— Лучше такой адэн, чем никакого, — вмешивается третий, самый молодой из них. Он приглушает голос, однако его всё равно прекрасно слышно. — Кэлнирайн сына искалечил, а кто теперь род продолжит? От насильственного проводника толку в постели как от выхолощенного быка. Приплода не дождёшься.
— А исцелить-то нельзя? Или всё отрезано?
— Говорят, уродуют их так, что и отрезать не надо. К женщинам совсем не влечёт. Ты за три года хоть об одной интрижке слышал?
— Да кто на убогого и немощного позарится?
— Ну, потискать за деньги да в темноте…
— Тише вы! — шикает первый. — Разошлись! Хотите, чтобы Анда и в вас молнией шибанул?
Я старательно разглядываю интерьер ресторана. Стены, облицованные плиткой из натурального камня, красивые светильники в виде цветов, мозаика на полу, в пузатых кадках миниатюрные деревья с глянцевыми пурпурными листьями… Что бы я чувствовала, если бы кто-нибудь во всеуслышание настолько неприязненно обсуждал меня? И сколько правды в этих сплетнях?
Дэйн спокойно зовёт официантку, заказывает вино, передаёт мне меню.
— Выбирай, что будешь есть.
— Доверяю твоему вкусу.
Второй старик за соседним столом не унимается:
— Нет, Милн, мне, конечно, на политику плевать. Первый Дом правит или второй — нашего мнения всё равно не спросят. Но блажь эта про возрождение мира вредна. Ладно Сейд восстановил, ладно университет. Дальше что? За океан пойдёт помощи просить? Чтобы Ариз силу к себе прибрал?
— Девицу ему надо, поаппетитнее, — хихикает тот, что моложе. — Тогда все глупости из головы выветрятся. Денег у Дома Райн много, может, какая и соблазнится. Стараться особо не придётся, глаза зажмурить и приласкать ущербного.
— Лика, ты больше любишь свинину или курицу? — громко спрашивает Дэйн.
Он ведь притворяется, вдруг понимаю я. Притворяется, что его это не волнует. Он молодой парень, и вовсе не урод, и я точно знаю — ничего у него не отрезано.
— Курицу. Дэйн, может, всё-таки пообедаем дома?
Последнее слово вырывается само. С каких это пор замок стал для меня домом?
— Стиг не умеет готовить курицу так, как здесь. Итэн, Лика.
Официантка приносит вино, разливает по высоким бокалам на тонкой гранёной ножке. Я уже пила деонское вино — дома, с родителями, на юбилее отца, незадолго до аварии, которая оставила меня сиротой. Тогда я не догадывалась, какой ценой выращивается виноград и недоумевала, почему оно такое дорогое. Аромат тонкий, нежный, изысканный.
— Дэйн… за Деон.
В последнюю минуту я трушу и не произношу то, что собиралась: «за тебя». Вдруг он поймёт меня предвзято. Решит, что я на него запала.
— За Деон, Лика.
Его нельзя назвать привлекательным, и я не могу оценить, какой из него адэн. Но если народ в Деоне позволяет себе во всеуслышание ругать правителя, значит, не настолько этот правитель ужасен. Тиранов и деспотов не критикуют публично — им возносят хвалу, а говорят о них шёпотом и с оглядкой.
Воинственные старички расплачиваются и уходят, их место тут же занимает юная парочка. Вот уж где парень красавчик — залюбуешься. Высоченный, широкоплечий и мускулистый. И улыбается ослепительно, совсем как Вирт… Вирт влез бы в драку, посмей кто-то усомниться в его мужской состоятельности. Только я сомневаюсь, что Дэйн струсил, нет, тут что-то иное. Доедаю куриную ножку и жду, пока он с трудом расправляется с крошечным крылышком.
— В следующий раз, когда нам захочется вина, предлагаю купить бутылку и распить в замке, — замечаю я. — Не может быть, чтобы у тебя не нашлось пары антикварных бокалов.
— Хорошая мысль, — соглашается Дэйн. — Ещё погуляем по Гроду?
Задумываюсь.
— Лучше по какому-нибудь другому городу. Хочу посмотреть настоящую жизнь, а не макет для любопытных туристов.
— Тогда предлагаю посетить Сейд, — немедленно откликается Дэйн. — Он был почти разрушен, сейчас отстроен заново. Там сохранился знаменитый парящий сад.
— Я тебя точно не отвлекаю? — переспрашиваю на всякий случай.
— Точно. Мне тоже надо когда-то отдыхать. Да и полезно это. — Дэйн бросает взгляд на соседний стол, где парочка щебечет о доме, который они собираются покупать. — Кто ещё мне расскажет о том, что цены на жильё в Гроде почему-то взлетели выше установленного уровня?
— У тебя нет помощников? Доверенных лиц?
— Никогда не мешает перепроверить самому.
— Никому не веришь?
— Не было оснований.
Он жестом зовёт официантку, расплачивается по старинке, как принято в Деоне, — монетами. Успеваю разглядеть на золотистом кругляше чёткий профиль — его собственный?
— Почему тебя никто не узнаёт в лицо, если ты даже на монетах отчеканен?
— Это бывший адэн — Кэлнирайн. Я не настолько тщеславен, чтобы создавать Деону дополнительные хлопоты по выпуску новых денег.
Дэйн достаёт из кармана золотую монету, протягивает мне. Рассматриваю красивое, правильное, надменное лицо предыдущего адэна и отдаю обратно.
