Менеджер изумленно уставился на шефа.
- Но, сэр! Это же наш реципиент, а не донор!
- Совершенно верно. – В голосе Гроссе слышались раскаты грома надвигающейся грозы. – Реципиет, подписавший договор о неразглашении и нарушивший его. Повторяю: срок три дня.
- С...слушаюсь, сэр.
- Маклера за номером два убрать незамедлительно.
От Гроссе не ускользнуло, что в ответ на следующий приказ не последовало ожидаемого "Слушаюсь, сэр."
- Вас снова что-то смущает? – со скрытой угрозой поинтересовался Гроссе. – Вам известно, Джек, что ждет меня, вас, весь наш слаженный коллектив в случае разоблачения? – Он выдержал паузу. Но менеджер хранил молчание. – Из-за преступной халатности маклера №2 и, заметьте, вашей личной безответственности, кое-кому таки удалось напасть на наш след. Более того – проникнуть в Клинику. Да-да, я говорю о поступившем в мое отсутствие клиенте. Это по вашей милости мне приходится принимать срочные и... подчеркиваю – вынужденные меры, что бы нейтрализовать создавшуюся ситуацию. Надеюсь, вы понимаете, что неоправдавший себя работник не может более рассчитывать на мое доверие. А попросту выгнать его, отпустить на все четыре стороны – роскошь, увы, непозволительная... Я ясно выразил свою мысль, Джек?
- Да, сэр.
Оттолкнувшись каблуком от пола, Гроссе сделал полный оборот на кресле и неподвижно застыл, вперив в подчиненного холодный тяжелый взгляд. Джек втянул голову в плечи, нахохлился, как большая болотная птица.
- Вас еще что-нибудь смущает? – вкрадчиво поинтересовался Гроссе.
- Как мне следует поступить с маклером №2, сэр? – Голос Джека дрогнул.
- Пусть окажет последнюю, на сей раз бесплатную услугу Клинике – пополнит наши запасы консервантов. – Теперь голос Гроссе был нарочито небрежным и деловым. – Только предварительно проверьте его кровь. "Отходы", как обычно, в печь.
- Будет исполнено, сэр, – мрачно проговорил Джек, отводя взгляд в сторону. – Я могу идти?
- Можете. И вот еще что! – остановил он менеджера, направившегося было к двери. – Пришлите ко мне Милдред. Прямо сейчас. А сами ровно через... – Он бросил взгляд на часы, – двадцать пять минут явитесь в палату нового больного. Через двадцать пять! И запомните, впредь всем нам придется удвоить бдительность. Исполняйте.
Оставшись один, Гроссе дал волю раздражению – нервно ходил по комнате, расшвыривая попадавшиеся под ноги предметы. Неординарные обстоятельства сами диктовали неординарные решения. Поступить иначе было бы равносильно самоубийству. И все же его мучили сомнения. Не угрызения совести, нет. Он не знал, что это такое. Судьба маклера его не тревожила вовсе. Пусть получит что заслужил. С болтливым клиентом дело обстояло посложнее – фигура заметная, влиятельная. Но и это не вывело бы Гроссе из равновесия. Он давно привык распоряжаться чужими жизнями в соответствии со своими нуждами. Как быть с тем, кто лежал сейчас в палате для реципиентов – вот что нервировало его.
Нелепое недоразумение. Случайность, которой не должно было быть. Он не терпел неподконтрольных ему ситуаций. Тем более сейчас, на пороге решающих событий.
В дверях появилась хирургическая медсестра Милдред, всем своим видом демонстрируя готовность к повиновению. Только вот слепой преданности в ее крысиных глазках как-то разом поубавилось. Более того, если бы Гроссе соизволил взглянуть на нее повнимательнее, то непременно обнаружил бы в них разочарование и укор. Известие о женитьбе босса на ненавистной ей Кларе просочилось и в подземные кулуары. Но Гроссе рассеянно смотрел на нее, как на селектор или монитор – его мозг продолжал напряженно работать. Наконец он сконцентрировал внимание на вошедшей.
Вряд ли помня сейчас, что отсутствовал целых две недели, он даже не поздоровался с ней и сразу приступил к делу:
- Вы здесь, Милдред. Прекрасно. Мне нужно, чтобы вы приготовили шприц с раствором кальция-хлора... Или нет, погодите... лучше тот портативный аппарат для электрокардиограммы. Вы знаете, о чем я говорю. Да-да, пожалуй так будет лучше. Вот ключ. Аппарат у меня в кабинете, в правом нижнем ящике письменного стола.
Милдред молча взяла из его рук ключ.
- В палату вновьпоступившего войдете через пятнадцать минут после меня. Заметьте время. Войдете и снимете кардиограмму.
Гроссе в конце концов удалось побороть внутренние противоречия, заставить себя, как всегда, действовать решительно и хладнокровно. Твердой поступью он вошел в палату реципиента-самозванца, с порога заявив сиделке, что она свободна.
Сиделка замешкалась в дверях, с недоумением глядя на шефа и в то же время не осмеливаясь противоречить, ведь ее смена только началась.
- Отдыхайте, – сухо приказал он. – Сегодня вы не понадобитесь.
- Благодарю вас, сэр.
Сиделка выскользнула за дверь. Правда, все же разочек оглянулась, прежде чем закрыть ее за собой.
Гроссе занял ее место у изголовья больного. Мрачно вгляделся в его сомкнутые набрякшие веки. И, помедлив, тихо позвал:
- Эдмонд. Э-эдмо-онд.
