей краткости остающегося до созыва Думы срока, те классы населения, которые ныне совсем лишены избирательных прав, предоставив засим дальнейшее развитие начала общего избирательного права вновь установленному законодательному порядку, и
3) Установить, как незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог восприять силу без одобрения Государственной Думы, и чтобы выборным от народа обезпечена была возможность действительного участия в надзоре за закономерностью действий поставленных от Нас властей.
Призываем всех верных сынов России вспомнить долг свой перед Родиной, помочь прекращению сей неслыханной смуты и вместе с Нами напрячь все силы к восстановлению тишины и мира на родной земле".{59}
Но Государь не слагал, как это многие думали, с себя ответственности: Он сохранял за собой право последнего решения. Он оставил в своем ведении Военное, Морское и Иностранных Дел министерства. Но Витте он предоставил министров и широкие полномочия.
Манифест вызвал двоякие чувства — у революционных партий продолжать борьбу с еще большим ожесточением, у широких масс чувство радости, что пришел конец забастовкам и смуте. Появились демонстрации и с национальными, и красными флагами, и дело доходило часто до драки. По всей России прокатились безпорядки, спровоцированные левыми кругами, а навстречу им анти-революционные демонстрации как стихийное народное движение. Но кто оказался полным банкротом, — это Витте. На него возлагалось столько надежд, Государь оказал ему полное доверие, поручив сформировать первое правительство реформированного строя. Но он оказался совсем не сильным человеком, каким представлялся очень многим, он принимал земские делегации, которые уже настаивали на Учредительном Собрании, амнистии, удалении войск, организации народной милиции и прочих атрибутах подлинной революции.
Государь писал в своем дневнике:
"Странно, что такой умный человек ошибся в своих расчетах на скорое успокоение".{60}
Государь сам назначил управляющим Министерством Внутренних Дел П.Н. Дурново.
В это время Совет рабочих депутатов почувствовал себя "начальством" и безнаказанно печатал свои "Известия". Появились новые газеты и журналы, где писали "корифеи", как Горький, Белый, и даже столь любимый нашими интеллектуалами Бальмонт писал:
"Рабочий, только на тебя — Надежда всей России".{61}
После введения военного положения в Польше, где происходили крупные безпорядки, левые партии ответили опять всеобщей забастовкой. Как же реагировал на это Витте? Он выпустил воззвание:
"Братцы рабочие, станьте на работу, бросьте смуту, пожалейте ваших жен и детей. Не слушайте дурных советов. Дайте время, все возможное для вас будет сделано. Послушайте человека, к вам расположенного и желающего вам добра. Граф Витте".
«Пролетарии ни в каком родстве с графом Витте не состоят... Совет Рабочих Депутатов не нуждается в расположении царских временщиков", — отвечал на это Петербургский Совет».{62}
Государь писал своей матери:
"...Ты мне пишешь, милая мама, чтобы я оказывал доверие Витте. Могу тебя уверить, что с моей стороны делается все, чтобы облегчить его трудное положение... Но не могу скрыть от тебя некоторого разочарования в Витте. Все думали, что он страшно энергичный и деспотичный человек и что он примется сразу за водворение порядка прежде всего... " Между тем, действия кабинета Витте создают "странное впечатление какой-то боязни и нерешительности".{63}
А Крыжановский, ставший впоследствии статс-секретарем, а в то время получивший поручения от Витте, пишет:
"В голове его был хаос, множество порывов, желание всем угодить, и никакого определенного плана действий. Вообще вся его личность производила впечатление, не вязавшееся с его репутацией. Может быть, в финансовой сфере, где он чувствовал почву под ногами, он и был на высоте, но в делах политики и управления производил скорее впечатление авантюриста, чем государственного деятеля".{64}
Безпорядки продолжались; кроме военных бунтов в Севастополе (Шмидт), Кронштадте, начались "аграрные" безпорядки. Террористы убивали всех энергичных представителей власти для "торжества революции". В Москве опять начались железнодорожные забастовки, и вожаки революции добивались перехода войск на сторону революции. По всему городу строили баррикады, и началась по существу "партизанская" война — подстреливали городовых, проходящих офицеров.
