При осмотре фабрики следователи обратили внимание на странный запах, исходящий от чана для варки сосисок. Заглянув в него, они увидели на дне осадок. По словам одного из полицейских, запах от него шел «тошнотворный» и «отдавал мертвечиной». Решили разобраться, в чем дело.
Вынули затычку, располагавшуюся ближе ко дну, и возле отверстия разложили джутовые мешки. По мере вытекания жидкости на мешках образовалась склизкая гуща с кусочками костей. После более внимательного осмотра чана, помимо костных фрагментов, на дне нашли два скромных колечка, соединенных друг с другом и покрытых красновато-серой субстанцией. Колечко поменьше надевалось для страховки колечка побольше. А второе колечко было обручальным, с надписью «Л. Л.» на внутренней стороне. Как выяснилось, оно было подарено на свадьбу Луизе Лютгерт супругом. Внутри печи полиция также обнаружила несколько кусочков, походивших на кость, и остатки сгоревшего корсета. С учетом всех этих улик Лютгерта взяли под стражу.
В тот же год начались слушания в здании суда округа Кук, в атмосфере общественного возбуждения и интереса. Джордж Дорси и несколько его коллег из Филдовского музея естественной истории в Чикаго выступили на стороне обвинения. Дорси заявил, что кости, найденные в печи, принадлежат человеку: фрагменты ноги, пальцев рук и ног, грудной клетки и черепа женщины. Еще один эксперт сообщил, что в жидкости из чана обнаружен гематин, возникающий при разложении гемоглобина, который содержится в человеческой крови.
Согласно свидетельским показаниям, перед исчезновением Луизы Адольф закупил сотни фунтов щелока — смеси, содержащей каустическую соду. Это едкое вещество может использоваться в самых разных целях: для консервации мяса, очистки печей и изготовления метамфетамина. И в итоге оно попало в чан для сосисочного фарша. Адольф утверждал, что щелок предназначался для уборки на фабрике. Однако у обвинения была иная версия: убийце понадобился щелок как прекрасный растворитель.
На первом судебном процессе присяжные не только не пришли к единому мнению, но и переругались чуть ли не до драки в совещательной комнате. Однако Лютгерта это не спасло. Год спустя состоялся повторный суд. И снова на нем выступил Джордж Дорси. И на сей раз Лютгерта признали виновным в убийстве жены.
Выступая свидетелем, Джордж Дорси производил хорошее впечатление. Газета Chicago Tribune отмечала: «Было абсолютно ясно, что его заботит лишь одно — изложить истину, как он ее знает, не преследуя никакого злого умысла и ничего не преувеличивая... Его знания систематичны, основательны, точны, обширны и всегда при нем». Напротив, эксперт защиты Уильям Оллпорт поставил себя в нелепое положение, приняв собачью кость за обезьянью, а в ответ на тихие смешки присяжных стал выкручиваться: мол, бабуинов называют еще «собаками-обезьянами». Однако за стенами суда Дорси натерпелся критики со стороны анатомов. В частности, язвительный Оллпорт высмеивал «идентификацию женщины по четырем фрагментам кости размером с горошину». В итоге Дорси пришлось уйти из судебной науки. Однако освещение в прессе сделало свое дело: широкая публика впервые узнала о судебной антропологии.
Судебная антропология в своей современной форме — дисциплина относительно новая. В начале ХХ века анализ скелетных останков развивался медленно и постепенно. Но все же развивался.
Алеш Грдличка родился в Богемии (ныне часть Чешской Республики) в 1869 году, в 1881-м уехал вместе с семьей в Соединенные Штаты, где не на шутку увлекся происхождением человека. Подобно своему предшественнику Джорджу Дорси, Грдличка изучал коренные народы Америки. В 30 лет отправился в пятилетнюю экспедицию по Америке, в ходе которой исследовал скелеты. В итоге он выдвинул оригинальную теорию: 12000 лет назад выходцы из Восточной Азии через Берингов пролив проникли в Америку и заселили ее. Впоследствии эта теория стала общепринятой в науке (отчасти благодаря ДНК-профилированию). Однако Грдличка интересовался не только происхождением человечества, но и происхождением человеческого зла, сопоставляя антропометрические особенности преступников и «нормальных» американцев. К 1939 году он обнародовал свой вывод: «Преступление — следствие психических, а не физических особенностей».
Профессиональный опыт Грдлички не остался незамеченным. В 1930-е годы новоявленной наукой заинтересовалось ФБР: вдруг получится раскрыть глухие дела? К Грдличке стали обращаться за помощью, и он содействовал ФБР в расследовании более 35 дел: определял идентичность и возраст людей, возможность насильственной смерти. Грдличка вывел судебную антропологию на новый уровень эффективности и систематичности, и после его кончины Джон Гувер, директор ФБР, отдал должное «выдающемуся вкладу» Грдлички в расследование преступлений. Однако ученый не только занимался расследованиями, но и готовил новое поколение судебных антропологов, обучая студентов в Смитсоновском институте.
