Через пять лет после того, как Криппена повесили, Спилсбери участвовал еще в одном необычном деле, справиться с которым ему не помог бы ни анализ ДНК, ни какой-либо иной современный метод.
В воскресенье 3 января 1915 года бакингемширский садовод Чарльз Бернем присел выпить чаю и открыл газету News of the World. Увидев заголовок на третьей странице, он ахнул: «Смерть в ванной: трагедия с невестой на следующий день после свадьбы». Из короткого сообщения следовало, что некую Маргарет Ллойд нашли мертвой в ее квартире на севере Лондона. «Медицинское освидетельствование показало, что инфлюэнца в сочетании с горячей ванной могли вызвать обморок» — так завершалась статья. А почти годом раньше в ванной умерла дочь Чарльза Бернема, дело было в Блэкпуле, вскоре после ее свадьбы... Бернем отправился в полицию, и оказалось, что мужем Маргарет Ллойд был Джордж Джозеф Смит: человек, который ранее был мужем Элис Бернем.
По поручению полиции Спилсбери провел аутопсию эксгумированного тела Маргарет Ллойд, а затем аутопсию тела Элис Бернем. Вскоре выяснилось, что была и третья женщина — Бесси Уильямс, которая также вышла замуж за Джорджа Смита и умерла при схожих обстоятельствах в своем доме в Кенте 13 июля 1912 года.
В первых двух случаях коронеры не нашли признаков насильственной смерти. Однако при повторном изучении дела полиция обнаружила, что смерть жен была выгодна Смиту: Маргарет застраховала свою жизнь на 700 фунтов, а Элис — на 506 фунтов. От Бесси же вдовец получил 2500 фунтов на трастовом счете (сейчас это эквивалентно сумме около 190000 фунтов). Вырисовывалась закономерность, и Смит был арестован.
Исследуя трупы Маргарет и Элис, Спилсбери не нашел признаков насилия, яда или сердечного приступа. У Бесси же он обнаружил «гусиную кожу» на бедре, которая иногда указывает на утопление (хотя может быть вызвана и разложением после смерти). Спилсбери прочел записи врача, который первым осматривал труп Бесси, и заметил, что в руке она сжимала кусок мыла.
По его распоряжению все три ванны привезли в полицейский участок Кенти-тауна и поставили рядом друг с другом. Спилсбери внимательно исследовал их. Особенно его заинтересовал случай с Бесси Уильямс. Незадолго до смерти Смит водил ее к врачу по поводу симптомов эпилепсии. Смит сказал Бесси, что она страдает припадками, хотя она не помнила за собой такого, а эпилептиков в роду у нее не было. Может, в смерти виноват эпилептический припадок? Однако возникали сомнения: Бесси была 1 метр 70 сантиметров ростом и довольно тучной. Ванна же, в которой она умерла, была чуть больше полутора метров длиной и с пологой спинкой. Спилсбери знал, что первая фаза эпилептического припадка вызывает полную ригидность тела. А значит, с учетом формы ванны в случае припадка ее голова возвышалась бы над водой, а не погрузилась в нее.
Значит, дело не в эпилептическом припадке. Но в чем? Изучая вопрос, Спилсбери выяснил, что внезапный и резкий приток воды в носоглотку способен повредить блуждающий нерв и вызвать внезапную потерю сознания, чреватую летальным исходом. Часто при этом возникает внезапное окоченение (именно этим Спилсбери объяснял зажатый в руке Бесси кусок мыла).
В 1853 году Альфред Суэйн Тейлор категорически заявлял, что невозможно утопить взрослого человека, не оставив на трупе синяков: жертва отчаянно борется за жизнь. Десятилетиями это мнение считалось бесспорным. Однако инспектор уголовной полиции Нил решил провести до суда серию экспериментов, чтобы проверить гипотезу Спилсбери. Он нашел женщин-волонтеров, вызвавшихся оказывать сопротивление при попытке погрузить их под воду. Первой женщине, лежащей в купальном костюме в полной ванне, удалось ухватиться за край ванны и удержаться. Но когда Нил схватил ее за лодыжки и резко потянул их вверх, она ушла с головой под воду и потеряла сознание. У доктора ушло несколько минут на то, чтобы откачать ее. К счастью, она была жива. Этот опыт не был идеей Спилсбери, но Спилсбери знал о нем и выиграл от этого знания.
Джорджа Смита судили за убийство Бесси Уильямс. На суде Спилсбери высказывался очень авторитетно и легко убедил присяжных. Посовещавшись 20 минут, они нашли Смита виновным. Его повесили в Мейдстоунской тюрьме.
Этот миловидный мошенник и вор совершил первую кражу в возрасте девяти лет, в лондонском Ист-Энде. Повзрослев, стал носить золотые кольца и яркие галстуки-бабочки, мороча голову женщинам. Из-за Первой мировой войны и отъезда молодых англичан в колонии в 1915 году в Великобритании образовался «излишек» в полмиллиона женщин. Смиту было кем поживиться. Подогретый газетами интерес общества к «убийствам невест в ванной», как назвали эти преступления, был велик. Десятки журналистов, желающих поведать, как «ученый разоблачает серийного убийцу», осаждали дверь Спилсбери. Его слава оставалась в зените до самой смерти.
