льной статистики — более 90 % таких пациентов погибают в результате массивного кровотечения и терминального шока. Если бы я всего этого не знала, мне было бы гораздо проще верить команде врачей во главе с Амандой, точнее верить в нее. Аманда должна совершить чудо, иначе я сегодня стану вдовой.
В голове уже вертелся план операции — иссечь пораженный участок аорты, заменить сосудистым протезом, постоянно вливая кровь и контролируя давление, а затем удалить опухоль. Каков был план Аманды — я не знала. И это пугало.
Меня всю трясло от напряжения, пока я ждала кабину лифта, нервно покусывая ногти и переминаясь с ноги на ногу. Сердце колотилось, как у зайца. Наконец, двери распахнулись, впустив меня внутрь. Я мысленно начала считать, чтобы чем-то занять голову. Когда лифт доставил меня на нужный этаж, я чуть не сбила с ног дежурного анестезиолога Патрика Брауна, который отшатнулся от меня, как от огня. Наверное, я действительно в этот момент напоминала огонь — лицо горит, глаза отбрасывают блики из-за подступившей влаги, волосы распущены и подпрыгивают при каждом движении, словно языки пламени. Я буркнула короткое «извини».
Наконец, передо мной возникли тяжелые пластиковые двери операционной номер пять. Я зашла в предоперационную, с ожесточением вымыла руки по локоть в теплой воде с мыльным раствором, затем достала из шкафчика стерильную маску и сама натянула перчатки, обильно полив их спиртом из дозатора на раковине. Мне нельзя было туда входить, как отстраненному лечащему врачу и жене пациента, но как заведующая отделением я имела на это право. Я локтем толкнула дверь в операционную и вошла. То, что я увидела, лишило меня последних остатков самообладания. Рэй лежал на столе со вскрытой грудиной, над которой в сумасшедшем ритме работали четыре руки — Сэма и Аманды. Монитор, показывающий работу его сердца, пищал изо всех сил, оповещая об асистолии. На полу была огромная лужа крови. Я замерла не в силах осмыслить происходящее. Сэм и Аманда, казалось, меня не замечают. Аманда схватила в руки электроды дефибриллятора.
— Разряд на двести!
Затем я увидела, как подпрыгнуло на столе тело моего мужа. Я вздрогнула, ощущая под маской на губах соленый привкус своих слез.
— Разряд на триста! — крикнула Аманда.
— Есть ритм, — облегченно выдохнул Сэм.
На мониторе появилась слабая линия синусного ритма, слишком медленного для живого человека. Я уставилась на эту линию, как загипнотизированная. В этот момент Сэм поднял голову от операционного поля и заметил меня.
— Линда, немедленно выйди! — Рявкнул он мне тоном, не терпящим возражений.
Я продолжала стоять, как вкопанная, облизывая соленые губы.
— Мы делаем все возможное, доктор Соул! — сказала мне Аманда, не отрываясь от работы.
Я кивнула. Ощущение собственного бессилия вновь заполонило мое сознание. Этот мужчина уже второй раз заставляет чувствовать себя песчинкой в огромной пустыне. Мизерной беспомощной песчинкой.
— Лендон, выведи доктора Соул, пожалуйста.
Я посмотрела направо, в сторону изголовья Рэя, и увидела Лендона Брибиджа. Он, как обычно, читал журнал с кроссвордами. Мне стало даже смешно. Для него Рэй просто очередной пациент, для которого он выполняет свою работу — рассчитывает дозировку и дает наркоз. Один из тысячи. Лендона совершенно не трогает, что этот человек в данную минуту болтается на волосок от смерти. Он хладнокровен и равнодушен. Как и я во время работы. Как мы все. И это правильно. Я на секунду представила себя на месте Аманды и ужаснулась этой картинке — рыдающий кардиохирург визжит от отчаяния на всю операционную, раскинув руки в стороны. Ни дать, ни взять — начинающий водитель, который зажмурился и бросил руль, заметив огромный грузовик на перекрестке. Мне ничего не оставалось делать, кроме как покинуть операционную. Панике не место рядом с хирургическими инструментами. Мои эмоции только мешают работе. В эту минуту я впервые в своей жизни помолилась. Я не знала наизусть ни одной молитвы, и просто шептала как заведенная свою просьбу:
— Господи, если ты есть — пусть он живет!
Оказавшись в коридоре, я медленно сползла по стенке и стянула маску, мешающую дышать, и тугие перчатки. По щекам текли слезы. Пальцы дрожали. Я подняла ладони вверх и смотрела на то, как они вибрируют в воздухе. Разве так бывает? Как такое возможно? Я не снимаюсь в дешевой бразильской мыльной опере, и не живу на страницах пошлого и приторного бульварного романа. Это происходит с моей жизнью. С жизнью, в которой я все привыкла контролировать. Два поцелуя и несколько касаний руки — вот что перевернуло все с ног на голову. Мне не хватало воздуха. В памяти всплывали формулы гормонов из учебника органической химии. Я знала, что любовь и прочие сантименты не более чем красивая выдумка, ибо все происходит на уровне клеток. Все, что мы чувствуем — реакции нашего организма на внутренние, или внешние раздражители. Все имеет химическую формулу. И любовь тоже. Но какого черта понимание таких простых вещей никак не помогает мне справиться с той болью, которая пульсирует у меня в груди?! Почему мне так страшно за человека, которого я знаю всего пару дней? Может потому, что душа все-таки существует, несмотря на анатомию и науку? Может быть потому, что мы любим именно душой, а не сердцем или каким-то другим органом? У меня, кстати, весьма подходящая для подобного объяснения фамилия.
