Намир, конечно же, не подозревал, что Вышинский и Громыко терпеть друг друга не могут. В Израиле к Андрею Андреевичу действительно испытывали благодарность. Лига дружественных связей с СССР даже предлагала назвать именем Громыко одну из улиц Тель-Авива.
Вышинский отправил Сталину записку по поводу приглашения Громыко в Израиль, предлагая ответить отказом: «Правительство Израиля намерено использовать [визит] для того, чтобы подкрепить свои позиции в дальнейшем торге с США и Англией с целью получения нового займа и ослабления нажима англосаксов в вопросе о границах, арабских беженцах и Иерусалиме… Кроме того, визит в Израиль советского представителя вызовет массу различных кривотолков за границей, что, несомненно, постараются использовать США и Англия для укрепления своего влияния в арабских странах и для ухудшения наших отношений с ними». Вождь поддержал Вышинского. Андрей Андреевич лишился возможности побывать в стране, появлению которой на свет весьма способствовал.
Докладная записка А.А. Громыко И.В. Сталину о беседе с посланником Израиля в СССР. 22 января 1952
[РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1195. Л. 46, 48]
На следующий год Мордехая Намира отозвали на родину. Он пришел к Громыко, которого уже перевели в Москву, попрощаться. Андрей Андреевич был крайне любезен:
– Вам хорошо, поскольку вы возвращаетесь домой, а нам грустно, поскольку вы нас покидаете.
На приеме в чехословацком посольстве Мордехай Намир еще раз поговорил с Громыко и его женой Лидией Дмитриевной. «Последняя в основном расточала комплименты и сожаления в связи с моим отъездом, – телеграфировал Намир в свое министерство. – Нельзя было без эмоций воспринимать эти простые и сердечные слова, произносимые с особой русской теплотой, без тени дипломатического этикета».
Возвращение домой
Андрей Андреевич Громыко провел за океаном девять лет. В 1948 году его решили вернуть в Москву. Перед самым его отъездом на родину разразился громкий скандал, который еще больше ухудшил советско-американские отношения.
Оксана Степановна Касьенкина преподавала в школе для советских детей в Нью-Йорке. Срок ее командировки истек летом 1948 года, 31 июля ей предстояло сесть на пароход «Победа» и отплыть на родину. Но в назначенный день ни Оксана Степановна, ни ее коллега по школе Михаил Иванович Самарин (с женой и тремя детьми) на пароход не прибыли. Они пожелали остаться в Соединенных Штатах.
Большая неприятность для советских дипломатов! Старшим все еще оставался Громыко как постпред в ООН. Но за школу отвечал генеральный консул в Нью-Йорке Яков Миронович Ломакин.
Заботу о беженцах приняли на себя сотрудники толстовского фонда, помогавшего беженцам из Советского Союза. Выяснив, где находится Оксана Касьенкина, 7 августа генконсул Ломакин забрал ее и доставил в здание консульства.
Яков Ломакин после окончания Московского текстильного института работал в газете «Легкая индустрия». В 1941 году его отправили в США корреспондентом ТАСС, через год взяли в генконсульство в Нью-Йорке и почти сразу перевели в Сан-Франциско. В 1944 году вернули в Москву и назначили в отдел печати Наркомата иностранных дел, а в 1946 году вновь командировали в Нью-Йорк – уже генеральным консулом.
Постановление Совета министров СССР № 927 о назначении А.А. Громыко первым заместителем министра иностранных дел. 5 марта 1949
[АВП РФ]
Руководители толстовского фонда обратились в суд. Они заявили о похищении Оксаны Степановны, о том, что ее насильственно удерживают в здании советского генерального консульства.
Пароход «Победа» был готов к отплытию. Вернуть Самариных не удалось, хотели отправить на родину хотя бы Оксану Касьенкину. Но судья штата Нью-Йорк потребовал доставить Касьенкину в зал заседаний, чтобы установить ее волю.
12 августа Оксана Касьенкина, которой уже было за пятьдесят, выбросилась из окна и сломала ногу. Пришлось вызывать «скорую помощь» и открыть дверь полиции. Касьенкину в бессознательном состоянии доставили в больницу и поместили под охрану агентов ФБР, как и семью Самариных.
24 августа 1948 года посольство в Вашингтоне передало в Госдепартамент ноту:
Советское Правительство констатирует, что за последнее время в Соединенных Штатах Америки создана обстановка, при которой нормальное выполнение советскими консульствами в США их функций становится невозможным…
Ввиду указанных обстоятельств Советское Правительство приняло решение:
а) Немедленно закрыть оба Советских Консульства в США – в Нью-Йорке и в Сан-Франциско;
б) в соответствии с принципом взаимности считать подлежащим немедленному закрытию Консульство США во Владивостоке.
По тем же основаниям считать утратившей силу достигнутую ранее договоренность об открытии Консульства США в Ленинграде.
