— Но ты его отстоял?
— Наперекор Совету.
Первый раз я вижу, как Дэйн улыбается без ехидства и подначек.
— Сад — кусочек Деона, наша история, наша гордость. Он — вызов Перелому, напоминание о мире, который мы утратили и обязаны вернуть. Позволить ему погибнуть означает сдаться. Я этого не допущу.
— И в том случае, если он и впрямь отбирает необходимые ресурсы у тех, кто в них более нуждается?
— Не отбирает.
— Почему ты так в этом уверен?
— Потому что знаю точно.
В этот миг пандус выводит нас на открытое пространство, и я замираю в восхищении. Море, гроздья, россыпи, каскады, волны цветов самых невозможных и невероятных расцветок. Солнце, тёплый ветерок, тысячи неуловимых ароматов. И словно радужные брызги — порхающие крошечные птички, больше похожие на бабочек.
— Волшебно, — вырывается у меня.
— Это Деон, — Дэйн опять улыбается, словно ребёнок, показывающий любимую игрушку. — Каким он был когда-то. Тебе нравится?
Молча киваю. Разве нужны слова? Я могла бы бродить здесь вечно. А представить, что таким был весь материк…
— Леса, озёра, водопады, горные ледники, — Дэйн думает о том же, о чём и я. — Множество животных, снежные барсы — покровители моего Дома. Бескрайние степи, равнинные реки, разнотравье лугов… Я отдал бы всё, Лика, чтобы это вернуть.
«Включая собственную жизнь», — читаю я в золотых глазах.
Парящий сад огромен. На мой вопрос: «Есть ли в Деоне хоть что-нибудь крошечное?» — Дэйн со смехом указывает на птичек-бабочек, стаи которых роятся в воздухе. До вечера мы успеваем обойти всего лишь треть. Ноги гудят, в какой-то момент я падаю прямо на траву и снимаю туфли. Мягкая травка приятно ластится к ногам. Дэйн присаживается рядом, потом ложится, вытягивается во весь рост.
— Ты специально привёл меня сюда, чтобы я прониклась?
— Не только. Хочу набраться сил перед завтрашним заседанием Совета. Вспомнить, ради чего три года воюю с Великими Домами.
Он закрывает глаза. Я пользуюсь случаем и рассматриваю его лицо. Никакого сходства с красавцем-отцом. Черты чёткие, но неправильные, узкий нос, острый упрямый подбородок, тонкие, жёсткие губы, слишком резкие скулы. Щетина не растёт, хотя женственным он не выглядит. Шикарные огненные волосы безжалостно острижены, не то что у остальных деонцев, щеголяющих и хвостами, и косами, и распущенными гривами до пояса. У Дэйна пряди еле прикрывают тощую шею, зато неровная чёлка длинная-длинная, до середины носа.
— Если Совет так нетерпим к твоим нововведениям, как тебе удаётся настаивать на своём?
— Уговариваю, убеждаю, иногда просто ставлю перед фактом. Нагло пользуюсь правом адэна отменить любое решение Совета. Потом, они не всегда против моих идей, чаще мешает ненависть ко мне лично. Заговори о восстановлении Сейда милый вежливый мальчик, к примеру из Дома Лайр, ему бы ещё и похлопали.
— Проблема в том, что ты не милый, не вежливый и не мальчик?
— Проблема в том, Лика, что мне жаль терять время на церемонные расшаркивания и славословия. В моих руках власть, и я не собираюсь лебезить перед главами Домов, чтобы завоевать их расположение. За мной сила Анды, позволяющая править так, как я считаю нужным. Если я их раздражаю — это не мои трудности.
— И ты совсем не прислушиваешься к чужому мнению?
— Почему? Прислушиваюсь. Когда один против шести, поневоле задумываешься над каждым своим решением. Но большей частью я убеждаюсь, что главами Домов руководит скорее желание сохранить свои позиции, нежели размышления о будущем Деона. Они предпочитают не видеть, что мы неотвратимо вымираем. Рождаемость сокращается год от году. Из пятнадцати городов, уцелевших после Перелома, осталось девять. Уровень энергии в городах постоянно снижается, очень медленно, незаметно, однако если полвека назад резерв там восстанавливался за час, теперь для его пополнения нужен день или два. Вечно прятаться за силовыми барьерами — это не выход.
Дэйн садится, обхватывает колени руками, утыкается подбородком в сплетённые пальцы.
— Возможно, несмотря на риск, для нас стало бы спасением пригласить специалистов из Ариза. Настоящих учёных: биологов, физиков, химиков. Направления, которые никогда не развивались в Деоне. Зачем? У нас же есть сила… Кто знает, вдруг профессионалы нашли бы способ погасить огонь? Но сначала пришлось бы посвятить их в суть проблемы, разрешить изучать наш мир. Только ни с какой секретностью мне не позволят даже попробовать. Придумают, как сжить со свету.
— Тебя же защищает Анда, — хмурюсь я.
— Любую защиту при желании можно пробить, обойти, обмануть. Нанести удар в уязвимые точки в тот момент, когда я не жду нападения. Понятно, что потом Анда накажет убийцу, но меня он не воскресит. Власть перейдёт к Дому Кайс.
Его голос спокоен, слишком спокоен, чтобы поверить в то, что ему не страшно умирать. Машинально срываю цветок, кручу в пальцах. Я понимаю, за что Дэйна ненавидят: то, как он распорядился моей судьбой, даёт представление о его методах. Только если он был прав в тот момент, когда отрезал пути к отступлению — мне, себе, Совету?
— Дэйн, нам пора возвращаться в замок.
Быстрый взгляд на заходящее солнце.
— Да.
