К начальной школе интерес к сексуальной сфере жизни у детей затихает: наступает так называемая латентная стадия, когда ребенку важнее социализироваться, чем оставаться наедине с собой и своим телом. Он начинает интересоваться спортом, творчеством, выстраивает первые крепкие дружеские отношения со сверстниками. Этот период длится до 12–13 лет, пока в силу не вступает генитальная стадия, открывающая становление взрослой сексуальности.
Латентная стадия – время экспериментов: интерес подростков к противоположному полу проявляется во всем – от дергания девочек за косички до первых половых контактов. Как быть родителям школьников? Как и во многих подобных неоднозначных ситуациях, единственно верного ответа здесь нет, но с твердой уверенностью можно сказать одно: не нужно внушать детям отвращение к сексу.
Например, известно, что 90 % мальчиков и 30 % девочек, находясь в пубертатном периоде развития, занимаются мастурбацией. Это не выдуманные цифры, а результаты статистических опросов. Казалось бы, мы знаем, что подростковая мастурбация – один из способов исследования собственного тела, и насильно подавлять подобный интерес означает закладывать в психике ребенка определенные блоки. Вместе с тем, вспоминая эпизоды из собственного детства, мы невольно копируем поведение своих родителей и чаще всего, застав дочь или сына на «месте преступления», реагируем, мягко говоря, неадекватно.
Конечно, в целом сегодняшние взаимоотношения родителей и взрослеющих детей разительно отличаются от тех, что царили в мире еще 20–30 лет назад. Многие действуют весьма деликатно, помогая ребенку разобраться с изменениями в собственном организме без каких-либо перегибов: кто-то незаметно оставляет в детской комнате образовательные журналы и книги, кто-то, более современный, «невзначай» забывает закрыть вкладки на рабочем столе компьютера. Мы помним, что сюжеты порнографических сцен в абсолютном большинстве случаев предельно далеки от настоящей сексуальной жизни; тем не менее родители вполне могут вовремя заменить выбранное подростками «кино для взрослых» более легкими, реалистичными вариантами – например, эротическими фильмами.
Следует отметить, что мастурбация – лишь одна из сторон подросткового возраста, но именно она является одним из переходов человека в следующую – генитальную стадию. По Фрейду, добраться сюда удается не всем, а лишь тем, кто готов вступить во взрослые партнерские отношения, а значит, благополучно прошел предшествующие этапы, освободился от всех фиксаций, простил родителей и сумел от них отделиться. Это еще раз доказывает: для нормального психосексуального развития ребенка своевременная помощь взрослых просто необходима.
Важно понимать, что в этой книге нет задачи полностью раскрыть теорию психоанализа, поэтому информация о детской сексуальности преподнесена максимально сжато. Вместе с тем я надеюсь, что в очередной раз обратила внимание каждой мамы: все комплексы, в том числе и интимного характера, родом из детства.
В сексуальном воспитании не нужно пользоваться принципом «Как растили меня, так и я буду растить своего ребенка» (здесь подразумеваются отсутствие и недостаточность полового воспитания). Такой подход по меньшей мере глуп, а в глобальном смысле может поломать судьбу ребенка. Обходя деликатные вопросы или – хуже – блокируя их, мы только вредим своим детям. Стремясь воспитать «очень хороших» мальчиков и девочек, мы часто получаем результат в виде их извращенной психики – вряд ли об этом мы когда-то мечтали.
Так, ответ на вопрос, заданный перед отступлением, напрашивается сам собой. Все человеческие блоки и комплексы в сексуальной сфере рождаются в глубоком детстве и, как правило, спровоцированы неправильным поведением родителей и других близких людей. Каждый из комплексов – результат определенной фиксации сознания, и минимум, который может сделать родитель для последующей счастливой жизни своего ребенка, – избежать подобных фиксаций. Что для этого делать? Не стесняться говорить с ним о сексуальности – своевременно, свободно, не назидательно, а с позиции старшего друга. Если вы считаете, что не обладаете достаточными знаниями для такого рода разговоров, не стесняйтесь обратиться к специалисту-сексологу. Возможно, всего одна консультация убережет вашего ребенка от трагедии.
Я неспроста сказала, что это отступление не касается нашей героини лишь на первый взгляд. На одной из последних встреч я поняла, что Лидия наконец-то готова рассказать мне о том, с чем пришла на самом деле.
Глава 9
– Игорь – не единственный мужчина в моей жизни. – Лидия посмотрела на меня и, чуть наклонив голову набок, грустно улыбнулась.
Я с удивлением отозвалась:
– Ну и отлично. Не вижу в этом никакого криминала.
– Как раз криминала-то здесь достаточно. – Лидия была абсолютно спокойна, но чуть приглушенный голос да непонятно откуда взявшаяся складка между бровями выдавали ее настоящие чувства: женщине невыносимо больно было вспоминать о том времени. – Меня изнасиловали после школьного выпускного.
Многолетняя психотерапевтическая практика научила меня быть готовой услышать в рассказе клиента все что угодно. Недаром говорят, что реальная жизнь намного страшнее любого триллера: мне кажется, если собрать все нестандартные истории моих учениц, то из них может получиться сценарий сериала, по эмоциональному накалу превосходящего знаменитую «Игру престолов».
