- А теперь давай спать. Нам предстоит с утра дальняя дорога.
- Дорога? – удивилась она. – А как же работа?
- Разве я не сказал, что намерен посвятить тебя во все свои тайны?
- Как! Еще одна!? – испугалась Клара. – Я думала, что Виварий... - Ну что ты. Это были сущие пустяки по сравнению с тем, что тебя ждет завтра.
Клару начал бить озноб. Обхватив покрывшиеся мурашками плечи руками, она умоляюще смотрела на него, не произнося ни слова. Гроссе расхохотался. Его хохот утробным эхом отразился от застывших в молчании стен. В другое время ее трусливая непонятливость могла бы вызвать в нем только раздражение и гнев. Но сегодня он был на удивление покладист. Он был непохож на себя, и это вдвойне настораживало Клару.
- Да успокойся ты. Никаких ужасов больше не будет. Я бы сказал даже, что тебя ждет приятный сюрприз. И хватит разговоров на сегодня. Я безмерно устал и хочу спать.
Они погасили свет в гостиной и перешли в спальню.
Выбралась из темной кладовки и Айрис. Затекшие ноги плохо держали ее, и она едва не завалилась на комплект каминных щипцов на кухне, чудом избежав грохота на весь дом.
Не часто доводилось Кларе проводить ночь в холостяцкой постели Гроссе. Это была широченная старомодная кровать, оставшаяся от прежних хозяев, с жестким матрацем и высокими резными спинками, увенчанными четырьмя массивными набалдашниками.
По бокам кровати размещались две такие же резные тумбочки с ночниками в виде сплетенных в объятии влюбленных. Огромное окно, начинавшееся от самого пола, обрамляли парчовые гардины, вытканные золотой нитью, с тяжелыми золотыми кистями. Паркетный пол покрывал восточный шелковый ковер ручной работы. Стены украшали два пейзажа голландцев 19 века. А между ними гобелен, выглядевший довольно нелепо.
Впрочем висел он там отнюдь не для красоты. О том, что скрывалось за ним, знал только Гроссе и Клара. Когда строительство клиники близилось к завершению,он специально привел ее сюда и, показав нишу скрывавшуюся за гобеленом, сказал:
"Я хочу, чтобы ты знала о существовании рубильника. Так – на всякий случай."
"Что это?! Зачем он здесь, в твоей спальне?" – удивилась она.
"Мне пришлось протянуть к дому специальный кабель, который дает мне прямую связь с моей подземной клиникой."
"Телефонную?"
"Да нет же, нет. Постарайся не перебивать меня глупыми вопросами. Видишь ли... то, чем я собираюсь заниматься в Нижней Клинике, как бы это получше выразиться... не вполне легально. – (Клара тогда еще не знала, что кроется под этим заявлением.) – Поэтому я постарался подстраховать себя на случай непредвиденных обстоятельств. Ни один посторонний не должен проникнуть туда. Так вот, при строительстве подземных этажей я использовал хитроумную систему собственного изобретения. По моим чертежам рабочие заложили во все стены двух видов трубы, которые пронизывают их, как кровеносные сосуды – тело. Так и назовем их для наглядности – артерии и вены. К "артериям" подключено обыкновенное водоснабжение, а в "венах" – сухая смесь, нечто вроде цемента, изготовлен-ная опять же по моему рецепту."
"Зачем?! " – снова не удержалась от вопроса Клара.
"Слушай и запоминай: Этот рубильник может сработать только один раз и только в одном направлении. Если его отжать вверх, моя "кровеносная система" тотчас включится. Из "артерий" хлынет вода, а из "вен" под большим давлением будет разбрасываться сухая смесь. Соединившись друг с другом, они образуют раствор, вязкую массу, которая в короткий срок заполнит все помещения и затвердеет. По своим свойствам она превышает прочность бетона. Нижняя Клиника прекратит свое существование, став монолитным фундаментом Клиники Верхней. И тогда никаким археологам не справиться с моими Помпеями в миниатюре."
Клара сочла идею Гроссе достаточно оригинальной и больше о ней не вспоминала, поскольку зловещий рубильник мирно бездействовал в своей нише. Гобелен же, прикрывавший его постепенно превратился для нее в обычный элемент интерьера...
Пожелав ей спокойной ночи, Гроссе лег на бок, и почти сразу дыхание его стало ровным и глубоким. Клару всегда удивляла эта его способность моментально засыпать. Сама она, как правило, мучилась бессонницей. А последние две ночи и подавно превратились для нее в сплошной кошмар.
ГЛАВА 19
Предупрежденная заранее Айрис приготовила им ранний завтрак. Стараясь не замечать girlfriend своего хозяина, эта старая карга, как звала ее про себя Клара, поставила перед ними две здоровенные тарелки с жареной картошкой, оладьями и сложенным вдвое омлетом, начиненным грибами, овощами, беконом и сыром.
- Да мне в жизни не осилить такое! – ужаснулась Клара.
- Ешь! – приказал Гроссе. – Я ведь сказал, дорога не близкая. А я не собираюсь нигде останавливаться.
- И ты решил, как машину – бензином, заправить нас впрок.
- Вот именно. Поторопись. Мы попусту теряем время.
Они вышли в сад, когда роса еще искрилась на клумбах и газонах, за которыми ухаживали приходящие садовники и, конечно, сама экономка, по-прежнему считавшая цветы своей собственностью, или чем-то вроде своих детей.
