– Клуба Святого Духа, мадам. Уичкот рассчитывает поправить свое положение с их помощью.
Элинор облизала губы:
– Шантаж?
– Если его не остановят.
– Вы уверены? Нельзя обвинять джентльмена в столь серьезном проступке без веских оснований.
– Джентльмены способны впадать в отчаяние, как и все мы, мадам. Бумаги находятся в комнатах Уичкота в Новом здании. Если мы найдем их и уничтожим, проблема будет разрешена.
– Вы намерены выступить в роли взломщика?
– Я не вижу другого выхода, – ответил Холдсворт. – Знаю, где он хранит их. Но не могу вломиться в комнату как грабитель. Это невозможно осуществить без привлечения внимания, даже в его отсутствие. Кроме того, наружные двери подобных апартаментов сделаны из выдержанного дуба около двух дюймов толщиной. Мне понадобится лом, чтобы сбить замок, и даже это может оказаться непросто. Вот почему я надеялся обратиться к директору за помощью.
Элинор нахмурилась:
– Даже будучи здоров, чем он мог бы помочь? Он не вправе попустительствовать незаконному проникновению в гостевые комнаты.
– Единственный способ войти и выйти без помех – найти ключ. Насколько я понимаю, мистер Уичкот охраняет свои ключи весьма бдительно – уходя, забирает их с собой. Но Малгрейв рассказал мне, что в казне колледжа хранятся дубликаты ключей от всех замков.
Элинор смотрела на него, не веря своим ушам.
– Вы хотите, чтобы я взяла дубликаты ключей от комнат мистера Уичкота?
– Если бы доктор Карбери был в добром здравии, я изложил бы проблему ему и попросил его помощи.
– Но сама мысль о…
– Я не стал бы просить вас, если бы видел другой выход.
Элинор молчала. Ее разум лихорадочно работал.
Холдсворт наклонился вперед, став еще ближе к ней:
– Мадам, я должен действовать как можно скорее, если вообще собираюсь действовать. Вы можете заменить доктора Карбери? Сможете достать ключи из казны?
Элинор подумала, что его черты совсем не так просты, как казалось: в лице слишком много силы и чувства. Она отчасти наслаждалась временной властью, которую имела над ним, – властью заставлять его ждать, властью снизойти к его просьбе или отказать.
– Что вы намерены сделать с этими бумагами?
– Сжечь их, мадам. От них не может быть ничего, кроме вреда.
Она пришла к решению.
– Я знаю, где он хранит ключи, сэр. Если мы намерены заглянуть в казну незамеченными, сейчас вполне подходящее время. Сьюзен ушла с поручением. Сиделка находится у доктора Карбери, а Бен не пошевелит и пальцем, если не вызвать его колокольчиком.
Элинор встала, старательно отворачиваясь от окна на случай, если ее лицо, хотя бы отчасти, выдает ее мысли, и покинула комнату более с поспешностью, нежели с достоинством.
Она зашла в спальню мужа, где больной еще спал, лежа на спине и храпя, а сиделка вязала у окна. Первый ключ она нашла в ящике туалетного столика. Затем спустилась вниз и забрала второй ключ из библиотеки. Элинор почти ожидала, что доктор Карбери внезапно возникнет у нее за плечом с черным от злости лицом и спросит, какого черта она творит.
Холдсворт последовал за ней вниз и ждал в прихожей Директорского дома. Дверь казны скрывалась в глубокой нише. Стены здесь были особенно толстыми; доктор Карбери рассказывал, что некогда они, по-видимому, были частью монастырской церкви, прежде стоявшей на этом месте. Дверь из почерневшего дуба обита железом. Замки были новыми, врезанными в прошлом году и устроенными настолько хитроумно, насколько это было во власти слесаря.
Элинор протянула Джону ключи. Он отпер верхний замок и присел на корточки, чтобы вставить ключ в нижний. Она опустила взгляд на его затылок и густые, слегка напудренные волосы. Интересно, каково было бы прикоснуться к ним; на что они больше похожи; к примеру: на собачью шерсть или на кошачью?
Второй ключ щелкнул в замке. Холдсворт повернул ручку, тяжелое железное кольцо. Дверь отворилась внутрь. Холодный и слегка заплесневелый воздух поплыл в прихожую. Казна была маленькой комнаткой без окон, площадью около двенадцати квадратных футов, с плитами на полу, как в прихожей, и сводчатым потолком. Стены заставлены шкафами и полками.
Холдсворт оглядел их, поджав губы.
– Что здесь хранится?
– Кубок основателя и лучшее столовое серебро. В том числе очень ценное, полагаю. Также документы на собственность колледжа и, возможно, договоры аренды. Я думаю, здесь также хранится арендная плата, как и прочие суммы наличных денег.
Элинор обошла комнату, ступая бесшумно, как вор, и настороженно прислушиваясь к звукам в доме. Она не ожидала, что в комнате будет так много вещей. Однако подавила желание поторопиться, поскольку не желала доставлять мистеру Холдсворту удовольствия счесть ее жалкой и слабой представительницей своего пола, склонной к истерике. Из дверного проема падало достаточно света, чтобы прочесть большинство этикеток на коробках. Ей пришло в голову, что, возможно, она первая женщина, ступившая в эту комнату.
Наконец Элинор подошла к шкафам. Они не были заперты. В первом также стояли коробки, но во втором, к ее вящей радости, ряд за рядом висели связки ключей, аккуратно снабженные этикетками и разделенные в алфавитном порядке на подъезды, а затем и пронумерованные по комнатам.
