Присяжные совещались недолго: виновен в убийстве первой степени. Услышав этот вердикт, Кришна потерял сознание. А они посовещались еще немного и приговорили его к смертной казни.
Как ни печально, в США неповинные ни в чем люди, подозреваемые в убийстве, часто нанимают адвокатов уровня Хендона. Не разбираясь в правосудии, они питают иллюзии: мол, раз они ничего плохого не делали, суд разберется. Желая защитить свое доброе имя, они спешат предстать перед судом, не позаботившись нанять толковую команду профессионалов. Кришна заплатил Хендону фиксированную сумму в 20000 долларов. (Для сравнения: гонорары адвокатов О. Джея Симпсона составили около 10 миллионов долларов, то есть каждый получал по 16000 долларов в день.) По словам Стаффорда-Смита, «высшая мера наказания уготована тем, кому не светит попасть в высшее общество». Кришна не мог позволить себе такие расходы. Да и зачем опровергать несуществующие, как он думал, доказательства? Хотя он и сколотил небольшое состояние, импортируя карибские фрукты в Великобританию, но в конечном счете обанкротил и себя, и свою многострадальную жену Марту на Апелляционном суде.
Впрочем, слабое выступление Хендона может объясняться не только отсутствием денежного стимула. По словам человека, который работал вместе с ним над защитой Кришны, Хендону угрожали по телефону. Звонивший сказал: «Если адвокат будет слишком стараться ради Кришны, пострадает его сын».
Конечно, версия обвинения опиралась не только на хорошую плату и кипучую энергию Джона Кастренакеса. Свою роль сыграли эксперты, особенно специалист по баллистике Томас Квирк. Вопрос об орудии убийства, которое полиция не нашла, был весьма актуальным. Квирк сообщил, что пули, найденные в телах отца и сына Му Янг, выпущены из одной из шести вероятных марок полуавтоматического оружия 9-мм калибра. В своей лаборатории он опробовал все эти возможности и обнаружил, что отметины на пулях — сделанные стволом со спиральным рифлением — напоминают отметины на пулях, которыми были убиты жертвы.
Квирк коснулся и вопроса о гильзах, найденных в гостиничном номере: «По материалам моей лаборатории, морфологии гильз на месте происшествия соответствует только модель Smith & Wesson 39». Поскольку полицейский уже сообщил суду, что Кришна купил такой пистолет за несколько месяцев для убийства, эти слова оказались роковыми.
И наконец, Квирк представил фотографию серебристого Smith & Wesson. Эта картинка закрепилась в умах присяжных, заполнив собой место недостающего орудия убийства. Хендон возражал против демонстрации оружия, говоря, что это не имеет отношения к делу. Но судья позволил эксперту продолжать, сочтя фотографию полезной в качестве «иллюстрации». Допрашивая Квирка, Хендон заставил его согласиться с тем, что с 1950-х годов в США произведено около 270000 пистолетов Smith & Wesson и что пуля могла быть выпущена из любого из них. Однако к этому моменту присяжные уже «видели» орудие убийства!
Сколь качественной была экспертиза, проведенная Квирком? Действительно ли пули были выпущены из Smith & Wesson 39? Или орудием убийства стал любой другой пистолет из 65 миллионов, ходивших в США в 1986 году? Способность баллистиков соотнести пулю со стволом (провести «баллистическую дактилоскопию») толком не оспаривалась с появления этого метода в XIX веке. Подобно дактилоскопистам и экспертам по анализу волос, баллистики не спешили ставить под сомнение научную основу своего заработка. Лишь в 2008 году Джед Ракофф, федеральный судья из Нью-Йорка, провел слушания, пытаясь разобраться в статусе данных баллистики. Он высказал мнение, что эта экспертиза была надежнее раньше, когда пули делались по индивидуальному образцу, чем теперь, в эпоху массового производства. «Чем бы ни была баллистика, — сказал он, — это не наука».
Впоследствии выяснилось, что Квирку вообще свойственна категоричность суждений. Взять хотя бы суд над Дитером Рихманном: его обвиняли в том, что в октябре 1987 года он убил свою подругу на переднем сиденье арендованной им в Майами-Бич машины. Квирк сообщил, что роковая пуля была выпущена из одного из трех типов пистолетов, двумя из которых владел Рихманн. Рихманна отправили за решетку и приговорили к смерти. А на апелляционном процессе 10 лет спустя Квирк признал, что соотнес пулю лишь с базой данных полиции Майами, а не с базой данных ФБР, которая содержит еще тысячи возможностей.
Через свою правозащитную организацию Reprieve Стаффорд-Смит лет десять расследовал убийства Му Янгов. Вскрыл множество новых фактов, от полицейских досье до новых фигурантов.
Выяснилось, что в том самом гостиничном номере Му Янги хранили документы с деталями отмывания нелегальных 5 миллиардов долларов для печально известного Медельинского колумбийского наркокартеля. Они пытались выторговать лишний процент, что, возможно, вызвало недовольство наркобаронов. Более того, присяжным не сообщили, кто занимал номер напротив Му Янгов: колумбиец, который находился под следствием за то, что спрятал 40 миллионов долларов в своем багаже по пути в Швейцарию. Других постояльцев на том этаже в день убийства не было.