- Жди меня здесь, я выведу машину, – сказал Гроссе, направляясь к гаражу.
Клара знала, что он ездит на темно-вишневом Audi, и удивилась, когда в конце driveway показалось нечто совсем другое – малахитовый Lincoln.
- Ты купил новую машину? – рискнула спросить она, усаживаясь рядом с ним на переднее сидение.
- На обратном пути я, так и быть, позволю тебе заглянуть в свой гараж, – отозвался он, деловито выруливая на пустынную еще улицу. – Чтобы ты больше не задавала мне таких вопросов.
- И что я там увижу?
- Помимо уже известных тебе Audi и Lincoln, серебристый джип Ford, Jaguar цвета мокрого асфальта, черный Ferrari и жемчужную Alfa Romeo.
- А я и не знала, что ты коллекционируешь машины.
- Да у меня физически нет времени на всякие хобби. Как выразился один мой недоброжелатель, я их не коллекционирую, а просто держу, как держат породистых лошадей в конюшне. Когда ездишь все время на одной и той же машине, особенно в таком городишке, как этот, невольно всем мозолишь глаза, и всякая собака знает, когда и куда ты поехал. Поэтому периодически менять машины просто необходимо.
Миновав несколько улиц, автомобиль плавно въехал на freeway и влился в общий поток. Стрелка спидометра застыла на отметке 90 миль в час. Клара, уже много лет знавшая одну дорогу – до клиники и обратно, в редких случаях – до виллы Гроссе, успела отвыкнуть от скоростных трасс. Ерзая в кресле, она чувствовала себя, мягко говоря, неуютно.
- Эрих, у меня кружится голова.
Он пропустил мимо ушей ее жалобу и даже не подумал сбавить скорость.
От разбросанных повсюду городков и следующих друг за другом поселений фривей отгораживала бесконечная бетонная стена. Поэтому Кларе были видны лишь черепичные крыши домов, разграфленная на пять полос односторонняя лента дороги, стремительно летящая под колеса, да вереницы машин, которых с каждой минутой становилось все больше. В Калифорнии рабочий день начинался с дороги. Солнце успело довольно высоко вскарабкаться по небесной сфере, и в то же время висело еще достаточно низко, чтобы светить прямо в глаза, раздражая Клару и мешая ее спутнику вести машину. Он опустил козырек, надел темные очки, но и это не помогло. Дорога изменила направление, вильнув на юго-запад, и теперь ехидное солнце впивалось ему в левый глаз через боковое стекло.
- Тысяча чертей! – выругался Гроссе. – Хоть бы одно облачко на этом, вечно голом небе!
Он сменил freeway на highway, и теперь они мчались по узкому ущелью между гор, живописно громоздившихся по обе стороны от них и нежно таящих в туманной синеве у горизонта. Солнце оказалось, наконец, позади машины, и Клара могла, не щурясь, смотреть по сторонам, наслаждаясь мирными пейзажами. Из ущелья они поднялись на плоскогорье. Им попадались, распространявшие невыносимо едкое зловонье, фермы, пестревшие черно-белыми спинами тысяч, сгрудившихся у кормушек, коров; лошади, свободно пасущиеся в элитных загонах; и даже страусиная ферма.
- Эрих, может ты все-таки скажешь, куда и зачем мы едем в такую даль?
- Нет. Не скажу. Потерпи. Минут через сорок будем на месте.
Дорога спустилась в долину и довольно долго змеилась сквозь апельсиново-лимонные плантации, мимо изумрудных садов авокадо, спускавшихся по склонам гор. Гроссе вел себя так, будто он сидел в машине один, будто Клары и не было рядом. Сначала она злилась и обижалась. А потом не заметила, как уснула.
Свернув к раскрывшемуся бескрайней чашей океану, Гроссе бросил на нее холодный взгляд и удовлетворенно скривил губы в подобии улыбки. Спящая Клара его сейчас устраивала больше, чем бодрствующая.
Она открыла глаза лишь когда автомобиль резко сбавил скорость. Каменистая дорога превратилась в две едва приметные колеи, местами заросшие пожухлой травой. Взглянув в боковое окно, Клара ахнула от неожиданности. Они ехали по самому краю крутого обрыва, за которым, насколько мог видеть глаз, простирался Тихий океан. Дикая, неприветливая местность, без единого намека на жилье и вообще – на присутствие человека. Она втянула голову в плечи, не произнося ни слова.
- Разыгралось воображение? – От Гроссе ничего не ускользало. – Пугаешься даже безобидного океана.
- Глупости. Я люблю море. Люблю океан... Когда-то любила, – задумчиво поправилась она. – Когда-то я многое любила. А теперь вот люблю только тебя. Я продала тебе душу, Эрих, как Фауст продал свою дьяволу.
Он усмехнулся.
- И взамен, как Фауст у Мефистофеля, потребуешь второй молодости? Что ж, пожалуй, это в моей власти.
Они ехали и ехали. Казалось, этому не будет конца.
Что, если "тайна" всего лишь приманка, подумалось Кларе. Что, если он специально заманил ее в безлюдные, дикие места, чтобы покончить с ней, отделаться от нее?
- Эрих, куда ты меня везешь?! – теряя терпение, снова спросила Клара.
- Дорогая, для того, чтобы избавиться от тебя, нет нужды забираться в такую даль. Что-что, а это для меня, сама знаешь, не проблема, – не отрывая взгляда от дороги, успокоил ее Гроссе.