Он прищуривается, разглядывает струящийся алый поток.
— Слышал бы тебя Совет. Ты фактически обвинила жрецов в обмане. Но я понял твою мысль. Источники — следствие нарушенного распределения энергии. Надо посмотреть, есть ли что-то в библиотеке по динамике потоков. Жаль, сейчас нет времени. В девять меня ждут в Итере.
Дэйн шагает в источник. Мне приходится усиливать защиту, настолько ослепительным становится сияние. По лицу Дэйна расплывается блаженная улыбка, он сразу становится моложе, мягче, привлекательнее. Но через минуту резко подаётся в сторону.
— Хватит.
— А то опьянеешь? — поддеваю его.
— Пьяный я злой, — усмехается Дэйн.
— Ты и трезвый не ангел, — ехидно замечаю я.
Протянутая рука — и в следующий миг мы посреди городской площади. Опять я поражаюсь, какие разные в Деоне города. Архитектура Грода соответствует средневековью, Сейда — передовым технологиям. Итер напоминает столицу Ариза, разве что без машин. Всё геометрически правильное, типовое, скучное. Гладкое тёмно-серое дорожное покрытие, ровные квадратики газонов с подстриженными кустами, многоэтажные дома, однотонные оштукатуренные фасады, упорядоченные прямоугольники оконных проёмов, плоские крыши.
— Отсюда не видно, но на крышах сады или огороды, — замечает мой любопытный взгляд Дэйн. — У Итера почти нет свободной земли, и с водой тут плохо.
— Перекинь сюда бассейны из гостиницы для туристов в Гроде, — ворчу я. — Кто вообще придумал такое расточительство?
— Бывший адэн, — пожимает плечами Дэйн. — «Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Деон заподозрили в нехватке ресурсов», — он опять кого-то передразнивает, в голосе появляется высокомерие.
То обстоятельство, что для сына отец — адэн, красноречивее многих слов. Хотя это и неудивительно, если вспомнить, что родители сделали с младшим ребёнком. Больше поговорить не удаётся — к нам направляется целая делегация, девять человек. Впереди статный представительный мужчина с пышной причёской, и это точно не парик. Привлекательный, как большинство деонцев, и явно в курсе своего обаяния. Самоуверенной улыбкой он напоминает мне Вирта.
— Масте Дэйнирайн. — Низкий поклон, в котором я не замечаю издёвки. — Благодарю вас от всего нашего города.
Дэйн коротко кланяется, поворачивается ко мне.
— Лика, это Вергинéйр, глава Итера. Верг, познакомься с Ликаирайн, моей андэ.
Когда он произносит «андэ», я непроизвольно дёргаюсь. Ладно на Совете. Но остальным зачем врать? С другой стороны, он прав. Раз назвал — держи лицо.
— Пусть Анда дарует вам острый нюх, — вежливо желаю я представителю шестого Великого Дома, покровитель которого — волк.
— Благодарю, маста Ликаирайн. Вижу, что слухи о вашей красоте не преувеличены.
В глазах Верга вспыхивает восхищение, даже больше — неприкрытая страсть. Прежде я никогда не удостаивалась подобных взглядов, оказывается, это здорово греет самолюбие.
— Верг — известный бабник, — негромко замечает Дэйн на аризском. — Но если он тебе нравится… Говорят, он весьма искусен в постели.
— Ты охренел?! — я тоже перехожу на родной язык. — Это у вас в порядке вещей — выбирать жене любовника?!
— Нет, но в нашем случае ты всё равно рано или поздно с кем-нибудь сойдёшься, — словно о чём-то само собой разумеющемся равнодушно произносит Дэйн. — Верг не худший вариант.
На меня он не смотрит. Надо же, сводник выискался! Не будь здесь посторонних, я высказала бы всё, что кипит внутри. Но прилюдно выяснять отношения — последнее дело. Поэтому я мило улыбаюсь и демонстративно обнимаю мужа за талию. Жаль только, что подыгрывать Дэйн не собирается, спина каменная, спасибо хоть не отстраняется. Зато вожделение в глазах Верга мгновенно гаснет.
— Мы всё приготовили, — городской глава указывает куда-то вбок. — Прошу вас, масте Дэйнирайн.
Мне приходится отстраниться — передвигаться в обнимку неудобно. Тихий вздох облегчения, который вырывается у Дэйна, заставляет меня скрипнуть зубами. Подожди, мы потом поговорим, дорогой муженёк! Идти недалеко, нужное место за первым же поворотом. Видно, что когда-то здесь стоял дом — сохранились контуры фундамента. Отдельно аккуратно разложено то, что осталось от сноса, — отёсанные камни, кирпичи, железные балки, стекло, куски бетона и кровельного покрытия, ещё что-то, чему я сразу не могу подобрать определение. К нам подходит коренастый деонец и создаёт в воздухе объёмную модель будущего здания из голубого композита — материала, одновременно напоминающего и стекло, и камень. Стенки дома становятся прозрачными, Дэйн внимательно изучает макет.
— Этот узел мне непонятен.
Деонец увеличивает макет, начинает объяснять. Я вполуха прислушиваюсь и опять ловлю взгляд Верга, испытующий, пристальный. Невольно ёжусь.
— Хорошо. Отойдите.
Дэйн вскидывает руки: сила выплёскивается широкой алой волной. Первым меняется железо — оно течёт, вытягивается, гнётся под самыми невообразимыми углами и наконец застывает каркасом будущего дома. Следующий поток энергии обволакивает сложенные стопками материалы. Камни, стекло, бетон крошатся и переплавляются в голубую массу. Композит обтекает железный скелет, образует стены, перегородки и перекрытия. Последней появляется крыша, она чуть темнее по цвету. Весь процесс занимает от силы пятнадцать минут. Четверть часа — и семиэтажный дом!