В 2002 году приговор Кришне «смягчили» до пожизненного заключения с возможностью помилования по достижении 103 лет. В апреле 2014 года майамский судья предоставил Кришне право на судебное слушание в связи с новыми фактами. Согласно комментарию Reprieve, «это самый серьезный шаг к оправданию Кришны, который был сделан со времен его осуждения в 1987 году»[18].
При состязательной системе возможность справедливого суда достигается равенством сторон. По меньшей мере Кришну Махараджа следовало обеспечить хорошим адвокатом и баллистиком. Любые предположения — допускается версия вины или нет — должны быть критически изучены специалистами со стороны. Этого требует научный метод.
Без тщательного изучения в зале суда данные, собранные экспертами, лишены смысла. Задача криминалистики — поддерживать законность на всем пути расследования — от места происшествия до зала суда. И все зависит от того, сколь тщательной и объективной будет последняя стадия. Это в интересах не только науки, но и всех нас.
Заключение
В последние 200 лет судебная наука шагнула далеко вперед. Если бы Майкл Фарадей или Парацельс узнали, какие научные доказательства стали нормой в современных судах, они сочли бы, что имеют дело с колдовством. Развитие науки идет рука об руку с прогрессом в правосудии.
Когда полисмен Джон Нил прибыл на место первого убийства, совершенного в 1888 году Джеком-потрошителем, он столкнулся с неразрешимыми проблемами. Той августовской ночью никто не видел убийцу в переулках и закоулках Уайтчепела. Не было ни явного мотива, ни явного подозреваемого. По трупу Мэри Николс можно было рассуждать лишь об орудии убийства, физической силе убийцы и состоянии его извращенного ума. Но к разгадке все это не приближало.
Если бы Нил и его коллеги владели приемами и технологиями современных ученых-криминалистов, то, поработав на месте преступления, они обнаружили бы, выражаясь словами Холмса, «багровую нить», которая привела бы их к человеку, ночами убивавшему женщин в Уайтчепеле. А без такого подспорья полиция действовала впотьмах. Печальную правду иллюстрировала известная карикатура того времени: полицейский идет с завязанными глазами, а вокруг него снуют и ухмыляются бандиты.
Пять подтвержденных жертв Потрошителя — Мэри Энн Николс, Энни Чэпмен, Элизабет Страйд, Кэтрин Эддоуз и Мэри Джейн Келли. Они представляют собой лишь мизерную часть мужчин, женщин и детей, чьим убийцам удалось уйти от правосудия лишь потому, что не удалось разобраться в сложных деталях места происшествия. И все же следователи и криминалисты учились на своих ошибках. В конечном счете эти ошибки помогли защитить других людей. И даже тысячи собак, погибших от яда в лаборатории основателя токсикологии Матьё Орфила в начале XIX века, сыграли свою роль.
Работая над книгой, я более всего поражалась добросовестности, мастерству и отзывчивости экспертов, с которыми беседовала. Они столь неравнодушны к своему делу, что изо дня в день готовы иметь дело с самыми темными и страшными сторонами человеческой жизни. Ниам Ник Дейд проводит часы на смрадных пепелищах, Мартин Холл собирает личинки с недельного трупа, Каролина Уилкинсон воссоздает лицо изувеченного ребенка, однолетки с ее дочерью... Все они идут на жертвы ради того, чтобы мы знали: если мы станем жертвами преступления, преступникам воздадут по справедливости. И они не оберегают ревниво свои «ноу-хау», а активно делятся ими в надежде, что коллегам с их помощью удастся пойти на шаг дальше.
Важность дела вдохновляет их на удивительно изобретательные решения в трудных ситуациях. Не устаешь поражаться изобилию методов, которые стали доступны следователям в последние 200 лет. И хотя эти методы несовершенны, почти все они укрепляют систему уголовного судопроизводства. Когда ДНК-профилирование только зарождалось, технологии были самыми доморощенными, а сейчас Вэл Томлинсон, Джил Талли и другие эксперты способны, используя пятнышко крови размером с миллионную долю крупинки соли, составить профиль, который поможет найти не только самого человека, но и члена его семьи, совершившего преступления многие годы назад. Столкнувшись с видеозаписью, запечатлевшей лишь часть тела растлителя, Сью Блэк разработала метод идентификации по узорам вен и пятнышкам на руках. Трудности и необходимость выверять каждый шаг не останавливают ученых, а лишь стимулируют их творческую фантазию.
Улики с места преступления не использовались бы ныне столь эффективно, если бы в течение 200 с лишним лет доказательства не подвергались строжайшей проверке в залах суда. Сначала гипотезу ученого-криминалиста подвергают анализу его коллеги, заставляя его либо отказаться от нее, либо, ответив на их вопросы, уточнить детали. Затем в зале суда адвокаты из кожи вон лезут, чтобы посеять сомнения у присяжных. Всякие сантименты им чужды: от анализа фактов они могут перейти к личным нападкам. И все же, сколь бы тяжелым стрессом ни были судебные заседания для экспертов, в зале суда как на наковальне выковываются научные доказательства. Компетентный адвокат здесь играет роль молота, и научные методы либо доказывают свою надежность, либо разваливаются.