— Интересный мужчина. Твой отец?
— Да.
Сухой ответ отбивает желание продолжить расспросы. После услышанного от старичков понятно, что между отцом и сыном были непростые отношения, и сама фраза про насильственного проводника запала в душу. В той книге, что я читала ночью, не содержалось и намёка о подобных практиках, но это ведь всего одна книга, и Дэйн отобрал её для меня специально. Ничего, скоро к моим услугам будет библиотека замка, разберусь.
Допиваю вино. Вкусно. Надо будет взглянуть на эти вертикальные виноградники. Теперь в моём распоряжении не один месяц, а вся жизнь. Протянутую руку Дэйна принимаю уже привычно.
— Ты правда разбираешь тело на частицы и собираешь вновь?
— Примитивно выражаясь, да. Переброска — одна из тех вещей, которые проще выполнить, чем объяснить: стоит подумать, и ты в нужном месте. У шестилетних детей это навык.
Сейд поражает меня сразу. До того я была убеждена, что все города Деона похожи на столицу или замок Дэйна. Сейд — ослепительное сочетание стали и похожего на хрусталь голубого полупрозрачного материала. Из него отлито покрытие улиц, цоколи домов, ажурные конструкции, на которых растут сады. Людей здесь гораздо больше, нежели в Гроде, но суеты нет. Первые этажи домов отведены под смесь мастерских, кафе и магазинов. На моих глазах пожилая деонка что-то варит на удивительной плите без огня и тут же продаёт еду посетителям. В соседнем доме старичок ковыряется в непонятных механизмах, к нему выстроилась целая очередь заказчиков. Рядом девушка за странным станком — то ли ткёт, то ли плетёт, ворох цветной шерсти волшебным образом превращается в гобелен. Верхние этажи — чередование голубого хрусталя, арок и колонн.
— Как называется этот голубой материал?
— Композит. Последнее наше изобретение. По прочности он не уступает стали, при этом лёгкий и удобный в применении.
— У вас везде вместо оконных рам пустые проёмы?
— После Перелома в Деоне нет дождей, облака не заходят дальше нескольких риенов от берега. Климат не меняется ни зимой, ни летом, ветер отсутствует, запах гари не пропускают барьеры. Стёкла не нужны. В Гроде сохранились старинные дома с застеклёнными окнами, их не трогают из-за туристов, хотя жильцы ворчат. В замках, если ты обратила внимание, окна тоже пустые. Когда-то рамы были, их убрали за ненадобностью.
— А туристов не удивляет отсутствие дождей?
— Мы объясняем это искусственно регулируемым климатом. Дескать, над городом постоянно разгоняют облака. Насколько мне известно, в Аризе подобное в порядке вещей.
— И где же парящие сады?
— Над тобой.
Дэйн показывает куда-то вверх: задираю голову и ахаю. На уровне крыш парит остров из переплетения стволов и ветвей. На гибких плетях, напоминающих лианы, свешиваются грозди цветов, издали они кажутся яркими цветными пятнами — алые, жёлтые, бордовые.
— Туда можно попасть? — умоляюще спрашиваю я.
— Мы для этого и пришли. Хочешь перенестись или пойдём ногами? — похоже, Дэйну нравится мой неподдельный восторг. — Подниматься долго, зато ты увидишь многое из того, что неразличимо с высоты.
— Ногами, — решаю я. — Когда устану — тогда и перенесёмся.
Поднимаемся мы по одной из конструкций, напоминающей винтовой пандус. Он обвивается вокруг переплетения толстых стволов, тропинка бежит в низкой плотной траве, по внешнему краю кусты образуют бортик. Всё цветёт и благоухает, потолка не видно из-за листьев. Сначала мы идём, окружённые домами, напротив нас окна с разноцветными занавесками. Затем появляются крыши, на каждой или плодовые деревья, или грядки с овощами. Потом здания остаются внизу, зелёные пятнышки крыш уменьшаются и уменьшаются в размерах. На горизонте вырисовывается тёмная громада здания.
— Чей это замок?
— Седьмого Дома Тайг. Присмотрись, на медведя похож.
И правда — очень похож. Дальше я начинаю различать границу белёсого барьера, защищающего город. К границе домá плавно переходят в оранжереи, открытые поля, огороды и пастбища.
— Сейд кормит не только себя, но и соседние Ленк и Оми́р, — замечает Дэйн. — Видишь, старых домов всего три десятка, новые вытянуты вверх, на освободившемся месте получилось устроить неплохое хозяйство. Там даже овец разводят. Делают овечий сыр, очень вкусный, с зеленью.
— Старые здания снесли… специально?
Дэйн не отводит взгляд.
— Лика, ты же слышала болтовню в ресторане. Сейд был почти разрушен, Совет уже смирился с его потерей. Город удалось отстоять благодаря новому силовому барьеру. Уцелели несколько домов и парящий сад, а вокруг них — чистая земля. Только это живая земля, Лика! На которой можно создать что угодно — новые здания, покосы, теплицы, фермы. Все желающие переселиться в Сейд получили дотацию из бюджета. Правда, Совет был против.
— Почему? — изумляюсь я.
— Восемь городов содержать легче, нежели девять, а парящий сад и вовсе неразумное расходование средств. Он требует воды и постоянной силовой подпитки, а толку в нём никакого. «Это просто красивое излишество», — явно кого-то передразнивает Дэйн.