— Подождите, — замечаю нестыковку. — Силу нельзя использовать для убийства.
— Убить можно и руками, и ножом, и ядом. А с мёртвым телом поступай как угодно — Анда не накажет. Колотая рана затянется, любое вскрытие покажет смерть от инфаркта или инсульта. Кэлнирайн не жаловался на недостаток изобретательности, напротив, его методы отличались особой изощрённостью. Бывшего адэна, маста Райн, в Деоне боялись до помутнения рассудка, и я не исключение. Потом, если честно, я не видел смысла рассказывать правительству правду: война между нашими государствами не обязательно закончится победой Ариза. Энергия невероятна и непредсказуема, кто знает, не окажется ли она разрушительнее бомб.
— То есть вы разделяете точку зрения Совета Домов? Раскрытие тайны приведёт к неизбежной войне за силу? — спрашиваю прямо.
Мерт отводит взгляд.
— Это сложный вопрос, маста Райн, из тех, что лучше не проверять на практике. Скажем так: опасения Совета небезосновательны. Да, Ариз мирное, справедливое и благополучное государство, но кто поручится, что правительство не захочет сделать жизнь своих граждан ещё лучше? Совет Великих Домов боится не столько поделиться силой, сколько того, что её не хватит на весь мир.
— Значит, вы согласны с Советом?
— Я всего лишь посол Ариза в Деоне, — увиливает Мерт. — Моя задача — сохранять добрососедские отношения между нашими странами, поддерживать торговлю и гарантировать безопасность моих соотечественников. Следить, чтобы не происходило конфликтов и никто не подобрался к тайне Деона слишком близко, а если это, не приведи бог, произойдёт, уладить всё без жертв.
— Так, как уладили дело со мной? — ухмыляюсь я.
— Случай с вами, маста Райн, беспрецедентный, уникальный. Нарушение всех правил Деона сразу. Честное слово, Дэйнирайн словно нарочно дразнит Совет. Будто той ненависти, что он вызывает, ему мало, — Мерт сердито покусывает губу. — Упрямство, гордыня, дерзость, отсутствие инстинкта самосохранения — и к этому чудесному набору железная воля и собственное представление о будущем Деона. Когда-нибудь его действительно придушат или прирежут. Иной бы в его ситуации вёл себя тише воды ниже травы, ан нет! Одна выходка чище другой.
Он умолкает, маленькими глоточками выпивает сок, отставляет пустой стакан.
— Вы спрашивали меня о власти адэна в Деоне. Она безгранична и бесконтрольна. Адэн подчиняется исключительно Анде, и то в тех случаях, когда бог соизволит вмешаться. Что бы ни решил Совет Домов, для адэна это лишь «рекомендовано». Чуть ниже адэна стоят проводники, которые тоже имеют право голоса. Дальше главы Домов, высказывающие мнение членов рода. Такого понятия, как народ, в Деоне нет. Если ты принадлежишь четвёртому Дому Сейт, то с жалобой или предложением следует обращаться только к главе Дома Сейт. Глава может заручиться поддержкой проводника и нижайше молить адэна. Проводника адэн обязан выслушать, главу Дома — нет.
— Почему же тогда Совет спорит с Дэйном, когда он и адэн, и проводник? — изумляюсь я.
— Не сильно-то и спорит, так, цепляется по мелочам и брюзжит, — опять пытается перевести тему Мерт, но под моим пристальным взглядом сдаётся. — Дэйнирайн не должен был стать ни правителем, ни избранником бога. Корону адэна наследовал его старший брат, Дастирáйн. А из младшего ребёнка отец сделал проводника. Когда-то давно в Деоне существовала такая практика, чрезвычайно болезненная. Как Кэлнирайн о ней узнал — загадка, жрецы ещё тогда объявили её слишком жестокой. Подростка в период полового созревания определённым образом истязают, после чего несчастный начинает слышать Анду. Подробностей я не знаю: о подобном, как вы понимаете, не говорят открыто и даже шепчутся с опаской. Выживает один ребёнок из пяти, и вряд ли это можно назвать полноценной жизнью. Насильственные проводники ущербные, практически бесполые люди, откровения к которым приходят через жуткую боль.
— Хватит! — зло обрываю его. — Достаточно. Я уже поняла. Отец и брат погибли, адэном стал Дэйн. Совет бесит то, что он вынужден подчиняться калеке. Надеюсь, хотя бы в смерти родных Дэйна не обвиняли?
Мерт чуть отодвигается от меня.
— Н-нет, до этого не дошло. Глава первого Дома сгорел вместе с женой и сыном на глазах тысячи свидетелей. Несчастный случай… Правда, некоторые не побоялись назвать это наказанием Анды.
— С женой?! — ахаю я. — Так мать Дэйна была жива, когда её ребёнка уродовали?!
— Маста Олинирáйн всецело разделяла стремления своего мужа. Говорили… хм… что второго сына она родила специально, чтобы возвысить Дом Райн. Но это не доказано, — быстро добавляет Мерт.
Мне требуется время справиться с чувствами. Перед глазами стоит скорчившееся тело Дэйна и пальцы, раздирающие грудь в кровь, чтобы выдрать оттуда источник боли. Какими же должны быть родители, которые сознательно обрекли на подобное собственного ребёнка?
— Проводники — это почёт, власть, особое положение Дома, — зачем-то объясняет Мерт. — Через них Анда говорит с Деоном.
— Замолчите, — прошу я.
