— Помогите! — кричу изо всех сил.
Хотя понимаю: бесполезно, сама видела, что коридор пустой. Вот тебе и побывала в Деоне! И зачем, спрашивается, замуж выходила?! Накатывает паника. Визуал отсчитывает время. На первой минуте двенадцатого бьюсь головой о стену, а моя бессильная злость вырывается в отчаянное:
— У-у-у!
— Не ори — здесь стены звуконепроницаемые.
— Я не ору, а вою! — вздрагиваю и оборачиваюсь.
Деонец в центре комнаты выглядит так, словно выбрался из горящего дома. Лицо перемазано сажей, на коже ожоги, волосы в копоти, одежда… Ой-ей, он же голый! Совсем голый! Быстро стягиваю с себя куртку:
— Прикройся!
— Итэн! — радуется он и оборачивает куртку вокруг пояса. — Тут отвратительная защита — всё, что с ней соприкасается, сгорает… Ты хочешь попасть в Деон?
— Разумеется, хочу!
— Согласна обменяться со мной энергией?
— Если это меня не убьёт и поможет оказаться на пароме — согласна! — безрассудно выпаливаю я.
— Будет тебе паром, — в голосе неприкрытая ирония. — Только пообещай молчать.
— Обещаю! — произношу быстро, пока он не передумал.
— Дай руку.
Надеюсь, он мне пальцы не оттяпает? Запоздало возникает мысль: что означает «обменяться энергией»? В следующий миг я чувствую, как по телу пробегает горячая волна. Ноги моментально слабеют и подкашиваются, перед глазами вспыхивают ослепительные жёлто-зелёные звёздочки. Когда зрение восстанавливается, я вижу низкий борт и волны за ним — уже тёмно-синие. Стоять сложно, вцепляюсь в холодный металлический поручень и глубоко вдыхаю свежий морской воздух, стараясь унять головокружение.
— Слабость скоро пройдёт, — голос деонца доносится словно через толстый слой ваты. — Твоя группа направляется сюда, никуда не уходи.
Куда же я пойду в таком состоянии? Мне на ногах удержаться бы. Даже кивнуть получается с третьей попытки.
— Лика?!
— Маста Керн?
Оборачиваюсь. Деонца, разумеется, и след простыл. На меня таращится Мэйн, за ней Вирт и остальные. Деонка смотрит так, словно я отрастила рога и хвост. Нет — судя по ошеломлённому и благоговейному выражению лица, крылья и нимб, словно у ангела. Встречаюсь с ней взглядом.
— Анда… — читаю я по её губам.
— Маста Мэйникайс сказала, что ты осталась в Аризе из-за проблем с документами, — нерешительно начинает Вирт.
— Всё улажено, — бодро отвечаю я. — Правда, маста Мэйникайс?
Она медленно склоняет голову. Тут ноги у меня всё-таки подламываются, и я глупейшим образом растягиваюсь на палубе.
— Мне это не нравится, — слышу я сквозь туман. — Господин Керн, на вашем месте я потребовала бы от деонцев разъяснений. Сначала вашу жену по надуманному поводу задерживают, затем она неожиданно появляется на пароме, а после теряет сознание. При этом наша сопровождающая делает вид, что всё так и должно быть!
Властный голос я узнаю — он принадлежит госпоже Шелн. Вирт бормочет нечто неразборчивое. Я лежу на жёсткой и узкой кровати — одна рука касается стены, вторая свободно свешивается. Открываю глаза и упираюсь взглядом в иллюминатор, за которым безоблачное небо. Голова больше не кружится, слабость прошла. Сажусь и осматриваюсь: кроме Шелн и Вирта в небольшой каюте находится госпожа Менс.
— Лика, как вы? — озабоченно спрашивает она.
— Со мной всё в порядке, — заверяю я.
— Госпожа Керн, вы ничего не хотите нам сказать? — допытывается Шелн. — Если деонцы каким-либо образом причинили вам вред, сразу же по прибытии нужно обратиться в посольство.
— Мне нездоровилось с утра, сейчас я прекрасно себя чувствую.
— Да, перед автобусом я дала Лике таблетку от головной боли, — с готовностью подтверждает госпожа Менс.
— Моя жена полночи читала и не выспалась, — своевременно вставляет Вирт.
Шелн буравит меня подозрительным взглядом стальных глаз, я стойко сохраняю невозмутимое выражение лица.
— Через полчаса мы прибудем в Деон, — наконец сдаётся она. — Вы в состоянии передвигаться сами?
— Не беспокойтесь, если что — мне поможет муж, — поворачиваюсь к Вирту. — Да, дорогой?
— Конечно, дорогая! — с преувеличенным пылом отвечает Вирт.
Шелн уходит, за ней Менс. С Вирта слетает нарочитая беззаботность.
— Лика, надеюсь, мне ты расскажешь правду? Что произошло?
Так хочется поверить, что он волнуется за меня. Но следующая фраза рассеивает иллюзии.
— Когда Мэйникайс тебя увидела, аж побелела. Она точно не ожидала, что ты вернёшься! Почему тебя не хотели пускать в Деон?
— Появились вопросы к результатам моих тестов, пока я отвечала, паром ушёл. В качестве извинения меня отправили деонским способом перемещения в пространстве, — вру вдохновенно и убедительно. — Разумеется, Мэйникайс этого не знала — она же отплыла с вами.
— Поэтому ты лишилась чувств? — скептически интересуется Вирт. — И где твоя куртка?