27 августа Госдепартамент США известил советское посольство в Вашингтоне, что генеральный консул в Нью-Йорке Яков Ломакин «не является более приемлемым для Правительства США». Ему пришлось досрочно вернуться домой. В Москве Ломакина утвердили заместителем заведующего отделом печати Министерства иностранных дел.
Оставшаяся в Америке Оксана Касьенкина написала книгу «Прыжок к свободе».
Андрей Андреевич Громыко и его семья тоже должны были плыть «Победой». И тоже на нее не попали.
Эмилия Громыко-Пирадова вспоминала:
В Москву мы возвращались пароходом. Вещи погрузили на советский пароход «Победа», а сами сели на шведский пароход «Грипсхольм», который отходил в более удобное для нас время, то есть раньше. Мы посетили Лондон, Стокгольм, Хельсинки… в обеденном зале на столе была крахмальная скатерть, посуда, приборы и хрусталь смотрелись изысканно. Все блестело. Когда мы прощались со стюардом, папа щедро расплатился с ним…
Трагически сложилась судьба многих советских граждан, которые отплыли из Нью-Йорка на нашем теплоходе «Победа». Пароход был специально прислан за семьями советских работников, отработавших свой срок и возвращавшихся на родину. Когда пароход уже был на пути в Одессу, на нем вспыхнул пожар, причиной которого явилось небрежное хранение кинопленки… Погибло свыше сорока человек.
Министерство государственной безопасности доложило Сталину, что пожар возник в результате диверсии: американские агенты заложили горючий материал еще в Нью-Йорке.
Большинство пассажиров теплохода составляли армяне-репатрианты, которые после войны пожелали вернуться на историческую родину. Сталин приказал искать американских разведчиков среди самих репатриантов – они отправились в СССР, чтобы поджечь нефтяные промыслы в Баку…
14 сентября 1948 года секретарь ЦК Георгий Маленков доложил вождю:
Докладываю, что во исполнение указаний, изложенных в Вашей телеграмме о теплоходе «Победа», приняты следующие меры:
1. Министерством госбезопасности —
а) направлен и сегодня прибыл в Баку специальный уполномоченный МГБ СССР, заместитель министра госбезопасности т. Селивановский с группой ответственных работников в числе восьми человек;
б) направлен и сегодня прибыл в Ереван начальник Управления МГБ СССР т. Рогов с группой ответственных работников МГБ в числе семи человек.
Тт. Селивановский и Рогов получили задания в соответствии с указаниями, изложенными в Вашей те- леграмме.
2. Постановлением Совета Министров СССР от 14 сентября полностью и немедленно отменена репатриация в СССР зарубежных армян и воспрещен прием армянских переселенцев в Армению, откуда бы переселенцы ни направлялись.
Генерал-майор Вячеслав Павлович Рогов руководил 4-м (розыскным) управлением – в его задачу входило выявление агентуры иностранных разведок и эмигрантских организаций. Вскоре его уволят из Министерства госбезопасности. Потом вернут на службу начальником спецотдела исправительно-трудового лагеря в Комсомольске-на-Амуре и окончательно уволят после смерти Сталина и расстрела Берии.
Генерал-лейтенанту Николаю Николаевичу Селивановскому повезло меньше. Его через три года арестовали по обвинению в «подрыве государственной безопасности СССР». Но его пришлось передать врачам-психиатрам. У него диагностировали «затяжное реактивное состояние в форме психического параноида». После смерти Сталина выпустили…
Когда Громыко благополучно добрался до Москвы, в августе 1948 года ему выделили квартиру на пятом этаже в доме № 27/29 на улице Горького (ныне Тверская). Там обосновались видные сотрудники Министерства иностранных дел, а также известные писатели Александр Александрович Фадеев и Леонид Максимович Леонов. Через десять лет семья Громыко переехала в дом № 7 на Страстном бульваре. В 1963 году министр иностранных дел получил квартиру в доме № 15 в Леонтьевском переулке (тогда улица Станиславского).
Началась новая жизнь в Москве, которую семья покинула девять лет назад. Это были трудные годы. Спасало завидное хладнокровие Андрея Андреевича.
Эмилия Громыко-Пирадова:
Я не помню, чтобы папа на меня когда-либо повысил голос, накричал или сказал что-либо резкое – такого не было. Разговаривал он всегда ровным голосом. На ночь часто рассказывал сказки. Он их сочинял сам: про Красную свитку, которая летала то там, то сям, про Барбасола, сердитого дядьку с бородой, который ходил и пугал непослушных детей. (Потом, лет через 40, папа сказал мне, что имя Барбасол он взял из названия американского крема для бритья.) Сказки были интересные и поучительные.
Когда мама на меня сердилась и хотела отшлепать, папа всегда меня защищал, прятал за своей спиной. Папа меня никогда не наказывал, ни разу не шлепнул. И я слушалась его всегда. А маму не слушалась, хотя мне от нее частенько попадало.
Андрею Андреевичу предстояло быстро освоиться среди ушлых московских чиновников. Он понимал, что следует быть крайне осторожным. Ему было не привыкать.