«Такое ощущение, что ей некуда идти, хотя на бродяжку она не тянет, — размышлял он. — Интересно, что будет делать, когда Кузя закрывать начнет».
— Девушка, закрываемся, — почти сразу раздался голос владельца бара, и Семен развернулся, чтобы видеть картину целиком, а не через плечо.
— Да-да… я сейчас уйду… — девчонка начала вставать, но тут появилась официантка:
— Куда? А рассчитаться?
Девчонка плюхнулась обратно на стул:
— У меня денег нет…
— Отличное кино! — раздулась официантка, уперев руки в бока. — И теперь, значит, я за твой заказ из зарплаты отдам?
— Кузя, оставь ее, я заплачу, — вмешался Семен, подходя к столику и вынимая бумажник.
Трёха пожал плечами:
— Как скажешь, Доктор.
— Вот, возьми, это за нее и за мой заказ, — Семен протянул официантке три тысячных купюры. — Сдачу себе возьми.
— Ага, давай, разбалуй мне тут всех, — пробурчал Кузя недовольно. — Люда, сдачу всю до копейки сюда, быстро.
Официантка пожала плечами, ушла за стойку и через пару минут вернулась с чеком и сдачей, протянула все Семену:
— Пожалуйста.
— Ладно, Доктор, давай тоже выметайся, — протягивая руку для прощания, сказал Кузя. — Завтра приедешь?
— Не знаю, как пойдет, — Семен пожал руку и повернулся к девчонке, теребившей лямку рюкзака: — Ну пошли, провожу тебя, а то поздно уже.
— Сама дойду.
Семен вздохнул:
— Грубиянка. Собирайся, говорю, тут район нехороший, общаги кругом, пьяных полно.
— Ты его, малышка, не бойся, он человек серьезный, не обидит, — сказал Кузя, поигрывая ключами.
— Вот еще! — снова фыркнула та. — Ничего я не боюсь.
— Ну и отлично, метитесь оба, мне на другой конец города пилить, — Кузя решительно развернул Семена и девчонку лицами к двери и, подталкивая в спины, выпроводил из кафе.
Оказавшись на улице, девчонка поежилась, плотнее завернулась в куртку, и только теперь Семен увидел ее голые ноги.
— А короче шортов не нашлось в гардеробе? — спросил он.
— Не твое дело.
— Слушай, заканчивай огрызаться, — попросил он миролюбиво. — Я же помочь хочу. Ну вот куда ты в таком виде? Поехали, отвезу.
— Куда?
— Куда скажешь. Мотоцикла, надеюсь, не испугаешься?
— Вот еще…
— Только шлема у меня второго нет. Остановят — не отбрешемся. Тебе, надеюсь, есть восемнадцать?
— А то что?
— А то не хватало мне еще малолетки без шлема у себя за спиной! — Семен начал терять терпение. — Короче, ты едешь или тут останешься? Мне на работу завтра.
Девчонка медлила, прикидывая что-то, а потом спросила:
— Можно, я у тебя переночую?
— Чего? — оторопел Семен.
— Да не бойся, приставать не буду, — насмешливо пообещала она. — Мне просто идти сейчас некуда, мать на работе, а я ключи потеряла вместе с кошельком.
— Так давай доедем до матери, у нее возьмешь.
— Она няней работает у какого-то чувака из администрации, у него и ночует, когда надо. Туда просто так нельзя явиться, да еще ночью. Так что — можно у тебя? Я утром рано уйду, не бойся, на работу свою не опоздаешь.
— Ладно, садись. И держись крепче, а то свалишься еще. Тебя как зовут-то? — усаживаясь на мотоцикл, спросил Семен.
— Аня.
— А я Семен.
— Да, я слышала.
— Ну поехали тогда.
Жил Семен в новом жилищном комплексе из четырех семиэтажных домов, стоящих колодцем вокруг большого двора с отдельной парковкой. Первые этажи занимали магазины, салон красоты и пункт приема химчистки, куда Семен относил вещи, чтобы не заморачиваться стиркой самому. Его квартира располагалась на четвертом этаже, была светлой, хоть и не очень просторной, зато с балконом-лоджией, выходившим как раз на закат, и Семен иногда любил сидеть там с бокалом пива, наблюдая за тем, как садится солнце. Он и выбрал-то эту квартиру как раз из-за этого шикарного вида.
Припарковав мотоцикл на отведенном для него месте, Семен убрал шлем в бардачок и посмотрел сверху вниз на замершую неподалеку девчонку:
— Ну идем.
Она медлила, колебалась, и Семен понял, что напускная бравада слетела, и теперь к ней пришло осознание того, что сейчас она окажется в квартире совершенно незнакомого ей мужчины. И эта мысль ее пугает. Это почему-то Семену понравилось — выходило, что она не такая прожженная, как пыталась показаться.
— Ты меня, Аня, не бойся, — сказал он, протягивая ей руку. — Никаких дурных мыслей насчет тебя у меня нет. Спать ляжешь в спальне, там замок крепкий, если боишься — запрись.
Она смерила его взглядом, давая понять, что его внешность очень диссонирует со словами о надежном замке, и Семен рассмеялся:
— Да я серьезно. Идем, поздно уже и холодно, у тебя вон коленки все синие.
Аня тряхнула волосами, вложила в протянутую руку Семена холодную узкую ладошку и пошла за ним.
