- О каких общих законопроектах может идти речь, если у вас недавно был большой спор по поводу целей и задач КС?
- Координационный совет - это не казарма, здесь спорные вопросы не разрешаются окриком командира. Было понятно изначально, что в КС будут избраны люди с диаметрально [противоположными] точками зрения, и наша сила заключается в том, что мы можем эти точки зрения высказать и попытаться найти компромиссы.
Мы компромисс нашли, хотя было нелегко. Если раньше эти противоречия в принципе казались неразрешимыми и заканчивались публичными раздраями с битьем посуды и объявлениями друг друга нерукопожатными, то сейчас худо-бедно мы научились друг с другом разговаривать и находить какие-то компромиссы даже по самым сложным вопросам.
- Одна сила предлагала продолжать требовать отставки Путина и перевыборов, а вторая сила выступала за конкретную политическую реформу.
- Моя позиция заключается в том, что мы не имеем права снимать с повестки требования [отставки] Путина. Сегодня нереализуемое, завтра реализуемое — мы просто не имеем на это права. Люди, которые нас избирали, просто нас не поймут, если мы откажемся от требования отставки Путина. Путин — нелегитимный президент. Эта Дума нелегитимна. Это наше базовое, основное требование, это было в резолюции всех митингов, которые нас объединили. Но при этом мы должны расширять наш инструментарий и требования. Мы не должны говорить только о Путине, мы должны показать людям, что нас кроме Путина интересует много вещей и мы разбираемся во многих вещах.
В идеале нужно, чтобы Координационный совет стал генерирующей структурой, которая просто будет выдавать профессиональные содержательные документы по самым разным областям и сферам общественной жизни, стать таким, если угодно, теневым кабинетом. Разработать законопроект о реформе образования, о реформе полиции — по всем этим направлениям, у нас есть наработки, главное — систематизировать эту работу. Я не знаю, удастся ли нам это сделать в течение года, но к этому надо прилагать усилия. Мы не должны восприниматься как крикливая оппозиция, которая может только критиковать.
- Но вот очередной скандал разгорелся из-за даты следующего заседания (19 января — в день убийства адвоката Станислава Маркелова и журналистки Анастасии Бабуровой) и председательства националиста Владимира Тора.
- Я думаю, что это была ошибка, но я думаю, что мы ее решим. Я говорил с Тором, и он лично готов выступить за то, чтобы сдвинуть с 19-го на 20-е. Но не потому, что он националист, а потому, что ряд членов КС действительно планируют принять участие в демонстрации. Я не думаю, что стоит ломать копья вокруг этой истории, и заседание мы, скорее всего, перенесем.
- Ты говорил про участие в выборах. Осенью 2013 года будут выборы губернатора Подмосковья. Некоторые коллеги считают, что пора уже выдвигать кандидата и начинать работу, а вы наверняка опять все провороните.
- Спешка нужна при ловле блох. Очевидно, что должны быть проведены праймериз, в рамках которых будут представлены разные кандидаты. Начиная с праймериз необходимо мобилизовывать ресурсы, но вряд ли стоит это делать раньше февраля-марта. Понятно, что идут какие-то консультации, в том числе с представителями бизнеса, которые могут выступить в качестве спонсоров этой кампании.
Политическая работа не всегда носит публичный характер. Мы довольно быстро определились с рядом кандидатов, которые могут принять участие в праймериз, уже месяц ведем консультации.
- Оппозиция и проигрывает выборы, потому что она к ним как следует не готовится никогда.
- Это зачастую справедливая критика, но в случае с Московской областью это не так. [Экс-депутат Госдумы Геннадий] Гудков, на мой взгляд, настроен довольно серьезно, он вообще серьезный солидный человек, это не уличный горлопан, это серьезный человек с большим политическим опытом, который, если входит в какую-то кампанию, будет относиться к ней всерьез, он дорожит своей репутацией. Он, очевидно, является основным претендентом. Я очень рад, что это была моя инициатива. Кажется, это действительно была удачная идея.
- Посмотрим. А как ты оцениваешь кампанию Чириковой в Химках?
- Кампанию Чириковой я оцениваю скорее позитивно, потому что это выборы, которые не были запланированы, она в них вошла во многом под нашим давлением. У Чириковой не было денег, это была кампания абсолютно от двери к двери, она ходила по дворам, здоровалась с людьми за руку, приезжали какие-то люди ее поддерживать. Конечно, были некоторые недостатки, наверное, есть за что покритиковать штаб, они сами это знают, но в целом, если брать весь контекст, была навязана серьезная борьба «Единой России».
- Они же проходили на волне протеста, но при этом не сложилось впечатления, что оппозиция вся вложилась в выборы. А ведь они проходили почти в Москве...
- Да, не вложилась. Я и себя могу покритиковать: я два раза всего был в Химках, а мог быть там чаще.
- А почему?
- Потому что нам не удалось, к сожалению, правильно организовать этот процесс, потому что люди же редко проявляют инициативу сами, люди ждут, когда им позвонят и дадут план. В той же Астрахани все было получше организовано, потому что у Шейна просто больше опыта, больше навыков. Грубо говоря, если через пару лет будут новые выборы в Химках, я уверен, Чирикова и ее штаб проведут эту кампанию гораздо лучше.