В момент переноса я вижу, как вокруг нас формируется плотное облако, которое вспыхивает и рассыпается миллионами искр. От неожиданности я вскрикиваю: свет ослепляет.
— Лика? — беспокоится Дэйн.
— Глаза режет, — жалуюсь я.
— Это нормально, — успокаивает он меня. — Потом ты научишься закрываться от излишков энергии. А оболочки ты уже видишь?
Присматриваюсь и различаю в полумраке еле заметное алое сияние от наших фигур.
— Мне кажется или они у нас одинаковые?
— Разумеется, они одинаковые: в тебе моя энергия. Я поищу в библиотеке учебник по экранированию силы и что-нибудь о переносах.
— Заодно и о проводниках Анды.
Он насмешливо щурится.
— Хочешь изучить врага в подробностях?
— Как ты догадался? — театрально приподнимаю бровь. — Раскусил мой коварный план. Запомню уязвимые точки, куда нужно всадить нож.
— Я тебе сам покажу, — ухмыляется Дэйн. — Одна здесь, — он указывает на висок, — вторая тут, — ладонь касается основания шеи. — Бить надо со всей силы, чтобы повредить мозг. Но зачем тебе пачкаться? Подожди следующего откровения, там достаточно громкого хлопка над ухом. Полное безумие гарантировано.
Фыркаю и иду в свою комнату: нужно принять душ и переодеться. Почти десять вечера, ничего себе мы погуляли! Костюм, преобразованный Дэйном, аккуратно вешаю в шкаф. Из одежды у меня остались брюки и та самая блузка, которую я положила в чемодан в последнюю минуту. Очень не хватает чего-нибудь не стесняющего движения, домашнего.
— Лика! — голос из-за двери. — Я принёс тебе халат.
Приоткрываю узкую щель, протягиваю руку, хватаю что-то очень мягкое и пушистое.
— Итэн!
Назвать словом «халат» изысканную вещь нежно-голубого цвета с вышивкой по вороту не поворачивается язык. Неужели он создал это для меня? Моюсь так быстро, как это возможно, поспешно вытираюсь, надеваю подарок и гляжусь в зеркало. Голубой цвет оттеняет золотисто-бронзовую кожу и огненные волосы: первый раз в жизни я чувствую себя красавицей, не портит ни высокий рост, ни широкая кость. Сразу после этого приходит вторая мысль, от которой мне делается не по себе.
Дэйн — мужчина.
На каком основании и в каком статусе я живу в его доме? Кем будут считать меня в Деоне? Что он имел в виду, когда говорил, что позаботился о моей репутации? Вновь вспоминаю гадкие сплетни, подслушанные в ресторане. У адэна Деона нет ни подружки, ни любовницы, его не влечёт к женщинам…
В столовую я выхожу притихшая и серьёзная. Дэйн тоже помылся, волосы распушились и окончательно закрыли лоб. Он в свободной чёрной пижаме, которая скрывает худобу и, как ни странно, делает его моложе. Кстати, я даже не знаю, сколько ему лет! Около тридцати? Тридцать пять? Сорок? С долгоживущими деонцами ни в чём нельзя быть уверенной. На ужин мясное рагу и взвар, я голодная и уплетаю всё за один присест. Сразу накатывает сонливость — сказывается бессонная ночь. Но животрепещущие вопросы хотелось бы выяснить до.
— Дэйн…
Взгляд золотых глаз отрывается от тарелки. Спокойный, внимательный… но так смотрят не на красивую девушку, а на предмет интерьера.
— В качестве кого я нахожусь в твоём замке?
— Члена моего рода. Это нормальная практика в Деоне. Не веришь — спроси у служащих.
— Я не привыкла жить за чужой счёт.
— Можешь считать, что я принял тебя на работу. Обязанности — спасение мира, оплата вперёд. Так устраивает?
— Не совсем. Будь я парнем или ты девушкой, я бы не волновалась. Однако то, что мы спим в смежных комнатах…
Натянутый холодный смешок.
— Вон оно что. Не беспокойся. Слухи правдивы — эта сторона жизни мне недоступна. Тискать тебя в темноте я не полезу, приласкать за деньги не предложу. Ещё вопросы?
Отрицательно качаю головой. Он одним глотком допивает взвар, быстро собирает пустую посуду и бросает, не глядя:
— Доброй ночи, Лика.
Слежу, как он исчезает в ослепительной вспышке, и чувствую себя так, словно развлечения ради поковырялась палкой в чужой открытой ране. Ощущение усугубляется тем, что на соседнем стуле я вижу стопку книг — не забыл. Сверху лежит томик о проводниках.
Дэйн никому не доверяет, но привёл меня в свой дом. Ни в чём не ограничивает. Делает всё, чтобы я не чувствовала себя ущемлённой. Пытается объяснить, как важен для него Деон.
Он разлучил тебя с Виртом, напоминаю себе, и тут же сама возражаю: Вирту я никто. Фиктивная жена, средство, чтобы попасть в Деон и наладить личные контакты. Почему же Вирта я оправдываю, а на Дэйна злюсь? Виртом двигала корысть, адэном — любовь к своему миру. Просто Вирт привлекательный, а Дэйн нет. Будь он красив, как прочие деонцы — разве я не нашла бы тысячу причин быть к нему снисходительнее?
Забираю книги и иду к себе. В коридорах замка светильники устроены так, что реагируют на движение. Они вспыхивают в риене от меня и гаснут за моей спиной. У двери в спальню Дэйна я на миг останавливаюсь. Зайти?.. Но что я скажу? «Извини, я не хотела тебя обидеть?» И ледяная усмешка в ответ: «С чего ты взяла, что я обиделся?»