Больной не сразу открыл глаза. Его поначалу бессмысленный взгляд отразил удивление и... радость.
- Эрих! Ты! А я так ждал тебя, валяясь дома с приступами. Но Долли, кажется, не смогла тебя найти.
- Я был далеко отсюда. На другой щеке земного шара. И только вчера вернулся. Видишь, как бывает. Не я, так ты пожаловал ко мне.
- К тебе?! – Больной искренне удивился. – Так ведь твоя клиника у нас у всех на виду. А меня, насколько мне известно, отвезли в другой город, при этом "забыв" сообщить, в какой именно. К чему такая конспирация. Столько всяких нелепых предосторожностей. Они так долго везли меня в закрытой санитарной машине, что я чуть Богу душу не отдал.
- Да, друг мой, мы действительно далеко от дома. Сюда меня приглашают два раза в месяц, как консультанта. Тебе надо было напрямую связаться со мной.
Эдмонд Браун с упреком посмотрел на него.
- Долли неоднократно говорила тебе, что я болен. Но ты, видимо, был очень занят. А потом и вовсе уехал.
- Да-да. Замотался.Забыл. Непростительно.Но теперь это уже неважно. Ты в надежном месте и в надежных руках. Все будет О’кеу.
- Думаешь?
- Уверен.
Лицо Брауна перекосила болезненная гримаса.
- Что такое? – В тоне Гроссе беспокойство, участие.
- Извела проклятая. Сил моих нет.
- Потерпи еще чуток. Я сам сделаю тебе операцию. Выкарабкаешься.
- Хотелось бы верить. Ты действительно будешь меня оперировать? – В голосе больного появился проблеск надежды.
- Это мой долг. Ведь мы же друзья. – Гроссе похлопал его по рыхлой безвольной руке. – Кстати, как ты набрел на нашу контору? – как бы между прочим поинтересовался он.
- Меня привез туда мой домашний врач. Ты его знаешь.
- По чьей рекомендации?
- Одного моего старого приятеля. Мы учились вместе в колледже, потом в университете и были очень близки. Его избавили здесь от рака после того, как врачи признали его болезнь запущенной и неизлечимой.
- Кто такой? Не мой ли пациент? Я иногда тут оперирую.
- Извини. Не могу назвать его имени. Он подписал какой-то контракт о соблюдении тайны.
- Тогда почему же он нарушил этот контракт?
- Не смог остаться равнодушным, видя как я страдаю. Поистине благородный, отзывчивый человек. Но он взял с меня слово, что ни одна живая душа не узнает об этом.
- А что же меня ты уже и живой душой не считаешь?
Браун озадаченно посмотрел на Гроссе.
- Во-первых, я не назвал его имени. Во-вторых, ты ведь их сотрудник. И потом... ты же свой человек.
- У своих тоже есть языки, и порой длиннющие... Ну а Долли? Как она к этому отнеслась?
- Она не в курсе! Разве можно женщинам доверять серьезные тайны.
- Отлично.
- Отлично что?
- Хочу сказать, что ты все сделал отлично. Ну а Уилфорды? Они ведь часто навещали тебя.
- О, да. Почти каждый день.
- Значит, узнав, что ты в больнице, они наверняка захотят навестить тебя после операции.
- Долли скажет им то, что знает сама. Что мне нашли хороших врачей в другом городе, и что меня можно будет повидать только после того, как я вернусь домой.
Лицо Брауна снова сморщилось. Он попытался сесть в постели, но не смог, и с тяжелым стоном откинулся на подушки.
Бросив быстрый взгляд на часы, Гроссе не стал терять время на изъявления участия.
- А не перестарались ли вы с конспирацией? В конце концов больница есть больница.
- Так-то оно так, но мой приятель предупредил, что заведение это довольно странное, хоть и работают на совесть.
- Вот как! – Глаза Гроссе недобро сверкнули.
Браун помедлил и, вялым движением руки попросив его наклониться, доверительно шепнул:
- Послушай, старина, это правда, что здешний заправила ну сущий дьявол?
- У твоего приятеля слишком богатое воображение. – По губам Гроссе лезвием ножа скользнула ухмылка.
Двери открылись. Вошла Милдред с портативным аппаратом в руке и, остановившись в нескольких шагах от постели больного, выжидательно посмотрела на Гроссе.
- Тебе назначили ЭКГ? – Гроссе разыграл неведение. – Что, сердечко тоже пошаливает?
- Спроси лучше, что у меня не пошаливает. – Браун тяжело, со свистом в бронхах вздохнул. – Не дай тебе Бог испытать такие боли. Порой хочется наложить на себя руки, чтобы разом покончить с этим.
- Одна из заповедей лентяя гласит: Никогда не делай того, что могут сделать за тебя другие. – С усталой и печальной улыбкой на лице Гроссе поднялся. – Не буду путаться под ногами. Загляну позже.
Дойдя до дверей, он остановился. Лежащий на кровати не мог его видеть. Милдред бросила на хозяина быстрый вопросительный взгляд. Гроссе кивнул.
Безо всякого выражения на лице она откинула одеяло, обнажила грудь больного и молча принялась закреплять в положенных местах электроды.
- Сестричка, вы всегда такая суровая и неразговорчивая? – попытался найти подход к ней Браун.
Избегая встретиться с ним взглядом, медсестра лишь неопределенно пожала плечом и еще ниже опустила голову. Браун откинулся на подушку, прикрыл глаза.