Сталин знал, как на это ответить.
В сорок пятом Берлин поделили на четыре сектора оккупации. Советский сектор станет столицей Германской Демократической Республики. Западный Берлин хотел быть частью Западной Германии. Но со всех сторон окруженный советскими войсками Западный Берлин оказался очень уязвимым.
Советская военная администрация постепенно отделяла восточную часть Берлина от западной. В феврале 1946 года создали первые восемь контрольно-пропускных пунктов. От желающих перейти из одной зоны в другую офицеры войск НКВД требовали предъявить пропуск, выданный советской секцией Бюро межзональных пропусков при Союзном контрольном совете. В 1947 году контрольно-пропускные пункты появились по всей границе советского сектора в Берлине.
24 июня 1948 года Советская военная администрация объявила, что прекращается сообщение между Западным Берлином и западными зонами оккупации Германии. Объяснили, что дороги и мост через Эльбу «временно закрыты в связи с ремонтом». На железнодорожной станции Хельмштадт – на границе двух зон – замерли американские составы. Американские офицеры требовали их пропустить, советские офицеры отвечали: поезда не пропустят.
Заодно в Западном Берлине отключили электричество. Город остался без света, тепла и продовольствия. Началась блокада Берлина – первая битва холодной войны, первое прямое столкновение Востока и Запада.
Сталин был уверен, что Западный Берлин не выдержит блокады, а Соединенные Штаты и Англия не отважатся на какие-то действия, ограничатся дипломатическими нотами. По словам Громыко, Сталин решил для себя, что отступит только в том случае, если американцы рискнут начать настоящую войну.
Англия и Соединенные Штаты действительно были растеряны. Они не испытывали желания сражаться из-за Западного Берлина. Но понимали, каковы ставки.
Власти города заявили: «Западный Берлин никогда не станет коммунистическим!» Обер-бургомистр Западного Берлина социал-демократ Эрнст Рейтер говорил на митинге:
– Всеми средствами мы будем сопротивляться притязанию на власть тех, кто хочет сделать нас рабами одной партии. В таком рабстве мы жили в рейхе Адольфа Гитлера. С нас хватит. Мы не желаем его возрождения… Сегодня весь мир знает, что именно здесь бьется сердце новой германской демократии… Свобода – смысл всей нашей жизни.
В Вашингтоне в те дни было жарко и влажно. Президент Гарри Трумэн нервничал, чувствовал себя усталым. Ему не нравилось выражение «холодная война». Он предпочитал иное – «война нервов».
Воздушный транспорт для снабжения Западного Берлина. 30 ноября 1947, 24 июня 1948
[ТАСС]
Генерал Люциус Клей предложил танками проложить дорогу в Западный Берлин. Трумэн сказал «нет»: это уже война.
Генералы-летчики Хэп Арнолд и Куртис Лемэй вспомнили, как во время Второй мировой доставляли грузы в Китай через Гималаи по воздуху. Воздушный мост показался Трумэну идеальным решением. Полеты Сталин запретить не сможет. Сбивать американские самолеты рискнет лишь в том случае, если захочет настоящей войны.
Через два дня после начала блокады в Западном Берлине приземлились первые самолеты с продовольствием.
Гарри Трумэн разрешил доставлять в Берлин ежедневно около четырех тысяч тонн продуктов, горючего и промышленного сырья. К зиме это количество возросло до двенадцати тысяч тонн в день. Кормили два миллиона человек и снабжали их углем. Западноберлинцы получали маленькие пайки. Но никто в городе от голода не страдал. Электричество давали несколько часов в день, и хозяйки вставали среди ночи, чтобы на электроплитке сварить что-нибудь на завтра.
Американские транспортные самолеты взлетали с аэродрома в Висбадене и садились на аэродроме Темпельхоф в Западном Берлине. Инициативу американцев поддержали английские и французские власти. Открыли аэродром Тегель во французской зоне Берлина и аэродром Гатов в английской. Летчики успевали совершить три перелета в день. Самолеты садились каждые четыре минуты.
Думали, что воздушный мост понадобится на неделю-другую. А он действовал триста двадцать два дня, одиннадцать месяцев. Стоил он очень дорого, на него израсходовали не меньше средств, чем на какую-нибудь локальную войну с применением обычного оружия. Однако обошлось без кровопролития. Погибли только несколько летчиков в результате авиакатастроф. Берлинцев поразило, что союзники, для которых немцы еще недавно были врагами, рисковали ради них жизнями.
Сталин недооценил американцев. Напрасно он считал их слюнтяями, которым не хватит мужества и решительности. У самого Сталина не выдержали нервы, и он отказался от идеи блокады.
12 мая 1949 года первый грузовик из западной части Германии смог пересечь восточную зону и въехал в Западный Берлин. Блокада закончилась. В Государственном департаменте Соединенных Штатов глава американской дипломатии Дин Ачесон и его ближайший помощник Чарлз Болен, который станет послом в Москве, откупорили бутылку шампанского.