Знакомясь с чьей-то судьбой, параллельно прокручивая собственную историю, я не могу оставаться безучастной. Переживания, вызванные чужой жизнью, даже слезы после консультаций – все это случалось и случается со мной до сих пор. Но в этот раз мне не хотелось плакать: я чувствовала, что это не в характере моей ученицы, и просто молча слушала, хотя в душе в это время все в очередной раз переворачивалось вверх дном.
– Это было сто лет назад, и я сделала все, чтобы об этом забыть. Но до конца не получилось. – Лидия посмотрела куда-то сквозь меня. Грустная улыбка с ее лица исчезла, и теперь на нем не было ровным счетом ничего – сплошная каменная маска. – Я всегда была послушной дочерью – таких обычно называют правильными детьми. Я слушалась родителей, хорошо училась, никуда не ходила без их разрешения. В тот вечер, хотя мама с папой впервые позволили мне остаться на дискотеке, я по привычке пошла домой рано – чуть ли не сразу после вручения аттестатов. На улице только начинало смеркаться, и мне было совсем не страшно: я так радовалась, что вскоре поступлю в институт и наконец-то стану свободной! Вот так, улыбаясь и размахивая портфелем (да, в те времена все старшеклассники ходили в школу с портфелями!), я, уже выпускница школы, шла домой. Мне было очень хорошо…
Лидия горько усмехнулась.
– А потом, когда до дома оставалась всего лишь пара кварталов, парень из параллельного класса догнал меня и затащил в какой-то вонючий подъезд. Я даже не поняла, откуда он взялся, поэтому, наверно, совсем не кричала и не сопротивлялась. Я не знаю, почему там никого не было: на дворе стоял светлый летний вечер, а не глухая ночь. Я не знаю, что́ тогда было у него в голове: а вдруг нас кто-то заметил бы? Я ничего не понимала, словно оцепенела. Помню только, что там пахло гнилью и жутко мигала лампочка – как в фильмах ужасов, знаете? Хотя нет, вам не надо этого знать. – Ладони женщины сжались в кулаки, но при этом на лице не дрогнул ни один мускул. – Когда все закончилось, он просто сбежал. А я встала на четвереньки и поползла к тому самому портфелю – проверять, на месте ли аттестат. Представляете, в тот момент я больше всего боялась потерять свой аттестат, ведь родители этого не поняли бы!
Лидия встала и подошла к окну.
– Мама положила мне с собой несколько носовых платков: думала, что я буду плакать во время выпускного. А пригодились они совсем по другому поводу: я, как смогла, вытерла лицо, ноги, а потом пошла домой. Папа, когда меня увидел, пошутил, что я, похоже, не пропустила ни одного танца – такой усталой выглядела. Я сказала, что он угадал, и закрылась в ванной. – Лидия засмеялась, и в этом смехе было столько боли, что по моим рукам поползли мурашки. – Мне даже не дали посидеть там и порыдать: мама уже через 10 минут начала стучать в дверь, намекая, что пора ложиться спать. Похоже, вся эта спешка и спасла меня: я не думала о том, чтобы наложить на себя руки, не впала в многонедельную депрессию, просто сделала вид, что это был страшный сон.
Всю эту историю Лидия рассказывала очень быстро, как будто хотела выпустить ее из себя пулеметной очередью и забыть – теперь уже окончательно. Передохнув ровно две секунды, она заговорила снова:
– Вам, наверно, интересно знать, кем был этот парень? А мне даже рассказать особо нечего. Знаю, что он рос в неблагополучной семье, и, честно сказать, я даже не представляю, как его дотащили до последнего класса: по-моему, он был круглым двоечником – как мне казалось, тихим и совершенно безобидным. Я и имени его не знала, но в последний год учебы в школе вечно ощущала, что он за мной наблюдает. Девчонки подхихикивали: мол, вон у тебя какой ухажер, может, твоя судьба? Они оказались правы, судьбу он мне хорошенько испортил. Я забеременела, но узнала об этом достаточно поздно. А когда скрывать живот стало невозможно, я во всем призналась родителям. Узнав о «позоре», они заставили меня сделать аборт. Срок был серьезный, а медицина в то время еще не была достаточно развита. На операции мне занесли инфекцию, с последствиями которой я еще долго боролась. Вот вам и причина моей бесплодности.
Про себя я добавила: «И нежелания вспоминать и говорить о матери с отцом».
– Я не думаю, что хотела этого ребенка. Я вообще смутно помню, что тогда хотела, но маму простить так и не смогла. Мне до сих пор кажется, что она считает, будто я виновата в случившемся. С папой мы общались, но, поступив в институт, домой я ездить перестала. Мамы не стало, когда я училась на последнем курсе, а папа умер на следующий год. Я уже вышла замуж за Игоря, и это помогло мне не почувствовать одиночества. Мы полюбили друг друга с первого взгляда, и я поняла, что не могу без него, сразу же, как увидела. Это чувство задвинуло боль от того случая после выпускного еще глубже… Она не исчезла, но стала почти незаметной – до недавнего времени, когда мы с мужем отдалились друг от друга… Похоже на сюжет какого-то плохонького сериала, не находите? – Лидия отвернулась от окна и снова присела ко мне. Горькая улыбка вернулась к ней. – Я никогда и никому об этом не рассказывала. Но вам почему-то захотелось.