Тогда новый Московский генерал-губернатор адмирал Дубасов обратился к Государю. Государь отправил в Москву Семеновский полк. Благодаря энергии Дубасова и генерала Мина попытка вооруженного восстания в Москве была сломлена. Генерал Меллер-Закомельский с отрядом только из двухсот человек навел порядок на протяжении всего Великого Сибирского Пути, где растерявшиеся и потерявшие голову Куропаткин и Линевич совершенно выпустили из рук командование. Эвакуация запасных проходила в атмосфере полного отсутствия дисциплины. Отряд Меллер-Закомельского расстрелял на двух станциях стачечные комитеты, повыгонял распоясавшихся солдат, рассевшихся в офицерских купе, и обстрелял революционную толпу, запершуюся в железнодорожном депо. Генерал Ренненкампф, в свою очередь, без боя взял Читу, где красные безчинствовали около трех месяцев. Революция была подавлена. Что же делал прославленный Витте? Государь писал своей матери:
"Теперь он (Витте — В.К.) хочет всех вешать и расстреливать. Я никогда не видел такого хамелеона... Благодаря этому свойству своего характера, почти никто ему больше не верит, он окончательно потопил себя в глазах всех... Дурново действует прекрасно... Остальные министры — люди sans importans ((фр.)-дословно: без значения-ред.){65} Между прочим, принимая депутацию Иваново-Вознесенской самодержавно-монархической партии, Государь сказал: "Передайте всем, что реформы, Мною возвещенные 17 октября, будут осуществлены неизменно, и права, которые Мной даны одинаково всему населению, неотъемлемы; Самодержавие же Мое останется таким, как оно было встарь".{66}
В это время образовалась партия к.д. (конституционные демократы). Она была образована из Союза Освобождения, земцев-конституционалистов и Союза Союзов. Когда происходили выборы в 1-ую Государственную Думу, большинство голосов получили кадеты. Это было большим разочарованием и для власти, и для правых и умеренных партий. В Царском Селе происходило обсуждение проекта Основных Законов. Спорным вопросом была 4-ая статья:
"Императору Всероссийскому принадлежит Верховная Самодержавная Власть".
Раньше в тексте было "самодержавная и неограниченная". Но каждое слово имеет свой смысл, и тот факт, что в новом тексте слово "Самодержавная" осталось, говорит за то, что Государь остался Самодержцем.
Вскоре был уволен Витте. С ним ушел и весь кабинет (вернее, тоже был уволен), так как Государь хотел, чтобы с Думой работал бы новый состав Правительства. О Витте Государь опять писал своей матери:
"Нет, никогда, пока Я жив, не поручу Я этому человеку самого маленького дела! Довольно с Меня прошлогоднего опыта".{67}
Теперь несколько слов о Витге: безусловно умный и талантливый человек, он еще будучи министром финансов и проведя несколько, казалось, полезных реформ (золотое обращение, развитие промышленности), в то же самое время поставил впервые в истории России развитие наших финансов в зависимость от иностранного капитала, биржи; защищая развитие промышленности, он отказывал в финансовой помощи, нужной для сельского хозяйства, в своем трактате о "Самодержавии и земстве", доказывая несовместимость выборного местного самоуправления с Самодержавным строем, он давал сильный довод в руки оппозиционным кругам, совершив в 1902 году поездку на Дальний Восток, он заявлял, что русское дело там проиграно и советовал крайние уступки, будучи уполномоченным Государя на Портсмутской конференции, он держал себя так, что можно было думать, что он представитель Японии, и, наконец, став главой Правительства в тяжелый момент русской смуты, он или не сделал ничего для ее подавления, или своим двусмысленным поведением поощрял революционные выступления. Мнение Государя о нем мы знаем. В своих воспоминаниях Витте говорит о Государе с нескрываемой злобой, называя его "маленьким полковником". Спрашивается, почему Витте почти за всю свою долголетнюю государственную деятельность проводил такую двойственную политику? И сейчас же напрашивается другой вопрос. Был ли он свободен в своей деятельности? Не был ли он связан чем-то, что шло вразрез с интересами России?
Позже мы увидим, что и другие сановники поступали не в интересах России, а кого-то или чего-то другого. И думается, что это не случайность, а принадлежность к тому сообществу, которое веками ниспровергало через своих членов и государственные, и моральные устои человечества. Когда придет последовательная очередь, будет указано в моем исследовании, как много было этих или безпринципных, или одураченных людей во всех слоях русского общества, когда уже разразилась настоящая катастрофа 1917 года и гибель исторической России.