Возможно, главная ошибка в Химках состояла в том, что мы критиковали власть и во многом нашли своего адресата, но мы не мобилизовали свой электорат в день голосования. Мы убедили людей в том, что в администрации жулики и воры, которые захватили власть. Но мы не убедили людей в том, что, придя на избирательный участок в день голосования, ситуацию можно изменить.
- Если взять региональные кампании, то оппозиция кроме Химок более- менее серьезно пошла в Алтайском крае, но там она даже с Владимиром Рыжковым во главе едва преодолела пять процентов.
- В Барнауле была неплохая кампания, просто там фальсификации были очень серьезные, там результат был примерно в два раза занижен.
- То есть 10 процентов — это максимум?
- Не знаю, это же невозможно просчитать, это не математика, ты не можешь просчитать потенциал. Иногда кажется, что ситуация абсолютно безнадежная, а потом что-то случается и люди просыпаются, идут на избирательные участки, ситуация действительно ломается через колено. Это вопрос, повторяю, критической массы. Ты не знаешь, когда она накопится, ты бежишь марафон в темноте. Если мы будем сохранять последовательность и верность принципам, уверен, что в конце концов мы достигнем результата — завтра там, через месяц, через год, через два.
- Через шесть?
- Даже если через 12. Все равно наша победа неизбежна просто по объективным причинам. Если доживем, будем на свободе, все будет нормально.
- То, что Сергей Удальцов сказал, что следующий митинг оппозиции не раньше весны — это правильно?
- Люди должны соскучиться по этому. Сейчас очевидно, что людей нужно — не то чтобы заставлять, но находить какие-то специальные аргументы, чтобы люди выходили на специальные акции протеста. А такого быть не должно, люди сами должны понимать, зачем они выходят. Если до весны не будет повода, который действительно возмутит, мобилизует людей, то, значит, мы проведем следующее мероприятие весной, в том или ином формате.
- Хорошо, а какой был смысл в этой акции, 15 декабря?
- (Длинная пауза.) Востребованность у этой акции, мне кажется, была. Потому что по крайней мере часть активистов требовала от Координационного совета, чтобы эта акция состоялась. Может быть, меньше, чем раньше, но тем не менее такая потребность была. И то, что на несогласованную акцию в мороз, несмотря на угрозы, пришло столько людей, говорит о том, что, наверное, все-таки это не было ошибкой. Если семь тысяч выходят на запрещенную акцию под угрозами арестов и многотысячных штрафов, значит, надо было это делать.
- Почему ты 5 декабря не пришел на Чистые пруды в годовщину протестов?
- Честно говоря, я не знал об этом, я даже не знаю, кто это организовывал. Я узнал о том, что проходит это мероприятие на Чистых прудах, когда мы сидели с нашими сокамерниками [Алексеем Навальным и другими] в баре и вспоминали, как мы весело провели 15 суток в прошлом декабре. Даже если бы я знал, то, может быть, не пошел бы.
Мне вообще не очень, честно говоря, нравится какое-то навязывание повестки: если группа активистов что-то провела, они почему-то уверены, что все должны в этом участвовать, а если кто-то не участвует, то он слил протест. Я считаю, что я должен участвовать во всех акциях, которые действительно являются мэйнстримом, это правильно, иногда не в мэйнстримовых акциях нужно участвовать. Но это не значит, что я должен участвовать во всех акциях.
- А почему нет? Ты чем-то занят?
- У меня на самом деле не так мало дел. Я - оппозиционный политик. Я занимаюсь оппозиционной политикой, это моя профессия.
- Это в том числе ходить на митинги.
- Да, но это не значит, что если есть пикет на пять человек, то я должен обязательно должен там быть. Я участвую в тех акциях, которые мне кажутся эффективными и полезными.
- А как ты зарабатываешь деньги? В заметке про ваши отношения с Собчак говорится, что у тебя одни зимние ботинки и одна куртка. При этом ты ездишь на «Лексусе».
- (Показывает рукой на спинку соседнего стула.) Вот, прочитал статью, поехал и купил куртку. Серьезно. У меня действительно «Лексус», но ему уже восемь лет, и это не очень дорогая машина, их в Москве как грязи. Почему-то как-то все считают, что я действительно какой-то невероятно состоятельный человек. Я совсем не богатый человек.
Что касается заработков - у меня есть диплом политолога, который, собственно, меня и кормит. Я сотрудничаю с рядом некоммерческих организаций, которые время от времени заказывают мне политическую аналитику: по выборам, по регионам какие-то расклады, по партийной системе. Вот, например, недавно я написал аналитическую записку о выборах в Московской области. Перспективы, какой там уровень поддержки есть у «Единой России», какие кандидаты могут быть от оппозиции, какую позицию займет та или иная партия, насколько велик шанс, что системные партии оппозиционного толка поддержат кандидата от несистемной оппозиции.