Если Анда такой всемогущий, как он допускает насилие над детьми? Почему он не помог Дэйну?
Или он уже сделал это, приведя в Деон меня?
— Масте Мерт, последний вопрос.
— Вы хотите спросить о Лике Керн? Её похоронили на территории посольства, могу показать вам памятник, — спешит предугадать мой интерес Мерт. — Дэйнирайн выплатил Аризу огромную компенсацию, инцидент исчерпан.
— Не сомневаюсь, что Дэйн всё устроил наилучшим образом. Нет, я хотела узнать про обмен энергией между двумя людьми. К чему это приводит, я вижу по себе. Но что это такое, я так и не поняла.
Посол Ариза колеблется, затем мужественно выпаливает:
— Это, маста Райн, брак по-деонски.
— Что?..
Мерт быстро наливает второй стакан холодного сока и протягивает мне:
— Прошу вас, выпейте, маста Райн.
Испытываю огромное желание выплеснуть содержимое стакана ему в лицо.
— Вы знали об этом, когда Дэйн привёл меня к вам?
Посол предусмотрительно отгораживается спинкой кресла.
— Я тридцать лет живу в Деоне, маста Райн. Разумеется, мне известны местные традиции. Честно, я думал, что вы тоже в курсе или Дэйнирайн собирается объяснить вам сам.
— Вы ошиблись. Он мне ничего не объяснил.
Но позволил свободно перемещаться и разговаривать. Хотел, чтобы я услышала правду от кого-нибудь другого?
— Маста Райн, понимаю, что вы в ужасе. Я тоже изумлён. За всю нашу историю это первый межгосударственный брак. Самое невероятное в том, что Анда действительно связал вас! То есть, по мнению бога, ваше замужество в Аризе ничего не значило, а ведь Анда не какой-то там регистратор в мэрии, которому всё равно, кто и с кем расписывается. Брак в Деоне — серьёзный шаг, люди связывают себя на всю жизнь. И я понимаю, что вы никогда по доброй воле не согласились бы на такого ущербного мужа.
— Не надо решать за меня, масте Мерт. — Откуда в моём голосе подобный лёд? — Скажите лучше — разводы между деонцами существуют?
— К сожалению, нет. Вы теперь жена Дэйнирайна и останетесь ей навсегда. Супруги могут жить раздельно, но это ничего не меняет. Видите ли, обмен энергией предполагает связи на эмоциональном уровне. Вы чувствуете ложь, гнев, радость…
— Боль, — подсказываю я.
— Боль? — переспрашивает Мерт и его лицо искажается. — Боже мой! Маста Райн, только не говорите, что связь с насильственным проводником заставляет вас испытывать те же страдания!
— Как интересно, — бросаю я сухо. — Меня вам жаль. А искалеченного человека — нет?
— Дэйнирайн деонец, — неуклюже оправдывается Мерт.
— И что? От этого он перестаёт быть человеком?
— Простите, — теряется посол. — Но вы первая заговорили о разводах.
— Я хотела убедиться, что Дэйн сознательно пожертвовал личной жизнью ради своего мира. Он привязал меня не к себе, а к Деону. Причём так, что никто не посмеет отослать меня прочь и помешать исполнить пророчество.
Лицо Мерта вытягивается.
— Вы верите в пророчество, маста Райн?
Холодно улыбаюсь.
— Дэйн верит. А жёны, как вы правильно сказали, должны поддерживать своих мужей. Сунэ́, масте Мерт.
Данное «спасибо» означает: «Я благодарна вам настолько, что прощаю нанесённую обиду». Посол бледнеет. Самое трудное — сосредоточиться на картинке моей комнаты. Получается лишь с третьей попытки. На часах без семи пять. В пять — Совет Великих Домов, и, что-то мне подсказывает, нужно быть наготове. Привожу в порядок волосы, убеждаюсь, что выгляжу безупречно и только затем возвращаюсь к чтению. Вернее, пытаюсь читать. Буквы расплываются.
«Ни в коем случае не следует пробовать перемещаться в незнакомое место. Объясните ребёнку…»
Смысл прочитанного ускользает, вместо него в голове звучит голос Дэйна:
«Согласна обменяться со мной энергией?..»
«Я позаботился о твоей репутации…»
«Лика, прости…»
Увижу — убью!
Достаю другую книгу. «Основные законы Деона». Почти семьдесят страниц мелким шрифтом. Точно убью! Но мужественно ищу те статьи, что касаются Совета Домов. Хотя бы ознакомиться.
Предчувствия меня не обманывают. В четверть седьмого раздаётся стук в дверь. На пороге молодой деонец в роскошном наряде, напоминающем костюмы прошлого столетия. Удлинённый пиджак — сюртук, кажется? — и обтягивающие брюки подчёркивают подтянутую, стройную фигуру. Гость оглядывает меня с неподдельным интересом.
— Маста Лика?
Начало мне уже не нравится, тем не менее отвечаю я вежливо:
— Ликаирайн, к вашим услугам, масте.
— Варнисéйт, глава четвёртого Дома. Я провожу вас на заседание Совета Великих Домов Деона.
— Пусть Анда прибавит выносливости вашим ногам, — приветствую должным образом главу Дома, чей покровитель антилопа. — Позвольте узнать, чьё именно распоряжение вы выполняете? Поправьте, если я ошибаюсь, но, насколько мне известно, пригласить кого-либо на Совет имеет право только адэн Деона.
Варн тушуется, но лишь на миг.