— Вспомни: мне и до этого было плохо. Сам утром спрашивал, что со мной. А куртку я сняла, потому что в помещении было жарко, и в спешке забыла.
Возразить Вирту нечего, а верит он или не верит — его дело. Я свои обещания держу, даже если они были даны неизвестно кому.
— Ладно, Вирт, идём на палубу, а то я не увижу пролив.
— Мы ещё обратно поплывём, наглядишься.
— Чья это каюта?
— Не знаю. Гостевая, наверное. Когда ты упала, Мэйникайс велела занести тебя сюда. Хотя она выглядела так, что вот-вот — и грохнется с тобой рядом.
Паром напоминает большой ограждённый плот с надстройкой на корме, где и находится каюта, как выясняется — одна-единственная. Наша группа собралась на носу и любуется морским пейзажем. Ариз уже скрылся из виду, в той стороне лишь тёмные сине-зелёные волны и пелена низких плотных облаков. Впереди вырисовываются прихотливые очертания золотисто-рыжих скал Деона, солнечный свет отражается от искрящейся горной породы.
— Правда красиво? — восхищённо выдыхаю я.
— Обыкновенный морской пейзаж, — пожимает плечами Вирт. — Меня в Деоне интересуют не виды, а их технологии. Стал бы я красоты ради пять лет зубрить язык, в котором одних «спасибо» шесть штук, и все разные.
— Зато нет слова «прощай».
— Как нет? — удивляется он. — А «нэáт»?
— «Нэат» в разговорный язык перешло из высокого диалекта, дословно оно означает «до встречи», — поясняю я. — Деонцы ни с кем не прощаются навсегда, даже с умершими. По их вере души постоянно перерождаются и встречаются вновь. А есть души, которые связаны настолько крепко, что каждый раз рождаются вместе. Их называют андэ́.
— Мне казалось, андэ — это влюблённые.
— На общем деонском — да. Но правильнее переводить «связанные, предназначенные». Вечная любовь, которой не страшна даже смерть.
Теперь Вирт смотрит на меня с весёлым любопытством.
— Лика, все эти байки про истинную любовь — это же вымысел. Так бывает в визокартинах и развлекательных книжонках, только не в реальной жизни. Десятки моих друзей влюблялись, сходились, женились, разводились и опять влюблялись — и дальше по кругу. Можно гореть желанием неделю, месяц, год, потом новизна проходит, интерес угасает. Любовь, которая длится вечно, — это сказка.
— Ты говоришь так потому, что сам не любил, — вырывается у меня.
— Я реалист. На первом месте у меня работа и карьера, на втором — мои увлечения. О семье пока не задумываюсь. Понятно, что однажды мне придётся жениться по-настоящему, но при выборе жены я собираюсь руководствоваться здравым смыслом. Чтобы не получилось, как у моих родителей, — вспыхнули, сошлись, тут же сыграли свадьбу, завели ребёнка, а через год остыли и разбежались.
При упоминании семьи становится неловко. Мне почти ничего неизвестно о человеке, на которого я не могла налюбоваться два года, а разговариваю с ним и вовсе в первый раз. Не считать же за беседу брошенное на бегу «Привет, Лика!»
— Прости, я не знала, что твои родители в разводе.
— Они официально и не разводились, — Вирт корчит презрительную гримасу. — Мирно договорились, отдали меня бабушке и разъехались кто куда. Отец строит дома на западе Ариза и постоянно меняет подруг, мать с новой семьёй живёт на юге. Я общаюсь с ними по визуалу — дважды в год — на день рождения и зимние праздники. Зато, по заверениям бабушки, у них была та самая великая любовь.
— Это как раз не любовь, а страсть, влечение, — протестую я.
— А тебе известна разница? Ты умеешь отличать одно от другого?
Ещё вчера я не упустила бы момент признаться с жаром: «Да! Я люблю тебя, Вирт!» Сейчас отрицательно качаю головой.
— Поэтому пока для меня важна только работа, — подытоживает он.
— Тогда зачем ты так старался попасть в Деон?
«Даже решился на фиктивный брак», — добавляю мысленно.
— Потому что это единственная возможность наладить личные отношения с деонцами. Я собираюсь открыть собственную фирму, стать посредником в торговле между нашими странами, — воодушевляется Вирт. — Представляешь, какие это перспективы? Возьмём, к примеру, их батарейки. Крошечные — размером с горошину! А энергии от них столько, что техника работает годами! Как устроены — никто понять не может, обыкновенный обточенный базальт. Откуда берётся заряд?! Деонцы хитрые, поставлять готовы в любых количествах, но технологией поделиться не хотят, наших учёных к себе не пускают. Мы им предложили построить завод по выпуску этих батареек на территории Ариза — и что, ты думаешь, они ответили?
— Анда запретил?
— Угадала, — морщится Вирт. — Удобно — всё сваливать на бога. Будто этот Анда действительно с ними разговаривает! Понятно, что Совет Домов просто не желает раскрывать секреты, но он ведь не весь Деон. Нужно осторожно поговорить с людьми, найти производителей, предложить им выгодные контракты. И если я добьюсь успеха, меня ждёт головокружительная карьера. Мне нужна эта поездка, Лика!
Оказывается, Вирт честолюбив и амбициозен. Сколько нового я узнала, став его женой.
Паром уверенно идёт прямо на скалы, стремительно вырастающие в размерах. Мелькает труслив