Более цивилизованные окраины медины, где еще встречались магазинчики, маленькие кафе и выбеленные дома, сменились улицами, которые напомнили мне бразильские фавеллы.
Широкие окна уступили место маленьким окошкам с грязно-коричневыми ставнями, краска на домах облезла, обнажив старый серый кирпич. Некоторые из стен были расписаны ужасным граффити в виде женщины в парандже, или человекоподобной собаки, восседающей на унитазе. На дорогах валялся мусор, а прохожие сторонились друг друга, словно опасаясь нападения.
Чем дальше мы заезжали, тем больше я убеждалась в том, что поступила правильно, написав Миранде сообщение.
Мы несколько раз чуть не сбили мотоциклистов, и каждый раз, когда это случалось, Изил громко выкрикивал в окно какие-то ругательства, а я вжималась в спинку сиденья и молилась.
— Тебе не кажется, что мы немного ошиблись с выбором проводника? — шепотом спросила я Сэма, после того как мы в очередной раз чуть не столкнулись со скутером.
— Теперь уже поздно спасаться бегством. Темнеет, к тому же мы забрели в такие трущобы, что сам черт отсюда не найдет выход без проводника, — так же шепотом ответил мне Сэм.
Влипли, — подумала я и прижалась к Сэму. Африканское солнце все ниже клонилось к закату, а в открытое окно машины стал дуть совсем не летний ветер.
Температура на улице резко снижалась, заставляя меня дрожать от холода и мечтать о чашке горячего чая.
К тому же, наконец, проснулся и мой желудок. И хотя запахи нечистот с улиц совсем не способствовали аппетиту, я была готова проглотить слона.
— Сэм, спроси у него, долго нам еще ехать? Я умираю с голоду.
Он повторил вопрос по-французски и наклонился поближе к водительскому креслу, чтобы лучше расслышать ответ.
— Говорит скоро, еще пара поворотов.
Я с облегчением выдохнула.
— А ужин входит в стоимость нашего пакета услуг? — пошутила я.
— Сейчас узнаю, — ответил мне Сэм с улыбкой.
Он вновь заговорил по иностранном языке, а я стала ждать, когда в воздухе прозвучит единственное французское слово, которое я знала — «oui».
Услышав его, я откинулась назад и прикрыла глаза, в надежде, что заветная тарелка с едой вскоре окажется перед моим носом.
Неожиданно со всех сторон послышались протяжные голоса муэдзинов, призывающих жителей к вечерней молитве. Наш водитель резко остановился, припарковал машину на узкой улочке, и выскочил наружу.
Я была готова взорваться. Он что, решил бросить нас, запертыми в машине в старом квартале мусульманского города?!
Когда его голова просунулась в открытое окно, мне захотелось треснуть ему по лбу. Я с трудом сдержалась, выдавив из себя вежливую улыбку. Уважать местные традиции и порядки учит нас любой путеводитель. Особенно если ты в Касабланке, вечером, в трущобах медины.
Мужчина что-то быстро проговорил, затем скрылся из вида.
— Он извинился и попросил его подождать. Вечерний намаз — обязательная молитва.
— Черт! — выругалась я, чувствуя подкаты тошноты и бурчание желудка.
— Плохая была идея, — признал свою ошибку Сэм.
— Да уж.
Мы отвернулись друг от друга в разные стороны и сделали вид, что внимательно рассматриваем вечерние улицы, хотя рассматривать там откровенно было нечего.
Спустя долгие, показавшиеся мне вечностью, полчаса Изил вернулся, и, как ни в чем не бывало, продолжил рассказывать нам о чем-то своем.
Мне уже было все равно. Я готова была уснуть голодной, прямо в этой старой и холодной машине, на плече у Сэма.
Наконец, мы въехали на небольшую площадь, в центре которой было нечто похожее на сквер с парой деревянных лавочек, и несколькими чугунными фонарями, освещавшими неприглядную, залитую чем-то бурым брусчатку.
Наш проводник остановил машину возле небольшого двухэтажного здания, второй этаж которого был недостроен, и представлял собой что-то среднее между хибарой жителей Чада, которые мне довелось увидеть, и сараем в саду моего отца, в котором он хранил инструменты.
Стена над дверью в дом была обложена убогой коричневой плиткой, а справа от двери в большом глиняном горшке стояла почти лысая пальма.
В двух окнах первого этажа горел свет. Изил вышел из машины, жестом попросив нас подождать. Затем что-то пояснил Сэму.
— Он сказал, что его жена не должна меня видеть, поэтому он сейчас скажет ей приготовить для нас ужин и постель, и закрыться в своей комнате. Только после этого мы можем войти в дом.
— Боже, сколько сложностей! — выдохнула я, смирившись уже со своим жалким положением приживалки в арабском доме.
Через несколько минут хозяин дома вернулся за нами.
Внутри было все очень просто, но чисто. Цвет стен немногим отличался от улицы, на полу лежали плетеные коврики, а вокруг окон была выложена традиционная марокканская геометрическая мозаика в бело-голубых и желтых тонах.
На полу нас ждали два матраса с подушками и одеялами из верблюжьей шерсти, а по центру комнаты был накрыт низкий стол с огромной тарелкой кускуса и двумя чашками чая, от которых шел ароматный дымок.