Аделина
Больше всего меня беспокоят звонки с просьбой положить кого-то в клинику. За ними почти всегда следует еще какая-то просьба, выполнять которую зачастую не очень хочется.
Сегодня позвонил старый институтский приятель Гена, давно уехавший из нашего города и обосновавшийся где-то на юге. Позвонил так, словно мы с ним не переставали общаться и расстались буквально пару дней назад.
— Делька, ты, я слышал, процветаешь там?
— Не жалуюсь.
— А я, понимаешь, у моря окопался, работаю в частной клинике. Будешь в наших краях — заходи, не стесняйся.
Я не стала говорить, что в тех краях не бываю и не планирую, да и встреча с бывшим сокурсником в ближайшее время в мои планы тоже не входила.
— Гена, у меня мало времени. Я так понимаю, что раз уж ты озаботился и нашел мой номер телефона, то у тебя ко мне какое-то дело? Так не тяни, выкладывай.
В трубке раздался оглушительный хохот:
— А ты, Драгун, вообще не изменилась! Все такая же прямая, как рельс. Но ты права, у меня к тебе просьбишка есть небольшая. Слышал, клиника твоя специализируется на пластике?
— Неужели решил ухо прооперировать? — не сдержалась я, вспомнив, что у однокурсника имелся врожденный дефект ушной раковины, она оттопыривалась в сторону и смешно торчала.
— Я-то? Нет, пока не решил. Но у меня друг есть… хороший друг, брат, можно сказать. И вот у него реальная проблема. Рубец у него на лице после ранения, очень глубокий и страшный, прямо детей пугать… Поможешь?
— Надо смотреть.
— А он в вашем городе сейчас работает, назначь время, он подъедет хоть сегодня.
Я посмотрела на часы — была половина десятого, у меня сегодня операция, но к обеду я уже буду свободна.
— Хорошо, пусть приезжает к часу и на шлагбауме попросит, чтобы меня вызвали. Адрес дать?
— Не надо, Деля, адрес я знаю. Спасибо тебе, я знал, что не откажешь.
— Ну я еще не согласилась.
— Ой, да брось! Ты только увидишь этот рубец и уже не сможешь отказать.
— Хорошо, посмотрим. Все, Гена, мне в операционную пора. Жду твоего приятеля в час.
Я попрощалась, положила трубку и почти сразу забыла об этом звонке, погрузившись в карту клиентки, которую сегодня оперировала. Именно поэтому, когда, сбросив сабо и закинув ноги на подлокотник дивана, я отдыхала после операции в кабинете, звонок Аллы с сообщением об ожидающем у шлагбаума клиент заставил меня удивиться:
— Погодите… какой еще клиент, я никому на сегодня не назначала.
— Он говорит, что вам кто-то звонил и вы назначили на час дня.
— Ах ты ж… точно. Аллочка, будьте так добры, встретьте его и проводите в приемное, я сейчас подойду.
Посидев еще минуту, я сунула ноги в стоявшие рядом с сабо балетки и, поправив халат, пошла в приемное.
В смотровой меня ждал большой сюрприз, тут Гена не слукавил — таких безобразных рубцов я не видела давно. Почти вся левая половина лица сидевшего передо мной на кушетке мужчины была исковеркана до такой степени, что даже было непонятно, как лицо выглядело до этого кошмара.
— Меня зовут Аделина Эдуардовна, я владелица клиники, — представилась я, садясь за стол.
— Зайцев Михаил Кириллович, — мягким голосом произнес клиент. — Полных лет сорок. Не женат, не был, не состоял, как говорится. А Гена рекомендовал вас и вашу клинику как единственное место, где мне реально могут помочь.
— Мы постараемся, — я предпочитала не обнадеживать клиентов, а в данном случае вообще не была уверена в успехе, потому сразу решила, что надо вызвать Матвея. — Если вы не возражаете, я вызову сюда доктора Мажарова, он один из лучших хирургов нашей клиники.
Зайцев пожал плечами:
— Ну если вам так надо…
— Это, пожалуй, надо вам, а не мне, — заметила я, набирая номер ординаторской.
Он снова пожал плечами, но ничего больше не сказал, сидел, уставившись в белую стену, до тех пор, пока не пришел Матвей.
— Добрый день, — поздоровался он и сразу прошел к раковине мыть руки. — Ну что тут у нас?
— Я бы хотела, чтобы вы тоже взглянули, Матвей Иванович.
— Н-да… — протянул Матвей, подходя к клиенту и разворачивая его голову за подбородок к лампе так, чтобы видеть пораженную часть лица. — Осколочное?
— Да… зацепило, — процедил клиент, но в подробности углубляться не стал.
— Понятно. Ну что ж… — Матвей перевел взгляд на меня. — Ситуация сложная, но не безнадежная. Правда, потребуется не одна операция, за одну тут не справиться, слишком глубокое поражение тканей, еще нужна будет реконструкция нижней стенки глазницы. Сумма… — но клиент замотал головой:
— Это как раз не имеет значения.
— Ну тогда оформляйтесь, приезжайте завтра, если не готовы остаться сегодня, будем готовить к операции, думаю, что первую можем провести уже через пару дней, как только будут готовы анализы. Вас это устраивает?
— А оперировать вы будете?
Матвей бросил в мою сторону быстрый взгляд, и я еле заметно кивнула.
— Поскольку начальство не возражает, то я.
— Отлично. Спасибо вам, — Зайцев поднялся, пожал руку Матвею и повернулся ко мне: — Если возможно, я остался бы уже сегодня.