Петросян в конце концов уступила и пришла вдвоем с дочкой на встречу с Чикатило. Это и в самом деле было в лесу. Там они и остались. Навсегда…
Глава 9
Холодным осенним днем 1985 года самолет, на котором прибыл Исса Магомедович Костоев, приземлился в московском аэропорту Домодедово. Помощник начальника следственного отдела по особо важным делам Прокуратуры России и не представлял себе, что вскоре вынужден будет вернуться туда, откуда приехал.
Он провел четыре года в Ростове-на-Дону, где расследовал дела о взяточничестве. Результат его усилий — семьдесят посаженных за решетку больших начальников, главным образом — аппаратчиков брежневских времен, скомпрометировавших себя директоров заводов и мошенников высокого полета.
Он начал свою работу в рамках кампании по борьбе с коррупцией, стимулированной Юрием Андроповым, бывшим генеральным секретарем партии, скончавшимся полтора года назад. А в тот самый год, когда следователь Исса Костоев возвратился в Москву, Горбачев, которому всего за пять лет удалось сделать беспрецедентную карьеру, только что занял место Сталина, Хрущева, Брежнева и Андропова, освобожденное в марте бесцветным Константином Черненко.
Костоев с интересом следил за всеми этими изменениями. В Ростове он старался честно выполнять свою работу, не обращая внимания на принадлежность тех или других к тому или иному клану. К счастью, ему не пришлось вести наиболее взрывоопасные дела, непосредственно затрагивающие брежневское окружение и высшие партийные и государственные круги. Поговаривали, будто кое в чем могли быть замешаны Егор Лигачев, восходящая партийная звезда, и даже сам Горбачев, новый генеральный секретарь. Разве не Михаил Сергеевич руководил сельским хозяйством страны в то самое время, когда хлопковые мошенничества приобрели наибольший размах?
Входя в величественное здание Прокуратуры России, Костоев втайне надеялся, что на него не повесят дело такого уровня. Его желание исполни-лось. Но он еще не подозревал, какое тяжелое расследование ему достанется.
— Вы, старина, вернетесь в Ростов, — сказал ему помощник Генерального прокурора СССР, контролировавший его работу. — Там есть подходящее для вас дело. Местная прокуратура не может из него выпутаться, а у вас есть два преимущества: вы-чело-век со стороны, но знаете эти места.
— Еще одно дело о коррупции?
— Нет, расследование серии нераскрытых убийств.
Костоеву не требовалось других подробностей.
— Дело «Лесополоса»?
— Вот именно.
— Но убийства не совсем по моей части, — возразил он.
— Напротив, вы самый подходящий человек. И Рекунков придерживается того же мнения.
За двадцать лет работы Костоев хорошо изучил механизм принятия бюрократических решений. Если Генеральный прокурор СССР уже решил окончательно, ему остается только смириться.
— Выезжайте туда, как только сможете, — прибавил тот. — История слишком затянулась.
Костоев, как и все в Ростове, слышал о преступлениях местного Джека-Потрошителя. Естественно, подцензурная пресса ни словом о нем не обмолвилась, но слухи распространялись. Кроме того, работая в прокуратуре, он не раз слышал разговоры коллег об этих чудовищных убийствах. Знал и то, что дело «банды психов» все еще расследуется и что, если верить Казакову, расследовавшему его, милиция не всегда соблюдала закон в обращении с обвиняемыми. Он говорил даже о «выколачивании признаний».
Когда Костоев в ноябре вернулся в Ростов, там было еще тепло, хотя в Москве давно наступила зима. «Вот преимущества работы на юге», — уговаривал он сам себя, выходя из здания аэропорта. Но и неудобства не замедлили дать о себе знать. Война между местными властями и оперативными подразделениями милиции по поводу «банды психов» была в самом разгаре.
Коллеги встретили Костоева с некоторым облегчением и уважением: он приобрел некоторый авторитет, расследуя дела о коррупции, и к тому же являлся сотрудником Прокуратуры России.
Зато с милицейскими начальниками отношения были сложнее. Разумеется, не все городские следователи были замешаны в фальсификации дела «банды психов», многие даже осуждали методы работы коллег. Но корпоративный дух, свойственный людям, носящим мундир, был всесилен.
Для начала Костоев углубился в дело Каленика, Сабурова и их предполагаемых сообщников. Просматривая документы, толстыми кипами громоздившиеся на его рабочем столе, он не мог сдержаться и не высказать вслух свое негодование. Не только против «психов» не существовало никаких улик, но многие факты были бесчестно и намеренно подделаны, чтобы придать обвинению видимость правдоподобия.
Он разделял сомнения следователя Казакова, к тому же счел, что тот протестовал недостаточно решительно. Эти несчастные умственно отсталые люди, которые больше двух лет томились в тюрьме, давно должны были оказаться на свободе!
— Это позор! — возмущался он, разговаривая с коллегой. — В деле есть явные несоответствия и противоречия. Как опербригада смогла все это объяснить?