Я была готова просто упасть на свой матрас и забыться сном младенца.
Изил показал нам дверь в туалет и душ, поклонился и ушел в соседнюю комнату.
Мы с Сэмом устало плюхнулись на пол, и с жадностью набросились на еду. Блюдо, несмотря на свою простоту, оказалось божественно вкусным. Приправленная куркумой и мятой, пшеничная крупа таяла во рту. А тушеное на пару мясо ягненка сочилось и оставляло после себя нежное послевкусие лимонного сока.
После еды ко мне вернулась ясность ума. Я сделала несколько глотков бодрящего мятного чая и укуталась в одеяло.
— Я надеюсь, ты еще не отдал ему деньги? — спросила я у жующего Сэма.
— Нет. Мы договорились, что деньги он получит по возвращению в Касабланку. Независимо от того, найдем мы Кевина или нет.
— Хорошо, — я кивнула. — Это правильно.
— Я спрятал нужную сумму в подкладке рюкзака.
— Боже, Сэм! Кто же так делает? Нужно было оставить их на карте!
Сэм отставил тарелку и вытаращился на меня.
— Ты ему не доверяешь? — спросил он меня.
— Я в этой стране никому не доверяю.
— Линда, все будет хорошо. Изил порядочный человек.
— У него на лбу это что ли написано? — вскипела я.
— Тише-тише, мы в чужом доме. — Шикнул на меня Сэм.
— Я надеюсь, я очень сильно надеюсь, что мы благополучно доберемся до этого проклятого Волюбилиса, найдем там Кевина и живыми вернемся в Касабланку.
Я обижено надула губы и отвернулась к окну. Где же я нахожусь? Что это за место? Я обещала Миранде прислать этот адрес. Я осторожно выглянула за дверь и посмотрела на стену дома. Ничего. Ни улицы, ни номера дома. Единственным способом прояснить адрес остался мой телефон и встроенный в него навигатор. Я открыла карту и нажала кнопку «определить местоположение». Аппарат радостно замигал, выдав мне только координаты — широту и долготу. Что ж, Мэнди, придется тебе ознакомиться с системой координат.
Я скопировала цифры в буфер обмена и вставила их в текст сообщения. Затем нажала «отправить».
Следующий сеанс связи утром. Спокойной ночи, Мэнди. Спокойной ночи, Рэй.
Часть I. Глава 36
Глава 36.
Я проснулась рано утром, закутанная в одеяло до самого носа. Холод был жуткий. Не больше 8 градусов, да еще и в неотапливаемом помещении с открытыми нараспашку окнами. Я приоткрыла глаза и увидела перед собой тощие мужские щиколотки, покрытые густой черной растительностью. Подняв взгляд выше, я поняла, что хозяин дома убирает за нами со стола. К его уху был прижат мобильный телефон времен зарождения сотовой связи — огромный, черный, с толстой короткой антенной, напоминающий рацию. Он говорил очень тихо, к тому же на берберском, но одно слово он повторял чаще остальных — Мекнес.
Несмотря на мои нулевые познания арабского, смысл этого слова я понимала. Он говорил о городе, в который мы направлялись. И в эту минуту я начала молиться, чтобы тот, кому он твердил что-то по телефону, оказался его родственником, а не сообщником в планируемом преступлении.
Изил неудачно задел рукой железную ложку, и она со звоном упала на бетонный пол. Противный звон раздался в нескольких сантиметрах от моих барабанных перепонок. Скрывать свое пробуждение больше не было смысла, так что я присела и попыталась натянуть на лицо приветливую маску.
— Привет! — сказала я ему по-английски, надеясь, что хотя бы это слово ему знакомо.
Мужчина замешкался, кивнул мне, подобрал с пола упавшую ложку, и затем начал что-то быстро тараторить, указывая рукой на вторую дверь, откуда доносилось лязганье посуды и запах кипяченого молока.
— Завтрак? — спросила я, и, видя, что он не понимает меня, начала жестикулировать, изображая прием пищи. Он улыбнулся и одобрительно закивал.
Сэм спал как убитый, не обращая внимания ни на звон упавшего столового прибора, ни на нашу трескотню.
Я встала и прошла к умывальнику. Еще накануне выяснилось, что душа, как такового, в этом доме нет. Вместо привычной мне душевой кабины, или хотя бы акрилового поддона, меня ждала раковина, огромная дыра в полу с хлипкой решеткой, служившая сливом, и длинный шланг с лейкой, который крепился к крану на раковине, превращая ее в душ.
В комнате было сыро. Вода, которой мы с Сэмом вчера залили пол, не до конца ушла в сливное отверстие, и теперь создавала вполне реальную угрозу поскользнуться на ней и упасть.
Ступая на носочках, я прокралась к крану, пальцем почистила зубы и умыла лицо. Мы забыли в багажнике машины свои сумки, поэтому приходилось выкручиваться без привычных средств гигиены.
Когда я вошла обратно в комнату, Сэм уже уминал за обе щеки какое-то странное блюдо, нахваливая его при этом самыми красочными эпитетами.
— Линда, это божественно! Иди, попробуй! — сказал он мне, жестом приглашая присоединиться к завтраку.
Я бросила недоверчивый взгляд на глиняную миску, которая предназначалась мне, а затем на довольного Сэма, и решила, что друг плохого не посоветует.