Она начинала уже терять терпение, когда он наконец вернулся и все с тем же выражением лица, распахнув перед нею дверцу, объявил:
- Выходи. Нас ждут.
- Кто? Где? – не поняла Клара.
- Не тяни время. Пошли.
Из мэрии они вернулись уже мужем и женой. Работник отдела гражданских браков не посмел отказать местному светиле в просьбе и выдал им брачный сертификат в считанные минуты. Клара шла, как во сне, не чувствуя почвы под ногами, не веря, что все это произошло наяву.
- Ну как, теперь ты довольна, honney? – с оттенком самоиронии поинтересовался он.
- По-моему, Эрих, ты задался целью меня доконать, – простонала она. – Я ведь могу и не выдержать.
- Вы-ыдержишь. Вы – женщины, народ двужильный. Решай, жена: будешь сразу дислоцироваться у меня или тебе нужно время на сборы и адаптацию к своему новому качеству?
- Наверное, мне нужно время... ну хоть чуть-чуть, хоть пару дней, – не сразу ответила Клара, – чтобы переварить все это. Да и собраться тоже... Если не возражаешь.
- Не возражаю, – тут же согласился он. – А ты не будешь возражать, если мы не станем устраивать шумную свадьбу с подвенечным платьем и смокингом? Как-то не по возрасту. Не хочется становиться посмешищем в глазах прошлых и будущих пациентов.
- Я все понимаю, Эрих. И потом, мы уже авансом отметили нашу свадьбу в Египте.
- Ну вот и славно. Значит, я отвожу тебя пока домой.
Возвращение в клинику, к каждодневным рутинным обязанностям было для Клары мучительным. Рабочий день начался так, будто ничего и не менялось в ее жизни. Гроссе даже не счел нужным сообщить коллективу об их браке. Взбунтовавшись, Клара решила сделать это сама, избрав, увы, не лучший метод. Всякий раз, когда кто-то из сотрудников обращался к ней с привычным: "Мисс Клара!", она небрежно поправляла: "Миссис Гроссе, с вашего позволения!". И этого оказалось достаточно, чтобы сенсационное известие тотчас распространилось по всей клинике.
Только почему-то никто не спешил к ней с поздравлениями, не жал сердечно руку, не заключал в объятия. Клара попыталась заняться делами, но с отвращением оттолкнула от себя папку с чьей-то историей болезни. Каким невыносимо тягостным казалось сейчас все, что ее окружало. Как ненавидела она свой белый халат и непроницаемую деревянную маску, ставшую ее вторым лицом.
Она вернулась из путешествия обновленная душой и телом. Нарядная, помолодевшая,с золотистым средиземноморским загаром на изголодавшейся по солнцу коже.Косметика и новая прическа неузнаваемо изменили ее облик. Изящные модные туфли, элегантный костюм. В ушах, на запястье и пальцах украшения, которых она никогда прежде не носила. Сотрудники не могли не заметить произошедшей с ней перемены. Клара приветливо улыбалась им, но в ответ наталкивалась на невидимую преграду, которую ей не позволяли переступить.
Лишь несколько человек сдержанно поздравили ее с возвращением и замужеством, не скрывая затаенной тревоги и настороженности. Как супруга Гроссе, а следовательно и хозяйка Клиники, Клара становилась еще опаснее.
"Кричать, командовать - пожалуйста, – казалось говорили ей застывшие лица подчиненных. – Изливайте на нас свою желчь. Мы давно уже с этим смирились. Но не заставляйте нас улыбаться вам."
И свет погас в ее глазах. Прежде она сама не подпускала к себе людей. Теперь люди отталкивали ее. Именно тогда, когда ей так хотелось разделить с кем-то свою радость. С досады Клара готова была сунуть голову под кран – смыть косметику, прическу, и стать прежней злобной каргой, коли им так больше нравится. Увы, отношения, складывающиеся годами, не изменить одной улыбкой.
Праздник кончился. А вместе с ним и самообман. Гроссе снова вел себя так, будто она не друг, не возлюбленная, не жена его, а обыкновенная сотрудница клиники. Клара пыталась убедить себя, что проявляет чрезмерную чувствительность, что такова натура Гроссе. К тому же он отсутствовал целых две недели. У него просто физически нет на нее времени. Нужно набраться терпения и подождать, когда их деловая жизнь вернется в свое русло. Да и в конце концов глупо ждать, чтобы он относился к ней, как к юной новобрачной. Она получила все, о чем не смела и мечтать. Чего ж ей еще надо!
А Гроссе действительно было не до нее. Запершись в своем кабинете, он кричал в красно-черный селектор:
- Джека на провод! Немедленно!
- Мистер Гроссе! - минутой позже раздался в трубке голос сотрудника. – С возвращением, сэр. Вас можно поздравить с бракосочетанием?
- К дьяволу поздравления! – рявкнул в ответ Гроссе. – Скажи лучше, кто в мое отсутствие занимался вербовкой вновьпоступившего клиента.
- Маклер №2, сэр. Что-нибудь не так?
- Где сейчас этот кретин?
- Заполняет досье на своего клиента.
- Не нужно ничего заполнять. Пусть ждет меня. Я спускаюсь.
Отключившись, Гроссе отжался обеими руками от стола, отчего тяжелый стул под ним встал на дыбы, как ломовая лошадь. Кожа на его лице собралась в тугие складки, выражая мрачную сосредоточенность и крайнее недовольство. Покачавшись, он с грохотом опустил стул на все четыре опоры и резко поднялся.
