Драматическая история Лидии воплотила классический сценарий, когда из-за отсутствия должного полового воспитания подростки не знают, как правильно распоряжаться своей сексуальной энергией, и в итоге все это оборачивается печальным финалом.
Мальчик из неблагополучной семьи, по словам Лидии, не особо одаренный, но не буйный, а тихий и застенчивый – портрет, лишь на первый взгляд ничем не примечательный. К сожалению, именно из таких тихих мальчиков часто и вырастают насильники и даже маньяки. Лидия мало что рассказала об этом человеке, но можно было предположить, что родители либо совсем не уделяли внимания половому созреванию сына, либо жестоко гасили любые проявления его интереса к «запретной» теме. В итоге получилось то, что получилось.
Обратная ситуация случилась с самой Лидией. Со стороны она была идеальным ребенком, а значит, заведомо потенциальной жертвой маньяка. Очевидно, что, ограничивая жизнь дочери учебой и домом, ее родители – в первую очередь мать – просто-напросто обошли интимные темы. Знай молодая Лида, что у ее сверстников в старших классах бушуют гормоны и зашкаливает тестостерон, она вряд ли так беспечно пошла бы после выпускного домой в одиночестве.
Конечно, я утрирую, но смысл от этого не теряется: закрывать глаза на взросление детей нельзя, ведь это может повлечь самые страшные последствия, виновниками которых будут родители.
Говоря об этом клиентам, я всегда вспоминаю эмоциональные комментарии одной из моих подписчиц в Инстаграме. Женщина писала, что хочет уберечь, полностью отгородить свою дочь от той информации, которую выдают в Интернете про секс и взросление, имея в виду в том числе и мои посты. Я ответила, что подобное «огораживание» не приведет ни к чему хорошему, но, к сожалению, прийти к общему знаменателю нам так и не удалось. Как вы понимаете, этот случай нельзя назвать единичным.
– Только не вздумайте меня жалеть! – чересчур бодро, словно произнося тост, сказала Лидия сразу после своего откровения. – И вообще не говорите ни слова, если оно не относится к нашей с вами работе. Может быть, эта моя минутная слабость поможет наконец-то распрощаться с прошлым?
Я приняла эту «помощь» и, послушавшись Лидию, пропустила сцену сочувствия.
– Лидия, вы упомянули, что не рассказывали об этом никому. Даже мужу?
– Даже мужу. В первую очередь – мужу. Помните, я рассказывала вам про наш первый раз? Это было до свадьбы, и я подумала: будь что будет. Пошлет меня на три буквы, когда поймет, что я уже не девственница, значит, нам не суждено быть вместе. Но он меня полюбил. Понял он или не понял мою тайну – не знаю, но это уже неважно. Он никогда не задавал мне лишних вопросов и не задает до сих пор.
Лидия задумчиво помешала ложечкой свой чай.
– Я поступила нечестно, не рассказав вам все сразу. Наверно, работать было бы легче, узнай вы о том моем первом опыте: все-таки аборт сильно рушит и психику, и здоровье. Я прекрасно поняла, к чему вы клонили тогда, когда попытались спросить о моих родителях и их отношениях: наверное, хотели найти какие-то тени из прошлого, помешавшие мне задуматься о своем оргазме чуть пораньше, чем перед выходом на пенсию. – Грустно улыбнувшись, Лидия пронзила меня взглядом, в котором читались большая боль и мощная сила духа. – Я была уверена, что консультации сексолога сами по себе окончательно разрушат во мне все эти ужасные воспоминания, и даже не думала о них рассказывать. Но теперь мы с Игорем снова одно целое! Я хочу делиться с ним всем на свете – и так очень долго молчала, но боюсь проговориться. А что это даст? Зачем теперь-то ему это знать? Вот и получилось, что все, что мне оставалось делать, – это открыться вам. Больше некому.
Рассказывая об изнасиловании и связанных с ним переживаниях, Лидия то и дело повторяла одну фразу: «Я сделала все, чтобы об этом забыть». В психотерапии такой отпечаток от определенного события называется психической травмой, и как специалист я должна была помочь ученице с ней справиться.
Метафорически душевную боль, травму можно обозначить как некий нарыв, гнойник, тщательно скрытый под несколькими слоями пластыря. Именно так человек, не сумевший пережить серьезное потрясение, поступает со своей болью – настойчиво прячет, а если боль рвется наружу, снова и снова скрывает ее – и так до бесконечности. Получается, что эта травма, невидимая со стороны, фактически накладывает отпечаток на всю жизнь пострадавшего: так и появляются сломанные судьбы.
Лидия в силу своего характера не сломалась: влюбившись в мужа и посвятив ему всю жизнь, она действительно почти забыла о своей боли, что случается крайне редко. Вместе с тем давнее прошлое все равно никуда не ушло, и сегодняшнее откровение было тому подтверждением.
Искренне желая помочь Лидии, я предложила ей прожить тот вечер заново – вспомнить и рассказать вслух все до мельчайших деталей. Она согласилась.