— Они уверяли, что для обвиняемых вполне нормально давать противоречивые показания, потому что они психи!
Костоев немедленно подписал постановление о прекращении уголовного дела и ходатайство об освобождении заключенных. Дело «Лесополоса» начиналось заново. И начиналось не с расследования недавних убийств, а с первого — в 1982 году. Всего 23 известных убийства и сотни похожих случаев, произошедших в разных районах области, которые могли быть присоединены к этой серии.
Для того чтобы выработать стратегию расследовании, Костоеву предстояло досконально изучить дело и попытаться представить себе личность убийцы.
То, что он мог увести с собой опустившихся и бродяжек, вроде Ольги Куприной, умственно отсталых, какой была Зина Кузенкова, или детей, как было с восьмилетней Валей Оленчонок, — все они были убиты при сходных обстоятельствах, — еще как-то можно объяснить.
Но как быть с Леной Гансовской, порядочной молодой девушкой, убитой рядом с аэропортом? А Женя Муратов, пятнадцатилетний школьник, хороший ученик, который без видимой причины сошел с электрички, не доехав до своей станции? Потом нашли его выпотрошенный труп. Зачем им-то было следовать за убийцей?
«Так или иначе, но этот тип внушал доверие», — сделал для себя вывод следователь.
Но можно ли с уверенностью сказать, что все преступления совершены одним и тем же человеком? Полковник Васильев из отдела судебно-медицинских экспертиз категорически заявил:
— Результаты вскрытия дают возможность утверждать, что речь действительно идет об одном и том же преступнике.
Интересный человек этот Васильев. Полковник медицинской службы, доктор наук, он участвовал, как говорили, во всех необъявленных войнах, какие вел СССР. Его специальность: выживание и деятельность человека в экстремальных условиях, от пустыни до Крайнего Севера. Кроме того, он обладал энциклопедическими познаниями в различных отраслях: патологической анатомии, в которой он не знал себе равных, йоге или заклинаниях конголезских колдунов.
Костоев, отныне уверенный в том, что имеет дело с серийным убийцей, решил попросить психиатров дать его психологический портрет. До сих пор этого не было сделано, поскольку версия о серийном убийце не была официально признана.
Затем он устроил первое совещание со своими помощниками, Евгением Бакиным и Владимиром Сивковым, и сотрудниками опербригады милиции под руководством полковника Михаила Фетисова, который одним из первых отправился по следу маньяка. Именно он дал указание усилить наблюдение в опасных местах, на вокзалах, в аэропорту и т. п. Это, правда, не дало никаких результатов, если не считать раздражения участковых, которым пришлось произвести сотни проверок. Но по крайней мере он действовал разумным образом.
— Что нам известно о человеке, которого мы ищем? — спросил следователь у своих подчиненных.
Описание предполагаемого преступника, составленное на основе данных экспертиз и показаний нескольких свидетелей, которые запомнили его, увидев вместе с некоторыми из жертв, могло подойти многим: «Возраст от двадцати пяти до пятидесяти пяти лет. Высокий, крепкий. Четвертая группа крови. Размер обуви: 43 или больше. В очках. Опрятный. Носит с собой кейс или портфель с хорошо заточенными ножами. Страдает сексуальными извращениями (онанизм, педофилия, некрофилия, гомосексуализм и садизм). Возможно, импотент. Имеет познания в анатомии. Наиболее вероятные места первой встречи с жертвами: пригородные электрички, железнодорожные и автовокзалы».
— Единственный способ попытаться разобраться — действовать методом исключения, — объяснил собравшимся Костоев. — Времяпрепровождение, образ жизни и личность каждого из подозреваемых должны быть скрупулезно исследованы, дабы исключить малейшее сомнение.
Все сразу поняли, что им предстоит титанический труд. Убийца легко перемещался: значит, следовало искать среди двухсот тысяч шоферов и автомобилистов области. Его действия доказывали, что у него может быть психическое расстройство: следовало внимательно просмотреть истории болезни в психиатрических больницах. Он демонстрировал дьявольскую ловкость: возможно, бывший милиционер? Он, несомненно, гомосексуалист, но в Ростове — им было известно — больше геев, чем официальная статистика Министерства внутренних дел насчитывала по всему Советскому Союзу.
Костоев распределил дела между сыщиками. Часть опербригады получила ростовские дела, часть — шахтинские. Началась долгая охота, конец которой будет положен лишь через пять лет…
Глава 10
Психиатр Александр Бухановский после многих дней изучения толстых томов дела выдал свое заключение. Костоев взял у него аккуратно отпечатанные листочки и положил их на край стола.
— Я прочту потом. Сейчас хочу услышать от вас основные выводы.
— Я сказал бы, что это человек совершенно серый, невыразительный. Его не замечают. Свидетельства это подтверждают: девушку или мальчика видели уходящими вместе с высоким человеком, но никто не может описать его подробнее. Заурядность делает его не поддающимся описанию.