— Инженерные системы прокладывайте сами. — Дэйн не показывает усталости, но его оболочка еле светится. — Ещё, мне кажется, нужно усилить фундамент.
— Я проверю расчёты, — соглашается коренастый деонец.
— Проверьте.
У меня слабеют ноги, а перед глазами начинают мельтешить мушки, словно это я за минуты создала здание из строительного мусора. Прекрасно. Понятно теперь, отчего у деонцев такие крепкие браки: со своих супругов они обязаны пылинки сдувать, ведь любая головная боль делится ими пополам. Причём в буквальном смысле. Будто невзначай подхожу к Дэйну и беру его под руку. Через ткань рубашки чувствуется, насколько он напряжён.
— Ты в обморок не хлопнешься? — замечаю вполголоса по-аризски.
— Оставь свои фантазии при себе, — следует язвительный ответ.
— Анэн, масте Райн, — благодарит Верг. — Пусть Анда дарует вам продолжение рода.
Кажется, Дэйн перестаёт дышать. Традиционное пожелание Дому Райн, первому Великому Дому Деона. Для искалеченного проводника подобное, пусть и сказанное с добрыми намерениями, звучит как насмешка. И прежде чем Дэйн сорвётся на грубость, я произношу:
— Сáти, масте Верг.
Сати — одновременно и спасибо, и обещание, и знак того, что пожелание приятно. Дэйн смотрит на меня. Гнев, обида, отчаяние… Вергу он сдержанно бросает:
— Итэн.
Мои пальцы Дэйн стискивает так, словно собирается раздавить. Мы переносимся в парк Грода: я узнаю громаду Университета. Предвкушаю неприятный разговор, но Дэйн присаживается на скамейку, откидывается на спинку, закрывает глаза и молчит. От этого становится ещё неуютнее. Когда он ругается или огрызается, хотя бы знаешь, как себя вести. Ладно, можно и в тишине посидеть, тем более в парке хорошо. Если не смотреть на Университет, легко представить, что я в Аризе. Деревья, клумбы, детские площадки, мамы с колясками. Не хватает хозяев с собачками.
— Дэйн, а домашние животные в Деоне сохранились?
— Ты же видела ферму, — бросает он, не открывая глаз.
— Я про собак и кошек. В уцелевших городах наверняка были домашние питомцы.
— Наверное. Не знаю.
— У меня в детстве был кот, — зачем-то начинаю рассказывать я. — Обычный, серый полосатый. Усищи огромные и глаза зелёные.
— И что с ним стало? — без интереса спрашивает Дэйн.
— Умер. Кошки живут всего пятнадцать-семнадцать лет.
— В замке когда-то держали барсов. Я застал последнего, совсем старого. Он уже плохо ходил и почти ослеп. Меня… мне не разрешали свободно ходить по замку, и приходилось пробираться в зверинец тайком, но оно того стоило. Даже дряхлый барс был таким величественным.
Дэйн резко разворачивается. В золотых глазах под холодом прячется безнадёжность.
— Лика, ты не заткнёшь им всем рты. Не остановишь поток слухов. И ничего не изменишь. Лучше ненавидь меня — я это заслужил. Ненависть переносить легче, чем жалость, к ней я по крайней мере привык.
— С чего это ты взял, что я тебя жалею? — возражаю сердито. — Жалеют слабых и убогих. Ты ни тот ни другой.
— Я порченый. Не способен доставить тебе удовольствие в постели, не смогу зачать ребёнка. Рожать детей тебе придётся от другого мужчины. Прошу лишь об одном: сохранить видимость брака, не давать повода для новых сплетен.
— Никогда больше не смей повторять эту чушь про другого мужчину, — произношу с нажимом. — Наверняка существует способ исправить то, что с тобой сотворили. Если не в Деоне, то за проливом точно. Там всё, о чём ты говоришь, давно и успешно лечится. Причём не здесь, — в запале указываю где, — а тут! — мой палец упирается ему в висок. — Не знаю, что тебе внушили, чем застращали, но услышу ещё хоть слово на тему моих любовников — тут же отведу тебя к специалисту в Аризе. Не сомневаюсь, после обследования он подтвердит, что физически с тобой всё в порядке. Обычный парень без отклонений.
— Что, буду молчать — не отведёшь?
— Уверена, мы разберёмся без специалиста.
Он буравит меня пристальным злым взглядом.
— А как же твой любимый блондинчик? И разрушенная жизнь? Ты мне её уже простила?
— Ничего, за столько лет я придумаю, как тебе отомстить. Например, заставлю приносить завтрак в постель.
Дэйн закусывает губу и надолго замолкает. Я теряю надежду дождаться ответа, когда он очень тихо роняет:
— Зато я себя вряд ли прощу.
Толпа у храма Анды издали напоминает крупный ворс рыжего ковра. Впереди несколько пар в оранжевом — женихи и невесты.
— Нам туда, — вздыхает Дэйн. — Напутствовать молодых.
День подходит к концу, почти восемь вечера. Ноги гудят, в голове лёгкий звон и каша из событий. Никогда бы не подумала, что адэн Деона занимается такими вопросами, как снабжение школы или орошение пастбищ. На закуску опять Грод, четверть часа передышки и, надеюсь, последнее дело на сегодня.