Подобно тому как для Сью Блэк поворотным моментом стала работа, связанная с геноцидом на Балканах, так и некоторые важные прорывы в судебной антропологии ХХ века были связаны с трагедиями. Один из наиболее талантливых учеников Грдлички, Т. Д. Стюарт, трудился на складе в японском городе Кокура, идентифицируя погибших в ходе Корейской войны. Задача осложнялась тем, что после взрывов от тела мало что остается. Поступали все новые и новые ящики с костями; процесс исследования был кропотливым и морально тяжелым. Однако Стюарт использовал представившуюся возможность: беспрецедентный доступ к огромной партии человеческих костей! Он начал тщательно каталогизировать измерения, постепенно создавая базу данных, которая позволяла достаточно точно определить рост, вес и приблизительный возраст человека на основании скелетных останков.
Солидный вклад в антропологию сделала и Милдред Троттер, которая в 1947 году поступила на работу в Американскую похоронную службу на Гавайях. Она не хотела довольствоваться устаревшими на полвека французскими данными для определения роста и возраста и взялась за собственные замеры, используя кости солдат, погибших во Второй мировой войне. В наши дни Центральная американская лаборатория по идентификации останков военнослужащих остается крупнейшей в мире лабораторией такого рода, причем методики Стюарта и Троттер поныне широко используются.
Гавайские наработки стали известны во многих странах и помогли многим судебным антропологам, занимающимся идентификацией трупов. Просветительские цели ставит перед собой и Центр анатомии и человеческой идентификации (Centre for Anatomy and Human Identification — CAHID) в Данди. В 2008 году в нем открыли в помощь полиции бесплатную круглосуточную электронную консультацию с целью дать любому желающему буквально за 10 минут ответ на вопрос, человеку ли принадлежит та или иная кость. Число запросов возрастает летом, когда люди копают землю в саду или гуляют на природе.
Вопрос этот очень важный и непростой. Погода и животные-падальщики разбрасывают и разрушают скелеты, подчас оставляя всего одну какую-нибудь кость. Ребра овец и оленей очень похожи на человеческие, и их легко спутать. Маленькие кости и зубы детей также похожи на кости и зубы животных. А поскольку их очень много — у ребенка около 800 костей, тогда как у взрослого — всего 209, то в сельских условиях они могут распространиться на обширной территории. (По оценке Клайда Сноу, детский скелет имеет только 46 костей, которые «легко найти».)
В 2012 году CAHID ответил на 365 запросов по костям. Что ж, неплохо: по одному запросу в день. Но многие ли из этих костей оказались человеческими? По словам Сью Блэк, в 98% случаев кости не принадлежат человеку. Однако отрицательный результат — тоже результат. «Не стоит поднимать на ноги полицию, заводя дело об убийстве, из-за костей коровы».
И потом есть 2% случаев, когда кости действительно принадлежали человеку: человеку, который жил и дышал. Здесь особенно востребованы навыки анатомов и антропологов. Чтобы понять, с какой костью они имеют дело, они сначала измеряют ее параметры, а затем изучают небольшие возвышения, ямки и бороздки, определяющие функцию каждой из костей. Иногда по костям можно узнать пол человека: обычно у мужчин кости крупнее и плотнее, чем у женщин. Кроме того, просвет костного таза у мужчин имеет сердцевидную форму, а у женщин овальную, приспособленную к деторождению. Черепа мужчин зачастую больше, чем черепа женщин, и челюсть более квадратная.
Несколько лет назад я беседовала со Сью Блэк у нее в кабинете, и полицейский в униформе принес бумажный пакет с костью, найденной на пляже под Киркалди, где я выросла. Сью надела перчатки и театральным жестом извлекла кость из пакета. Всем было очевидно, что это челюстная кость, причем несколько зубов все еще упорно держались на своем месте. «Да, — торжественно подтвердила Сью, — кость человеческая». Я была уверена, что эта сцена устроена специально для меня: ведь кость была найдена как раз на том пляже, где я играла в детстве! Но Сью отпиралась. А потом сжалилась надо мной и объяснила: «Здесь ничего интересного для полиции нет. Кость очень старая. Человек, которому она принадлежала, умер давным-давно. Слишком давно, чтобы это имело значение для закона. Такое бывает сплошь и рядом».
Большинство из нас сочтут, что случайно наткнуться на человеческую челюсть — происшествие жутковатое. Но Сью Блэк — профессионал, и в ее словаре нет таких слов, как «отвратительно», «отталкивающе», «тошнотворно». Человеческое тело во всех его прекрасных и постыдных проявлениях — ее работа, где требуются спокойствие, компетентность и небрезгливость. Все неприятные эмоции, которые она могла испытывать при виде крови, плоти и костей, улетучились, когда с 12 лет начала подрабатывать в мясной лавке. В лавке было так холодно, что, «когда с бойни приезжал грузовик с мясом, мы наперегонки бежали к нему, чтобы погреть руки». То, что других людей обычно отталкивает от анатомии, не страшило Сью. Но почему она заинтересовалась ею?
Дело не только в стремлении к правосудию. Сью по характеру своему — исследователь, желающий познать тайны человеческого тела. Лишь со временем поняла, что эти знания способны пролить свет на смерть, которую люди несут себе подобным. Будучи студенткой последнего курса (а в семье она была первой, кто поступил в университет), Сью, занимавшаяся диссекцией тел в анатомичке, пришла к выводу, что «это весьма смиряющий опыт». По сути, думала Сью, эти люди стали для ученых практическим пособием по анатомии, в конечном счете во имя всеобщего блага. А в качестве первого исследовательского проекта Сью выбрала идентификацию костей и вскоре поняла, насколько это актуально.