— Выражайся Анда яснее, было бы легче.
— Не спорю. Сам постоянно злюсь… Лика, у меня предложение: давай поговорим с проводником, родившимся в первый год после Перелома. Сейчас ему двести семь лет, но из ума он пока не выжил. Солнитáрн, вредный такой дед. Он слушал откровения все эти годы, вдруг подскажет что-то полезное.
— Ты раньше не пытался его расспрашивать?
— Он меня на дух не переносит. Насильственный проводник — оскорбление бога, кощунство, святотатство… Солн единственный, кто не побоялся прийти к Кэлнирайну и высказать в лицо то, что остальные болтают за спиной.
— Думаешь, с твоей женой он будет любезнее?
— Очень на это надеюсь. Ты избрана Андой, к тому же привлекательная девушка всегда вызывает симпатию.
Довольно улыбаюсь. А ещё утверждает, что не мужчина!
— Тогда встаём. Душ, завтрак и отправимся.
— Ты ничего не забыла?
Ухмыляясь, Дэйн показывает мне расчёску.
Замок пятого Великого Дома Тарн сильно отличается от нашего. У Дэйна две трети замка занимает подсобное хозяйство, жилая часть пустует. Винситáрн, глава Дома, отвёл огородам и ферме одну десятую, остальное здорово напоминает столичную многоэтажку на тысячу квартир. Попасть в замок непросто. Сначала гости переносятся в небольшую пристройку к зданию, такую своеобразную переходную зону. Силовой барьер над ней стоит, а защита от посторонних снята. Здесь дежурит охранник — крепкий пожилой деонец, увлечённо читающий газету. При нашем появлении он виновато прячет газету за спину. Сразу вспоминаю вахтёра в институте Ариза и хихикаю. Миры разные, а люди не сильно отличаются.
Адэна Деона в замок пропускают безропотно и с низким поклоном. Алая оболочка, когда её не прячешь, лучшее удостоверение личности — не подделаешь и не украдёшь. Однако нам всё равно приходится задержаться в холле, чтобы подождать главу Дома, того самого пожилого деонца, что молчал на Совете. За задержку Винс извиняется, оправдываясь тем, что спал. Одет он наспех, пышная седая грива второпях схвачена лентой. Услышав, что мы пришли к проводнику, он облегчённо выдыхает, перемещает нас в коридор, указывает дверь, опять просит его простить и исчезает.
— Вам точно не помешали бы устройства быстрой связи, — замечаю я. — Заранее уведомил бы главу о визите — не пришлось бы ему нестись к тебе лохматым и в туфлях на босу ногу.
— Половина девятого, сколько можно дрыхнуть? — протестует Дэйн. — Хотя сама мысль мне нравится. Газет явно недостаточно. Надо посмотреть, как работают визуалы, и создать нечто похожее.
В дверь стучу я: Дэйн демонстративно засовывает руки в карманы и задирает подбородок.
— Войдите, — отзывается вполне себе бодрый голос.
Захожу я тоже первая. Сходство с домами Ариза усиливается — жилище Солна полностью копирует комфортабельную городскую квартиру. Просторная прихожая, за аркой видна часть гостиной, двери в остальные комнаты закрыты. В центре поджидает хозяин — тщедушный старичок в балахоне, до боли напоминающем ненавистную хламиду. Разница только в цвете: у Дэйна она алая, а у Солна подметающее пол одеяние ярко-оранжевое, отчего морщинистое лицо кажется подсвеченным снизу.
— Доброе утро… — вежливо начинаю я.
Продолжить мне не дают.
— Вон! — истерично вопит Солн. — Прочь отсюда!
Теряюсь и делаю шаг назад.
— Не ты, — вдруг другим, почти нормальным тоном произносит старикашка. — Ты, девочка, останься. Этот, — он брезгливо тычет в Дэйна сухим крючкообразным пальцем, — пусть уйдёт.
— Лика, я подожду в коридоре, — бросает Дэйн.
Представляю, как это будет выглядеть, — адэн, которого выставили вон.
— Пожалуйста, возвращайся в замок, — мягко прошу я. — Обещаю, что не задержусь.
После того как Дэйн исчезает, поворачиваюсь к Солну.
— И вам не совестно?
— Нисколько, — напыщенно заявляет старик. — Мало Анда Кэлнирайна покарал, за подобную мерзость расплата должна быть соответствующей. Проходи, девочка.
Меня жестом приглашают в гостиную, где обстановка словно сошла со страниц книги об истории Деона. Гобелены на стенах, вышитые скатерти, резная мебель, статуэтки кабанов — покровителей Дома. Всё старинное, мастерски выполненное. Солн забирается в мягкое кресло, мне на выбор остаются диван и стулья. Остаюсь на ногах — садиться нет желания. Знала бы, что ждёт Дэйна, ни за что бы не пошла.
— Моё имя Ликаирайн, — стараюсь сдерживать негодование. — Мне нужно задать вам несколько вопросов.
— Про Перелом? — Солн шмыгает носом, похожим на ссохшуюся картофелину.
— Нет. Об… — долго подбираю слово, — откровениях Анды.
— О как? — старичок забавно приподнимает бровь. — Занятно.
Он рассматривает меня, словно опытный мастер — деталь механизма, которую надо вставить на положенное место. Прищуренные глазки под нависшими старческими веками сверлят во мне две дыры.
— Скажи мне прежде, девочка, а тебе-то во всём этом какая корысть? Чужачка, не удивлюсь, если привязана обманом. Этот может. Домой-то не хочешь?