Техника проживания представляет собой «нарезку» сцены, повлекшей психическую травму, на кадры и детальное воспроизведение в памяти каждого из них. Проживая каждый кадр, жертва отклеивает с того самого гнойника очередной пластырь – и так до тех пор, пока рана не вскроется. Когда на ее месте останется только рубец, когда вся боль останется пережитой заново, наступят опустошение и облегчение. Да, рубец теперь не скрыт, он на виду, но – он не болит.
Мы разговаривали долго, но это был не простой разговор двух подруг, а психотерапевтическая сессия.
Многие скажут, что работа психолога проста: сиди и беседуй с клиентом, – добавляя, что точно так же могут поговорить о своих проблемах с приятельницей. Однако все гораздо сложнее: со стороны действительно кажется, что психотерапевт просто разговаривает с вами, но на деле он ведет сложнейшую невидимую работу, «между строк» улавливая настроение и потребности собеседника, вовремя задавая вопросы и делая из ответов определенные выводы. Он максимально объективен, позволяет вам посмотреть на себя со стороны, помогает выйти из замкнутого круга и дает проверенные инструменты для решения проблем, тогда как практически любая подруга своими советами, обычно выстроенными на личном опыте, может еще больше вас травмировать. Недаром часто, следуя примеру близкого человека, мы загоняем себя в еще больший тупик, а ведь этого можно избежать, обратившись к профессионалу, а не «любителю».
Лидии психотерапевтические приемы помогли: рассказав – больше себе, а не мне! – все, что так долго было спрятано внутри, женщина заплакала. Вот так вот просто – беззвучно заплакала, изящно вытирая нос и щеки белоснежным, совершенно непонятно откуда взявшимся платочком.
Мокрая сцена длилась не больше минуты. Уже вскоре лицо ученицы озарила улыбка. Смешно шмыгнув и положив руки на колени, она сказала:
– А я ведь уволилась с работы – ну, из той офисной скуки, где со всех сторон в тебя пытаются запихнуть тонны конфет и кофе с сахаром. Чувствую, как молодняк в глаза улыбается, а за спиной в открытую мечтает поскорее проводить меня на заслуженный отдых. До смерти надоело! Я же жить хочу, а не ждать пенсии.
– Интересно!
Я облокотилась на спинку дивана, чувствуя, что новая история будет совсем не грустной, и не ошиблась.
Лидия, забыв про недавние слезы, воодушевленно рассказывала, как всю жизнь мечтала быть не бухгалтером («пусть и главным, будь он трижды проклят!»), а флористом.
– Мы ведь начали встречаться с Игорем в перестройку. У него не было денег – совсем не было, а вдобавок в стране пустовали все прилавки. И он приносил мне на свидания по три гвоздики. – Женщина засмеялась, закрывая глаза ладонью. Было видно, что смеется она очень по-доброму: еще бы, Лидия вспоминала, как познакомилась с любимым человеком! – Раз от разу он носил мне эти отвратительные могильные цветы, а я даже видеть их не могла – сразу, как уходил, выбрасывала в мусорку. Игорь намеков не понимал и, как только видел пустую вазу, тут же бежал тратить свои копейки на новый тощий «веник». С тех пор я начала мечтать о своем цветочном магазине, в котором не будет ни одной гвоздики – только невероятной красоты цветы и букеты.
– Почему же сразу не пошли работать флористом?
– Так а деньги кто бы зарабатывал? Мы не знали, как выживать, после того как получили дипломы, и так радовались, когда поступили на испытательный срок в одну строительную фирму! А потом пошло-поехало, я поняла, что училась не зря, и стала неплохим бухгалтером, а муж и вовсе пошел в свой бизнес. Так мечта и забылась.
Я понимающе кивнула. Все было очень даже жизненно.
– Мой любимый думал, что я обожаю свою работу, – я же никогда не жаловалась. – Лидия задумалась. – Хотя я и правда ее обожала, просто сейчас поняла, что хватит. Дорогу молодым! А мне – цветочки.
Словно девочка, 49-летняя женщина восторженно похлопала в ладоши.
– А сейчас я лишь заикнулась – и он уже помогает мне с оформлением документов. Мой Гошенька… – Лидия разулыбалась и тут же засмеялась. – А секрет про гвоздики я как раз-таки открыла. Видели бы вы, как он раскраснелся! Сказал, что очень сильно расстраивался: думал, будто я выбрасываю цветы, потому что они настолько дешевые, что не могут простоять в воде больше суток, но ничего другого не мог себе позволить.
– Ну, если я правильно поняла, все «ошибки молодости» вскоре будут исправлены с лихвой!
– Это точно. Я уже и название салону придумала – «Цветы жизни». Раз детей у меня не появилось, пусть цветы ими и станут.
Это было полностью в духе Лидии.
Глава 10
Наша последняя встреча оказалась похожа на одну из первых: открыв дверь, я увидела в руках Лидии коробку конфет ручной работы и изумительный букет из моих любимых лилий. Я шутя погрозила гостье пальцем:
– Вы опять за старое?
Вместо ответа Лидия протянула конфеты с цветами прямо мне в руки. Мы молча прошли в комнату, и, только усевшись и положив руки на коленки, гостья тихо произнесла:
– В моей жизни все наконец-то так, как я о том мечтала! И почему мы не встретились с вами раньше?