Она повернулась к Холдсворту:
– В каких комнатах живет мистер Уичкот?
– Г-четыре, – ответил он.
Она водила пальцем по рядам, пока не нашла подъезд «Г», сняла ключи от номера 4, закрыла дверцу и обернулась.
Холдсворт стоял ближе, чем она ожидала, не более чем в ярде, и пристально смотрел на нее. Машинально она протянула ключи, и он взял их; его рука коснулась ее ладони, как тогда, у садовой калитки. Несмотря на прохладный воздух, ей внезапно стало слишком жарко.
– Мадам…
Джон умолк, не сводя с нее глаз и оставив непроизнесенные слова висеть в воздухе, бесформенные, полные обещания и страха. Он медленно склонил к ней голову. Дюйм за дюймом их лица сближались. Простые черты? О нет, подумала она, совсем наоборот.
В уличную дверь постучали.
Они отпрянули друг от друга. Элинор ретировалась в безопасность прихожей.
– Скорее, – прошипела она. – Закройте дверь. Бен сейчас явится.
Для такого крупного мужчины Джон двигался быстро. Он мгновенно очутился снаружи и захлопнул дверь. Элинор выхватила у него ключи. Замки можно закрыть позже, когда он уйдет. Она взглянула на свои руки и фартук в поисках предательской грязи или пыли. Они были чистыми. А что насчет ее лица? Нет ли на нем какой-то отметины, ключа к вероломным желаниям ее сердца?
Шаги Бена приближались по коридору.
– Вы зашли справиться о здоровье директора, – пробормотала она Холдсворту. – А теперь уходите, и я спустилась проводить вас до двери.
Бен вышел в прихожую, замешкался, увидев хозяйку с Холдсвортом, и, повинуясь ее кивку, открыл дверь.
На пороге стоял мистер Ричардсон. Его глаза метнулись мимо слуги на Элинор и затем на Холдсворта, стоящего за ее спиной. Он снял шляпу и поклонился.
– Миссис Карбери, к вашим услугам, мадам. И мистер Холдсворт тоже! Как удобно – я убил двух зайцев одним выстрелом.
Глава 43
Ночью шел дождь, и берег реки раскис. В тридцати ярдах впереди сутулый Том Говнарь размеренно, но неожиданно быстро шагал по тропинке. На нем по-прежнему была рабочая одежда, и запашок тянулся следом, словно дурной сон.
Гарри тащился следом. Том ждал в конце Милл-лейн. Завидев юношу, он немедленно снялся с места. Аркдейл последовал за ним, поскольку не знал, как поступить. Теперь его ботинки и чулки были забрызганы грязью, одежда оказалась слишком тяжелой и изысканной: он наряжался с мыслью о мостовых, а не о прогулке по сельской местности. Но хуже всего – это чувство, будто он выставляет себя на посмешище. Однако он не мог повернуть назад, не выставив себя на посмешище еще больше.
Аркдейл остановился, чтобы достать носовой платок и утереть пот с лица. Когда он поднял глаза, Говнаря больше не было видно. Гарри выругался и снова зашагал по тропинке, быстрее, чем прежде. Все вокруг казалось незнакомым. Он привык видеть эти места с воды, а не с суши.
Тропинка привела к перелазу через густую живую изгородь. Аркдейл взобрался наверх и вгляделся в поле за ней. У тропинки паслось полдюжины коров – в том месте, где земля полого спускалась к воде. Две коровы пили из реки. Остальные, однако, грузно направлялись к нему.
Гарри не разбирался в привычках и темпераментах крупного рогатого скота. Но ему показалось, что в том, как эти коровы приближаются, набирая скорость и не скрывая своей заинтересованности, есть нечто особенно угрожающее. Он также не исключал возможности, что одна или несколько из них на самом деле не коровы, а молодые бычки, которые сочтут его опасным чужаком и попытаются затоптать до смерти.
Воистину, благоразумие – мать отваги. Гарри собирался спрыгнуть с перелаза и направить свои стопы обратно, когда кто-то окликнул его по имени. Он вздрогнул и на ужасное мгновение вообразил, что один из предполагаемых быков настолько умен, что даже наделен даром речи. Но затем он увидел Соресби – не далее как в пяти футах, у воды, в естественном укрытии под раскинутыми ветвями большой ивы, в обществе золотаря. В воде рядом с ними покачивалась гребная лодка.
– Соресби! Это что еще за шутки?
Гарри услышал знакомый хруст, когда сайзар потянул себя за пальцы.
– Вы так добры, мистер Аркдейл, – скороговоркой пробормотал Соресби. – Так снисходительны. Вы не окажете мне честь ступить сюда, сэр, и далее в лодку?
Предложение оказалось неожиданно привлекательным. Спереди к Гарри приближались коровы. Позади лежало море грязи и уверенность, что если он пойдет обратно, то вспотеет и перепачкается еще больше. Аркдейл указал тростью на Тома Говнаря:
– А он?
Даже грязь и жара были предпочтительнее, чем сидеть в маленькой лодке с золотарем.
– Мой дядя сейчас нас покинет, мистер Аркдейл.
Том Говнарь кивнул и поклонился, совершив любопытное волнообразное движение, которое прокатилось от ладоней к плечам. Его жест совершенно недвусмысленно означал, что он будет безгранично счастлив выпить за здоровье мистера Аркдейла.