Рабочий день еще не кончился, и в Верхней клинике было полно своих и посторонних. Поэтому Гроссе не стал пользоваться индивидуальным потайным ходом на этаже, а отправился в Нижнюю клинику окружным путем – через внутренний служебный паркинг.
Вихрем промчался по подземным коридорам и влетел в кабинет менеджера, подобно шаровой молнии, что с характерным потрескиванием испускает разряды прежде чем взорваться. Посреди комнаты в тревожном ожидании застыли сам менеджер и проштрафившийся Маклер №2, бледный, с розовыми пятнами, как незрелый арбуз. Его колотило от страха.
Обуздав свой гнев, Гроссе плюхнулся во вращающееся кресло на колесиках и, смерив маклера ледяным взглядом, приказал:
- Садитесь. Рассказывайте во всех подробностях, где, как и когда вы заполучили вашего последнего клиента.
Маклер затравленно молчал, как загипнотизированный удавом кролик, пытаясь угадать, в чем его оплошность и что ему угрожает.
Лицо Гроссе было непроницаемым и неподвижным, словно отлитым из стали, и только глаза – круглые, хищные глаза ястреба, буравили беднягу, не давая ему сосредоточиться.
- Я работаю, сэр, на отведенном мне участке в городе...
- Дальше.
- Два дня назад в мою контору обратился незнакомый человек с просьбой помочь тяжело больному, представившись его домашним врачом. Вот его визитная карточка.
Гроссе бросил беглый, но цепкий взгляд на глянцевый квадратик и продолжил свой допрос:
- То есть не вы нашли клиента, как у нас положено, а клиент нашел вас, если я правильно понял. Поинтересовались ли вы, как он попал в вашу контору?
Вкрадчивый тон Гроссе не обманул маклера. Стараясь унять дрожь, он вцепился в колени, промямлив:
- Разумеется, сэр. Он назвал фамилию одного из наших клиентов, посоветовавшего ему обратиться к нам за помощью.
- И как вы на это отреагировали?
- Он зачитал мне диагноз больного и умолял не отказывать в помощи, обещая любое вознаграждение. Он уверял, что больной при смерти.
- Я спросил, как вы отреагировали.
- Но сэр... – Маклер задыхался. – Если бы я выгнал его, он наверняка разгласил бы нашу тайну, которую, в случае оказания помощи, обещал сохранить.
- Иными словами, он позволил себе шантажировать вас. А вам не пришла в голову мысль, что, заключая сделку с человеком с улицы, вы грубо нарушаете мой устав?
Маклер судорожно глотнул воздух, хотел что-то возразить, но только отвел глаза, будучи не в силах выдержать леденящий нутро взгляд.
- Сколько?
- Что, сколько? – не понял тот.
- Я спрашиваю, сколько он вам заплатил за предательство?
- Сэр! Я никого не предавал и ничего от него не получал. Я нарушил устав, но исключительно из желания помочь человеку.
Маклер чувствовал – Гроссе видит его насквозь. Возможно даже читает в его бегающих глазах цифру обещанного гонорара.
- Дальше, мой сердобольный друг. Что было дальше?
- Он передал мне историю болезни своего подопечного. Она перед вами.
- Ну а что, если к вам явился не лечащий врач умирающего, а, скажем, агент ФБР или подставное лицо? Что, если кто-то напал на наш след и таким путем решил проникнуть в Нижнюю Клинику?
Маклер стал серым, как стены подземных коридоров.
- Этого не может быть, сэр, – пролепетал он. – Я обследовал клиента. Он действительно тяжело болен. Он... он не может даже ходить.
- Симптомы так легко инсценировать.
На какое-то время в кабинете менеджера повисла тишина – тяжелая, трудно переносимая, какая бывает только в глухих подземельях. Ее нарушил шелест пододвинутого к маклеру листка бумаги:
- Пишите имя, фамилию и все, что знаете о человеке, посоветовавшем этим людям обратиться именно к вам.
Дрожащей рукой маклер взялся за ручку. Пока он писал, Гроссе, стоя у него за спиной, с гримасой отвращения на лице разглядывал его взмокшие, налипшие на редеющую макушку волосы. И, не успел тот положить ручку, стремительно-хищным движением выхватил вкривь и вкось исписанный листок.
- Благодарю вас. Вы свободны.
Потный и жалкий маклер не верил собственным ушам. Он свободен? Его отпускают? Пятясь, он добрался до двери и мгновенно исчез за нею.
Гроссе пробежал глазами корявые строки: К его удивлению, разгласителем тайны оказался недавний клиент Р.О., тот самый, которому он имплантировал печень чернокожего подростка и которому подробнее, чем кому бы то ни было, объяснил, насколько важно для них обоих сохранение тайны.
Скривив тонкие губы в зловещей ухмылке, Гроссе пробормотал не то с сожалением, не то с угрозой: "Идиот."
Ему понадобились считанные секунды, чтобы принять окончательное решение. Он больше не нервничал, не выходил из себя. На его лице не отражалось ничего, кроме мрачного спокойствия.
- Слушайте меня внимательно, Джек, – повернулся он к менеджеру, не спускавшему с него тревожного взгляда. – Клиента Р.О. разыскать и ликвидировать. – Он протянул ему листок с каракулями маклера. – Даю вам срок три дня.