Человеком он был любознательным, поэтому внимательно следил за новостями анатомии и охотно общался с исследователями. В 1905 году Кейт познакомился с кардиологом Джеймсом Маккензи и вслед за новым другом заболел исследованиями сердечной проводимости.
В конце 1905 года Маккензи показал Кейту статью, посвященную сердечным узлам, и предложил поискать такие же на анатомических препаратах сердца. Кейт согласился, но ничего не нашел, о чем и написал в ответном письме.
Но Маккензи не успокоился и переслал Кейту статью Людвига Ашоффа, посвященную исследованиям Тавары, в которой тот описывал, как пучок Гиса растет из атриовентрикулярного узла. Кейт честно признал свою ошибку, а после обнаружил и саму описанную Таварой систему. Но теперь ему нестерпимо захотелось узнать, откуда же берется электрическая искра, возбуждающая атриовентрикулярный узел.
Сказано – сделано. Летом 1906 года Кейт создал в своем коттедже импровизированную анатомическую лабораторию и позвал в помощники соседского сына Мартина Флэка.
Опираясь на уже опубликованные статьи, энтузиасты предположили, что электрическая искра должна возникать в области, где в правое предсердие впадает верхняя полая вена. Чтобы найти точное место, они сделали тонкие срезы сердца и отправили препараты под микроскоп.
По легенде, Мартин Флэк обнаружил искомый узел, когда его босс с супругой катались по окрестностям на велосипеде. На стыке верхней полой вены с правым предсердием он обнаружил бугорок, очень похожий на узел Тавары. Этот бугорок явно отвечал за что-то важное, потому что к нему шла собственная небольшая артерия.
Но самое важное открытие состояло в том, что к узелку Кейта и Флэка – сегодня мы называем эту анатомическую структуру синоатриальным узлом – были подключены блуждающий и симпатический нервы.
Хорошенько все перепроверив, исследователи пришли к выводу, что нервы – это и есть источник электрической искры, которая разбегается по всему «дереву» Тавары, заставляя сердечную мышцу сокращаться. Наконец-то загадка была разгадана!
Сложим открытия в одну корзину
Сегодня мы знаем, что сердце действительно способно сокращаться самостоятельно, без контроля нервной системы. Но для того чтобы завестись, сердцу, как и мотору в машине, нужна первоначальная искра. В машине искру высекает свеча зажигания, а в сердце за первоначальный электрический импульс отвечают нервы, которые подходят к синоатриальному узлу.
После того как первоначальный нервный импульс задаст ритм, синоатриальный узел становится самостимулируемым, то есть для того, чтобы задавать ритм, ему больше не нужно получать сигналы от нервов. От синоатриального узла в левое предсердие и к атриовентрикулярному узлу бегут мышечные пучки.
Проходя по предсердным пучкам, нервный импульс способствует сокращению предсердий. Затем он добирается до атриовентрикулярного узла, разбегается по пучку Гиса по желудочкам, и они тоже начинают сокращаться. А поскольку до предсердия импульс добирается раньше, чем до желудочков, возникает пауза, столь необходимая для работы сердца.
Как открытие проводящих путей сердца изменило кардиологию
Перечислять, к каким революционным изменениям привели открытия анатомов XX века, можно долго. Расскажем хотя бы о двух из них – об электрокардиографе и электрокардиостимуляторе.
Для начала, открытие подарило врачам возможность читать электрокардиограмму (ЭКГ). Нидерландский физиолог Виллем Эйнтховен (1860–1927) [14] изобрел прототип кардиографа – тогда его называли струнным гальванометром – еще в 1901 году. Но разобраться в записях прибора без открытий Тавары, Ашоффа, Кейта и Флэка все равно не получилось бы.
Дело в том, что электрокардиограф рисует на бумажной ленте не сокращения сердца, а линию, соответствующую пути, которую электрический импульс проходит от синоатриального узла до последнего волоконца Пуркинье.
Проводящие мышечные волокна распространяют нервный импульс по сердцу точно так же, как и нейроны. Волна возбуждения, которую они проводят, создает потенциал действия: он бежит по волокну и заставляет сокращаться сердечную мышцу. Когда волокно возбуждается или, наоборот, возвращается в состояние покоя, на ленте ЭКГ появляется зубец.
Предсердия сокращаются с середины Р-пика и примерно до середины QRS-пика. Затем начинают сокращаться желудочки, и сокращаются почти до конца T-волны. С конца Т-волны и до начала Р-пика график ЭКГ представляет собой почти прямую линию, потому что и предсердия, и желудочки в это время расслаблены. Если же ЭКГ рисует какой-то другой, «неправильный» график, кардиолог не только сразу видит, что у сердца появилась проблема с проводимостью, но и понимает, на каком именно участке дерева Гиса это случилось.
Вторая очень важная вещь, которая никогда не появилась бы без открытия сердечной проводимости, – это электрокардиостимулятор.
