Есть очень распространенное и разделяемое многими мнение, что войска, которые Государь приказал послать в столицу для подавления революционного восстания, по дороге "разложились". Это совершенно не соответствует действительности. Пользуясь всеми имеющимися в моем распоряжении материалами, я особенное внимание обратил на серию статей А. Тарсаидзе "На Петроград!", появившихся в апреле 1955 года в газете "Россия".{356} Тщательно подобранный материал заставит очень многих пересмотреть и по-новому передумать этот важнейший вопрос в оценке событий февральских и мартовских дней 1917 года.
Помимо статей А. Тарсаидзе, об этом пишет подробно также Спиридович, Мельгунов, Блок и другие. Анализ этого вопроса еще больше говорит о вине Алексеева, который имел полную возможность подавить бунт, а затем революцию в Петрограде. Есть и не менее распространенное мнение, что выезд Государя из Могилева тоже был роковой ошибкой. Мы увидим, что и это не соответствовало действительности. Для подавления революции в Петрограде, которая на глазах перерастала в социальную революцию, нужно было, несмотря на анархию и полное разложение всех и вся в Петрограде, только одно: верность Государю и безпрекословное исполнение его приказов. Высшее командование Армии во главе с Алексеевым предпочло пойти на сговор с Родзянко, который сам не имел никакой власти и, зная об этом, убеждал недостойных генералов пойти на измену. Но на то они и были недостойны, чтобы можно было с ними об этом говорить. Верный присяге, любящий Государя, достаточно сообразительный и честный генерал, зная всю несостоятельность и анти государственность Государственной Думы, не стал бы просто говорить ни с Родзянко, ни с Гучковым, ни с кем из этой клики. Они говорили и погубили и Россию, и себя, и всех русских. Они взяли на себя ответственность, за которую ответят перед Господом Богом.
Но 28 февраля, когда Государь продвигался на своем пути в Царское, а затем был вынужден свернуть на Псков, все мероприятия по подавлению анархического восстания в Петрограде проистекали равномерно и безперебойно.
27 февраля были приняты следующие меры: решение отправить головною частью эшелон Георгиевских кавалеров из Ставки с генералом-адъютантом Н.И. Ивановым во главе, а затем переброска войск с фронта.
В 10 часов 25 минут вечера 27 февраля Алексеев отправил телеграмму Данилову (начальнику штаба Рузского):
"...Государь Император повелел генерала-адъютанта Иванова назначить Главнокомандующим Петроградским Военным Округом. Посылаются от войск Северного Фронта в Петроград: два Кавалерийских полка по возможности из резерва 15-ой кавалерийской дивизии (Переяславский, Украинский, Татарский Уланский и 3 Уральский Казачий полки), два пехотных полка из самых прочных, надежных, одна пулеметная команда Кольта для Георгиевского батальона (отряда генерала Иванова), который идет из Ставки. Прочных генералов, смелых помощников. Такой же силы отряд последует с Западного фронта. Минута грозная, и нужно сделать все для ускорения прибытия прочных войск. В этом заключается вопрос нашего дальнейшего будущего".
Все продумано, разумно и логично, когда Алексеев исполняет приказы Государя.
Соответствующие телеграммы были посланы Брусилову (Юго-Западный фронт) и Эверту (Западный фронт). Войсковые части с Западного фронта должны были быть сосредоточены в Царском Селе, а с Северного фронта на станции Александровской, вблизи Царского Села. Всего отряд генерала Иванова насчитывал 13 батальонов, 16 эскадронов и сотен и 4 батареи.
По директиве генерала Алексеева первые эшелоны, из расчета 18 часов в пути, могли прибыть в столицу не ранее рассвета 1-го марта.
В полночь 27-го Данилов сообщил в Ставку:
"67 и 68 пехотные полки (Тарутинский и Бородинский). Командир бригады Листовский, 15 Уланский Татарский, 3 Уральский Казачий под начальством Начальника дивизии генерала Мартынова и Пулеметная команда для Георгиевского батальона направляются в столицу. Головным будет отправлен из Двинска 67 пехотный полк около 10 часов вечера 28-го, прибудет в Петроград через 18 часов после отправления".
Командир 42 корпуса, генерал Гулькевич сообщал из Финляндии, где находился корпус:
"По Высочайшему повелению из Выборга идет рота с пулеметным взводом для восстановления нарушенного у Финляндского вокзала движения по железной дороге".
В 2 часа 12 минут утра на 28-ое, когда Государь был еще в Могилеве, Алексеев послал телеграммы Рузскому и Эверту:
"Государь повелел сверх положенного послать еще по одной пешей и конной батарее".
Еще за 5 минут до отъезда Государя, в 4 часа 55 минут утра 28-го, Алексеев получил телеграмму от Эверта:
"Минск, 2.12 ночи. 34 Севский, 36 Орловский под началом начальника 9-ой пехотной дивизии генерала Лошунова, 2 гусарский Павлоградский и 2-ой Донской Казачий полки под командой командира бригады, генерала Юрьева, и начальника дивизии генерала князя Трубецкого — выступают. Одновременно для Георгиевского батальона пулеметная команда Кольта из 10-го корпуса. Посадка начнется в полдень 28-го и окончится 2-го марта".