— Нет.
— Зря. Что хорошего — быть связанной с уродом. Молоденькая, симпатичная. Без детей останешься, ласки мужской не узнаешь.
Злые слова жгут, ладони почему-то начинают гореть, и я сжимаю их в кулаки.
— Не смейте так говорить про Дэйна.
— Ишь ты! — Солн откидывается на спинку кресла. — Жалеешь. А знаешь ли кого? Как делают проводников?
— Люди не вещи. Их не делают.
— Делают, милая, ещё как делают. Берут подростка и…
— Замолчите! — мой крик отражается от стен и заставляет старика дёрнуться. — Дэйн мой муж, ясно?! Не желаю слушать, как над ним издевались! Я родилась в мире, где принято наказывать не пострадавшего, а тех, кто причинил ему боль. Ещё одна гадость, и я за себя не отвечаю!
Сила переполняет меня, кажется, в ярости я бессознательно собрала все окружающие меня энергетические потоки. Так нельзя, несправедливо, неправильно — изуродовать, а потом презирать за то, что сами же совершили! Руки обжигает, я разжимаю ладони и не верю своим глазам. На кончиках пальцев мерцают алые искры, словно часть моей оболочки приобрела материальную форму.
— Милость Анды! — потрясённо ахает Солн. — Андэ! Такой дар убогому!
— Не убогий и не урод!
Алый всполох срывается с пальцев и ударяет в пол в нескольких иенах от его кресла. Это создала я?!
— Андэ… — снова шепчет старик. — Тише, тише… Успокойся, девочка. В тебе сейчас такая сила — спалишь меня и не заметишь. Надо же, а я думал — врут.
— Объясните мне, — голос дрожит, — что вот это значит?!
Искры перебегают с ладони на запястье, возвращаются к пальцам, мерцают и не хотят гаснуть.
— Анда запрещает убивать, — Солн не отрывает взгляда от моих рук. — За одним-единственным исключением. Связанные души для защиты друг друга могут использовать силу как оружие. Ты действительно андэ убо…
Вторая алая молния бьёт рядом с креслом. Мне становится страшно.
— Как это прекратить?!
— Остыть, — старик боязливо подбирает ноги. — Сила подчиняется разуму. Пока ты считаешь, что я враг… твоего мужа, подсознательно стремишься меня испепелить. К счастью, не слишком яро, иначе я был бы уже мёртв. Не понимаю! Ты даже не деонка!
— Ваша же вера утверждает, что для связанных душ нет расстояний, — пытаюсь совладать с пылающей внутри энергией. — Они встречаются всегда.
Солн ошалело кивает. От ямки в полу курится дымок. Не стыдно ни капельки! Напросился.
— Я шла к вам за помощью. — Гнев не хочет униматься. — Потому что, как и Дэйн, желаю блага Деону. Но, знаете, глядя на вас я начинаю сомневаться, что вы заслуживаете возрождения. Родители искалечили сына, главы Домов не соизволили вмешаться, а прочие ещё и слухи грязные пустили! Можно подумать, Дэйн перед вами в чём-то виноват или он сам свою судьбу выбрал!
— Дети принадлежат родителям, — убеждённо произносит Солн. — Никто не имеет права указывать им, что делать с ребёнком.
— А поджарят и съедят — тоже смотреть со стороны будете? Ах, нет, прошу прощения, ошибочка — с поклоном поперчите и посолите, — издевательски предполагаю я.
Морщинистые щёки румянятся.
— Я возражал, — Солн опускает голову, открывая проплешину на макушке. — Но Кэлнирайн был не из тех, с кем можно спорить. Его не волновало, какой ценой обрести влияние. Между проводниками, избранными Андой, и теми, кого создали искусственно, разница лишь в том, как приходят откровения. Для нас это счастье, блаженство, почти эйфория. Убо… насильственные проводники слышат Анду через дикую боль, такова расплата за кощунство. Кэлнирайн сурово отчитал меня, а его положение адэна Деона не позволило мне настаивать.
— Только что положение адэна не помешало вам оскорбить Дэйна, — едко замечаю я. — Признайтесь честно: Кэлнирайна вы боялись, а его сын не вызывает в вас страха.
Кончики пальцев наконец-то перестаёт пощипывать от избытка силы.
— Приношу свои извинения, — с трудом выдавливает из себя старик.
— Вы должны извиняться не передо мной, а перед своим адэном! — задираю нос не хуже Дэйна.
Солн скрежещет зубами. И сохранились же в таком почтенном возрасте! Двести семь лет. Два века назад Ариз ещё был монархией, женщины носили платья ниже колен, автомобили только изобрели, о визуалах даже не слышали.
— Хо-ро-шо, — чётко, по слогам выговаривает противный старикашка. — Раз такова воля Анды… Ты знаешь, кто такие андэ? — вздыхает он.
— Вы мне решили экзамен по Деону устроить? Знаю ли я это, знаю ли то.
— Андэ — великий дар, — торжественно возглашает Солн. — Не просто возлюбленные — половинки единого целого. Любой деонец мечтает найти своего андэ, потому что только с андэ возможно срастись душой. Жить биением его сердца, дышать его дыханием. В отличие от простого обмена энергией, с андэ ты вдвойне сильнее, увереннее, защищённее. И раз Анда послал андэ сыну Кэлнирайна, то, значит, признал… — мучительная пауза и жестокая борьба, — …его достойным.
— Очень жаль, что вы лишь сейчас это поняли.