Я не заметила, как надо мной склонилось сосредоточенное лицо Патрика Брауна. Перед глазами стояла пелена.
— Доктор Соул, вам плохо?
Я отрицательно помотала головой.
— Давайте я помогу вам встать.
Патрик взял меня за локти и потянул на себя. Я была не в силах противостоять ему. Оперевшись на его предплечье, я послушно последовала за ним в комнату для персонала. Он бережно опустил меня на диван и налил из кулера стакан холодной воды. Затем достал из аптечки тюбик с нашатырем.
— Нашатырь не нужен, доктор Браун. Спасибо.
— Я не буду спрашивать, что случилось, это не мое дело. Просто оставлю вас здесь. Поспите полчасика, это поможет.
Я с благодарностью посмотрела ему в глаза. Патрик повернулся ко мне спиной и достал из своего шкафчика тоненький плед из кашемира, сложенный вчетверо. Моя голова сама собой начала клониться к мягкой спинке дивана. Я сомкнула веки и почувствовала, как мой коллега накрыл меня пледом. Спасибо, доктор Браун.
Часть I. Глава 15
Глава 15.
Меня разбудил громкий стук. Я открыла глаза и обнаружила, что во время сна сползла на бок, подложив под голову руку. Щека в этом месте теперь пощипывала и покалывала от резкого притока крови. Виновником моего пробуждения оказался Лендон Брибидж.
— Ой, Линда! Прости, я не знал, что здесь кто-то есть. Я, наверное, слишком громко хлопнул дверью.
Он подошел к кулеру и набрал стакан воды. Затем залпом выпил его.
— Который час? — хрипло выдавила я.
— Шесть часов вечера.
Внутри меня все сжалось в комок. Я повернула голову к окну и увидела блики от уличных фонарей. На улице смеркалось. Ничего себе — поспала полчасика! Я села. Тело ломило от неудобной позы, ноги затекли. Глаза распухли от долгого сна и слез. Слава Богу, подумала я, на сегодня у меня была назначена только операция Рэя. Иначе не сносить мне головы за такой отдых. Острая, как стрела, мысль пронзила мое сознание — Рэй!?
— Вы закончили оперировать?
— Да, двадцать минут назад.
Ого! Почти восьмичасовая операция! Вопрос в том, каков ее результат? Я почувствовала, как начало бухать в груди мое сердце.
— Ну, говори же, Лендон! — взмолилась я.
— Он жив, но в критическом состоянии. У нас не было времени на установку родного протеза, поэтому был установлен синтетический. Эта ночь будет решающей.
Жив! Слава тебе, Господи!
— А опухоль?
— Аманда все удалила.
От сердца немного отлегло. Я отбросила в сторону плед и рывком поднялась с дивана. В ушах звенело. Я знала, что теперь не смогу уснуть ночью. Да это и к лучшему — проведу ее в палате с Рэем. Он должен поправиться, должен. Он мой должник.
— Аманда совершила настоящее чудо — сказала я, собирая спутавшиеся волосы в конский хвост на макушке.
— Ты тоже — ответил мне Лендон.
— Я?
— Да, Линда, ты. Если бы у пациента не было страховки — утром его бы выписали. Он тихо умер бы у себя в квартире, или даже не добравшись до нее.
— Наверное, это судьба.
Странно, но я начинала верить в судьбу, душу, и Бога.
Я вышла в коридор и достала из кармана халата мобильник. 18 пропущенных вызовов от Миранды. Что ж, придется тебе подождать пару минут, подруга. Мне нужно сказать спасибо Аманде. Я открыла контакты и быстро нашла нужный номер.
— Алло! — голос доктора Хофф в моей трубке был тихим и усталым.
— Аманда, спасибо! — сказала ей я, а из глаз вновь хлынули слезы. С каких пор я стала такой чувствительной?!
Я утерла рукавом хлюпающий нос.
— Линда, брось. Это моя работа.
— Это мой муж.
Я произнесла это, полностью осознавая смысл каждого слова, каждого звука. Мой муж. Мужчина, которого я так стремительно впустила в свое сердце, в свою душу.
— Окей, благодарности принимаются.
— Что я могу для тебя сделать?
— Пригласи меня на вашу настоящую свадьбу.
Я улыбнулась. Эта идея еще не приходила мне в голову, но оказалась по вкусу. К черту амбиции и игры в самостоятельную независимую женщину. Я хочу белое платье, фату, часовню, и море шампанского.
— Если уговорю Рэя жениться на мне еще раз, ты будешь сидеть на первом ряду.
Сквозь трубку я почувствовала ее улыбку, и на автомате улыбнулась ей в ответ.
— Линда?
Голос Аманды стал серьезным, и я напряглась.
— Да?
— Сегодня ночью все решится — если он доживет до рассвета, значит, протез прижился. Если нет… — она на секунду замолчала, — но дальше у него тоже будут проблемы, я надеюсь, ты понимаешь, о чем я?
О да. Я понимала. Множественные прогрессирующие аденомы. Наша жизнь вряд ли когда-нибудь станет легкой и беззаботной. Мне предстоит жить в страхе за его жизнь, просыпаться по ночам, чтобы слушать его дыхание, таскать его по кабинетам врачей, делать бесконечные МРТ и держать руку на пульсе. Оставалось надеяться, что судьба неспроста послала ему меня — одного из лучших хирургов в Америке. Все неслучайно. Так надо.