За время отсутствия Государя Ставка продолжала работать по отправлению войск на Петроград.
В 3 часа дня 28-го февраля из Вязьмы было сообщено Императрице:
"Много войск послано с фронта".
Утром и днем 28 февраля приказ Государя по отправлению войск исполнялся безпрекословно и по выработанному плану.
В 12 часов 15 минут дня 28 февраля Алексеев сообщает по телеграфу следующее:
"В дополнение моего сообщения о положении дел в Петрограде уведомляю, что Государь Император изволил выразить желание назначить в распоряжение Генерал-адъютанта Иванова Гвардейские полки: Преображенский, 3 и 4 Гвардии Стрелковые, отправляя их, как только представится возможность по условиям железнодорожной перевозки. Прошу Вашего распоряжения о Подготовке этих полков в резерве. Не откажите уведомить, когда обстановка позволит отправить эти полки. Думаю, что полезно придать одну батарею. Если обстоятельства потребуют дальнейшего усиления в Петрограде вооруженных сил, придется отправить одну из гвардейских кавалерийских дивизий".
Кроме того были отправлены 4 полевых радиостанций.
Брусилов запоздало отвечает Алексееву в 1 час ночи на первое марта:
"Посадка войск может быть начата в Луцке: Гвардии Преображенский и 4-ый Гвардии Стрелковый (Императорской Фамилии) начиная с утра 2-го марта, 3 Гвардии Стрелковый и батарея Гвардии Стрелковой Артиллерийской бригады с утра 3 марта. Подлежит ли эти части отправлять теперь же или по получении особого уведомления. 1 час 10 минут утра 1 марта. Генерал Брусилов".
Через 7 минут получается ответ:
"Отправление войск (Брусилова) должно быть произведено по получении от Начальника Штаба Верховного Главнокомандующего особого уведомления".
Как известно, "особое уведомление" не было послано и эти войска не были посланы.
В 1 час 21 минуту дня 28-го Алексеев отправляет телеграмму Рузскому, а в 6 часов вечера Эверту следующее сообщение:
"Если необходимо, отправьте остальные полки и батареи 2 и 15 кавалерийских дивизий. От Юго-Западного Фронта (Генерал Брусилов) части гвардейских полков отправляются, когда позволят условия железнодорожного движения".
Не считая Гвардейской Кавалерийской дивизии, было приказано отправить до 40.000 войск.
Спиридович пишет, когда в первый раз Алексеев содействовал революции.
«...Алексеев запросил Беляева о судьбе министра путей сообщения Войновского-Кригера. Беляев правильно ответил, что ни Войновский-Кригер, ни его министерство не могут "правильно и безостановочно выполнять своих функций, почему управление сетью, казалось бы, должно без промедления перейти к товарищу министра на театре военных действий".
По получении этого ответа Алексеев отдал приказание, что он принимает на себя "через товарища министра путей сообщения", т.е. через генерала Кислякова, управление всеми железными дорогами.
Этим мудрым решением, если бы оно было проведено в жизнь, был бы нанесен могучий удар революции. Мы видели, как в это самое время революционный комиссар Бубликов стремился захватить Министерство путей сообщения и овладеть железными дорогами.
К несчастью, генерал Кисляков был одним из изменников в Ставке. Он стоял на стороне революции. Еще не так давно перед тем он старался совратить на сторону заговора одного из видных чинов, причастных к Министерству путей сообщения.
Получив приказание, генерал Кисляков пошел с личным докладом к Алексееву и убедил Алексеева отменить сделанное распоряжение. Несколькими часами спустя железные дороги были уже во власти революционного правительства. То, чего не сделал генерал Алексеев, блестяще выполнил, но только во славу революции, инженер Бубликов. Такова предательская роль генерала Кислякова и первый акт содействия революции со стороны генерала Алексеева, нам известный».{357}
11 часов 45 минут утра 1 марта Ставка получила телеграмму из Пскова:
"Литера А (Императорский поезд) вышел из Старой Руссы в Псков". Эта телеграмма в Ставке всех ошеломила, но, несмотря на это, распоряжения об отправке войск продолжаются. Всех ли ошеломила эта телеграмма?
Спиридович в этом сомневается. Я не только не сомневаюсь, но уверен, что Алексеев не был ни ошеломлен, ни потрясен. Спиридович пишет:
«Но поздно вечером 28 февраля к генералу Алексееву начинают поступать сведения по прямому проводу из Петрограда непосредственно от Родзянко. Родзянко освещает происходящие в Петрограде события по-своему. Ведь он-то, Родзянко, уже революционер и даже возглавляет революционное правительство (комитет — В.К.). Родзянко говорит, что в Петрограде необычайное возбуждение против Государя — лично. Что для спасения положения вообще, для спасения династии и монархии необходимо отречение Государя в пользу Наследника. Что присылка войск для подавления движения пользы не принесет и поведет лишь к кровопролитию и увеличению анархии. Все, что говорит Родзянко, есть логическое продолжение его телеграмм в Ставку Государю. Тон Родзянко горяч и убедителен. Эти переговоры Родзянко с Алексеевым сдвинули Алексеева на сторону революции. Он высказал принципиальное согласие на отречение Государя в пользу Наследника — "Генерал Алексеев примкнул к этому мнению," — так сообщал на следующий день Родзянко п