Сама мысль о том, что остановившееся сердце можно запустить, если вновь высечь в нем электрическую искру, была бы невозможна, если бы ученые не смогли разобраться, почему же оно вообще бьется.
Пожалуй, четверку анатомов-первооткрывателей можно по праву назвать не только отцами-основателями электрофизиологии, но и реаниматологии!
Глава 2Тайны позвоночной венозной системы: 1940–1970
Если бы позвоночник придумал человек, он получил бы Притцкеровскую премию – это такая Нобелевская премия для архитекторов. Жюри наверняка отметило бы многофункциональность, практичность и элегантность такого решения, ведь позвоночник не только поддерживает все тело в вертикальном положении и амортизирует его при ходьбе, но еще и защищает спинной мозг – «телефонный кабель», с помощью которого головной мозг «созванивается» со всеми частями тела.
На рубеже XIX и XX веков ученые уже очень неплохо представляли, как работает позвоночник, и хорошо понимали, как он снабжается кровью. Но позвоночная венозная система все еще хранила несколько важных секретов. Например, только в XX веке ученым удалось выяснить, что без системы позвоночных вен мы даже не смогли бы встать с кровати.
Как устроен позвоночник
Позвоночник похож на конструктор. Он состоит из 30–33 отдельных костей-позвонков [15], собранных в единый каркас, на котором и держится все тело. Между позвонками находятся «амортизаторы» – хрящевые межпозвоночные диски. Они напоминают подушки с плотной наволочкой, заполненной мягким гелем, – именно он уменьшает трение, когда мы поворачиваем шею или нагибаемся.
Если взглянуть сбоку, позвоночник взрослого человека будет похож на латинскую букву S. Шейный и поясничный отделы имеют вогнутую форму, а грудной и крестцовый образуют плавные выпуклости. Это превращает позвоночник в элегантную костную «пружину», которая амортизирует удары при ходьбе.
Но самое интересное прячется внутри костных отростков позвонков, которые образуют спинномозговой канал. Это, конечно, спинной мозг. Как и головной, спинной мозг покрыт тремя мозговыми оболочками [16]: твердой, арахноидальной и мягкой. Оболочки защищают спинной мозг – примерно как стены средневекового замка.
Спинной мозг похож на телефонный кабель не только по своим задачам. Он состоит из пучков «проводов» – нервов, некоторые проходят через отверстия между костными отростками позвонков и «подключаются» к разным частям нашего тела. Всего у нас 31 пара спинномозговых нервов. Каждый такой нерв состоит из переднего (двигательного) и заднего (чувствительного) корешков. Двигательный корешок отправляет команды от головного и спинного мозга к другим частям тела, в первую очередь скелетным мышцам. А чувствительные корешки передают информацию в мозг от других частей тела.
Спинной мозг проходит не через весь позвоночник, а только примерно через три четверти его длины. В нижней части позвоночника мозг «выпускает» длинный пучок спинномозговых нервов, которые управляют ногами, – этот пучок напоминает конский хвост, именно так анатомы его и называют.
Вся эта сложная конструкция должна получать кислород и питательные вещества и как-то избавляться от отходов. Эти задачи в нашем организме выполняет кровеносная система. Но, оказывается, роль позвоночного венозного сплетения не исчерпывается только доставкой питания и вывозом мусора.
Что ученые знали о кровоснабжении позвоночника к началу XX века
Позвоночную венозную сеть открыл Андреас Везалий в 1543 году. Правда, в De humani corporis fabrica, самый первый анатомический атлас в истории, позвоночные вены не попали.
Возможно, знаменитый анатом счел свое открытие не слишком важным или просто не придумал способа сохранить вены от повреждений при вскрытии, поэтому их не получилось зарисовать.
На анатомические иллюстрации позвоночные вены попали только в 1819 году [17]. Их изобразил французский анатом Жильбер Бреше. Скорее всего, сделать изображение получилось в том числе благодаря усовершенствованию препаровальной техники. Чтобы избежать разрушения хрупких сосудов, Бреше при помощи шприца закачивал в них смесь из «воска, мягкого скипидара и массы из смолы, окрашенной цианидом железа»[3]. Этот состав окрашивал и бережно консервировал вены, сохраняя их форму.
При этом французский анатом не ограничился простым описанием и зарисовками. Бреше выяснил, что вены позвоночника образуют несколько связанных между собой венозных сплетений и сообщаются с венами головного мозга.
Современник Бреше, известный патологоанатом Жан Батист Крювелье, предположил, что кровь из вен головного мозга способна перемещаться в венозное сплетение спинного мозга. Вскоре мы поймем, почему это было так важно.
В 1881 году польский патологоанатом Альберт Адамкевич [18] описал строение артерий спинного мозга. Одна из самых крупных позвоночных артерий – большая передняя корешковая – получила имя в честь первооткрывателя. Сегодня часть врачей называют ее артерией Адамкевича, а часть – артерией поясничного утолщения Лазорта.