Неоднократно выступал он экспертом в делах о женоубийстве. Даже страшно, скольким из них сошли с рук злодейства, когда наука не умела доискиваться до правды! Все чаще газеты рисовали Спилсбери героем, посвятившим себя разгадке криминальных тайн по следам на телах беззащитных жертв, чтобы убийцы не ушли от правосудия и не нанесли новый удар. В 1923 году ему было пожаловано рыцарство. А годом позже его репутацию еще больше укрепило другое дело.
5 декабря 1924 года Элси Камерон, жившая на севере Лондона, уехала к своему жениху Норману Торну, хозяину птицефермы, в Кроуборо (графство Суссекс). Они были помолвлены в течение двух лет, но Торн завел новую подружку.
15 января 1925 года полиция обнаружила расчлененные останки Элси под куриным загоном на ферме, а ее голову в коробке для печенья. Сначала Торн утверждал, что Элси вообще не приезжала, но после обнаружения останков изменил показания: будто она приехала, сказала о своей беременности и настаивала на женитьбе. И будто в ходе ссоры он выбежал из дома, а когда вернулся два часа спустя, то увидел ее повешенной. Решив, что она наложила на себя руки, он скрыл тело: четвертовал его и похоронил.
Спилсбери провел аутопсию 17 января и в отчете для коронера сообщил, что смерть Элси была насильственной, а предшествовало ей, вероятно, избиение. Он нашел признаки восьми повреждений, в том числе на виске, не видимых снаружи, но заметных при аутопсии. Поскольку странгуляционная борозда, указывающая на повешение, отсутствовала, Спилсбери не изучал под микроскопом материал с шеи. Правда, на шее он заметил две отметины, но счел их естественными складками. На дознании коронер спросил, как можно исследовать труп человека, погибшего шесть недель назад, и Спилсбери уверил его, что гниение не составляет проблемы. Обвиняемый Норман Торн поставил выводы Спилсбери под сомнение на том основании, что снаружи кровоподтеки не заметны, и его просьбу о вторичном вскрытии удовлетворили.
Элси была эксгумирована 24 февраля. Аутопсию проводил Роберт Бронте в присутствии Спилсбери. Такие исследования должны делаться при ярком солнечном свете или в морге с хорошим электрическим освещением. Тут все происходило между полуночью и девятью часами утра перед толпой зрителей и журналистов в тускло освещенной часовенке на кладбище. Гроб был полон воды, и после предыдущего осмотра останков разложение продолжалось еще целый месяц. Все же Бронте заметил на шее отметины и взял образцы для анализа.
Суд над Норманом Торном занял пять дней. Соперничающие друг с другом патологоанатомы разошлись во мнениях. В ответ на вопрос обвинения, имеются ли на теле внешние отметины, указывающие на повешение, Спилсбери ответил: «Нет, никаких». Адвокат Джеймс Касселс пытался доказать, что Элси Камерон была еще жива, когда Торн снял ее с перекладины, получила синяки при падении на пол и умерла от шока 10–15 минут спустя. Так можно было объяснить отсутствие странгуляционной борозды: ее устранила циркуляция крови. Касселс раскритиковал Спилсбери за то, что тот не исследовал шею под микроскопом.
На протяжении процесса судья называл Спилсбери «крупнейшим из ныне живущих патологоанатомов», а резюмируя дело, сообщил, что Спилсбери, «без сомнения, дает самое квалифицированное заключение, какое только можно получить». Меньше, чем за полчаса, присяжные вынесли вердикт: «Виновен». У некоторых было ощущение, что мало внимания уделено разнобою в показаниях медиков-криминалистов и тому, что признаков насильственной смерти Элси Камерон не выявлено. Среди людей, недовольных слишком быстрым согласием присяжных с уверенными выводами Спилсбери, был сэр Артур Конан Дойль, живший неподалеку от Нормана Торна. По его замечанию в Law Journal, «сэра Бернарда должно несколько смущать, что присяжные с готовностью наделяют его папской непогрешимостью».
Нормана Торна повесили в Уондзуортской тюрьме за убийство Элси Камерон, хотя он заявлял о своей невиновности до самого конца. В его знаменитом письме отцу перед казнью есть такие слова: «Ничего страшного, папа, не волнуйся. Я жертва спилсберизма».
По мнению историков Йена Берни и Нила Пембертона, в ходе судебного процесса по делу Торна столкнулись две линии: Спилсбери эффектно выступал в суде во всем блеске своей славы, полагаясь на скальпель и интуицию, а Бронте, лабораторный патологоанатом, исходил из последних достижений криминалистической технологии. Они утверждают, что «виртуозность» Спилсбери в морге и зале суда «угрожала подорвать основы судебной медицины как современной и объективной дисциплины».
В своей книге «Летальный свидетель» (Lethal Witness, 2007) Эндрю Роуз высказывает мнение, что по вине Спилсбери как минимум дважды был вынесен приговор несправедливый и еще несколько раз — недостаточно обоснованный. Доказательств не хватало, но присяжные рассуждали по принципу: раз сэр Бернард Спилсбери считает обвиняемого виновным, значит, он виновен. В некоторых отчетах об аутопсии, а их было более 20000, Спилсбери умалчивал о свидетельствах, противоречивших его версии.
Например, в 1923 году на основании показаний Спилсбери, молодого солдата по имени Альберт Дернли обвинили в том, что он связал и задушил лучшего друга. До казни оставалось всего два дня, когда начальник тюрьмы прочел письмо, написанное Дернли своей знакомой. Тональность письма обеспокоила его, и он убедил Министерство внутренних дел отложить казнь.