Берлинский воздушный мост. 12 апреля 1948
[ТАСС]
Многое за эти месяцы переменилось в Западной Европе и Северной Америке. Раньше понятие «мы» включало и русских. Теперь вместо русских в понятие «мы» вошли западные немцы. Сталин, видимо, не понял (и никто не решился ему сказать), какой главный вывод сделали европейцы из этой истории. Получилось, что он морил берлинцев голодом, зато американцы спасали и кормили. Это была одна из крупнейших битв холодной войны, которую Сталин проиграл.
При Вышинском усугубилась органическая слабость дипломатии – отсутствие привычки высказывать свое мнение. Никто не решался выйти за рамки уже одобренного, принятого начальством. Это касалось не только внешнеполитических шагов, но даже формулировок. Нового слова боялись, как огня. Громыко лучше других понимал логику и мотивы американских политиков, но вождю и министру не противоречил.
В мае 1949 года американская, британская и французская зоны оккупации объединились в Федеративную Республику Германия. 8 мая Парламентский совет принял проект основного закона нового государства. 12 мая конституцию утвердили военные губернаторы трех зон оккупации. 23 мая основной закон подписали премьер-министры одиннадцати земель и президенты ландтагов.
14 августа прошли первые выборы в бундестаг. 7 сентября обе палаты федерального собрания – бундестаг и бундесрат – приступили в работе. 12 сентября избрали первого президента ФРГ Теодора Хейса. 15 сентября канцлером стал председатель победившего на выборах Христианско-демократического союза Конрад Аденауэр. 20 сентября он сформировал первое правительство Федеративной Республики Германия.
В качестве столицы Аденауэр выбрал маленький рейнский городок Бонн, сославшись на то, что большие города надо восстанавливать после бомбардировок, а Бонн не пострадал. Бонн совершенно не подходил для столицы, и это обстоятельство должно было указывать на ее временный характер. Маленький городок, провинциальный в хорошем смысле этого слова. Здесь все знали друг друга. Может быть, канцлер просто перенес столицу поближе к собственному дому, чтобы недалеко ездить на работу?
А в Москве 29 сентября Громыко пригласил к себе посла США Алана Кэрка, посла Великобритании Дэвида Келли и временного поверенного в делах Франции Пьера-Жана Франкфорта. Потом Андрей Андреевич доложил высокому начальству: «Я сказал каждому из них, что мне поручено советским правительством вручить ноту по вопросу о создании сепаратного правительства для Западной Германии. Кэрк, Келли и Франкфорт сказали, что немедленно доведут текст этой ноты до сведения своего правительства».
В ноте, врученной Громыко трем послам, говорилось: «Образование сепаратного правительства для западных зон Германии нельзя квалифицировать иначе, как завершение политики раскола Германии, проводившейся правительствами США, Великобритании и Франции в течение последних нескольких лет в нарушение Потсдамского соглашения, по которому эти государства совместно с Советским Союзом взяли на себя обязательства рассматривать Германию как единое целое и содействовать ее преобразованию в демократическое и миролюбивое государство».
Конрад Аденауэр. 5 января 1965
[ТАСС]
В Государственном департаменте США на ноту, врученную послам Андреем Громыко, ответили так:
Соединенные Штаты глубоко убеждены в правильности Потсдамских принципов, в соответствии с которыми Германия должна быть экономически объединена и ее политическая жизнь должна быть восстановлена на демократической основе. Западные правительства предпринимали самые энергичные усилия для осуществления этих принципов. Однако это им удалось лишь частично ввиду упорного советского сопротивления всем конструктивным предложениям, представленным западными державами начиная с 1945 года.
Всякое предложение разбивалось о решимость Советского Союза односторонне обращаться с Восточной Германией, что привело к превращению этого района в деспотическое полицейское государство. СССР, создавая диктаторский непредставительный режим, формируя немецкие полувоенные силы, подавляя свободную экономическую жизнь и грабя естественные и промышленные ресурсы, открывая вновь концентрационные лагеря и создавая условия, побуждавшие сотни тысяч немцев спасаться бегством, неуклонно отрывал свою зону от основной части Германии и отходил все дальше от целей, поставленных в Потсдаме, – достижения демократии, мира и процветания.
СССР никогда не хотел иметь дело с Германией как с единым экономическим целым. Его представители в Берлине, систематически применяя вето, постепенно сделали бессильным Контрольный совет. Они стремились саботировать демократически избранное управление Большого Берлина и, в конце концов, ввели в Берлине параллельное марионеточное управление. В 1948 году они преднамеренно сорвали работу Контрольного совета и четырехсторонней комендатуры Берлина, выйдя из состава этих органов…
Соединенные Штаты уже достаточно наслушались советских пропагандистских выступлений относительно Потсдама и отказов от практических действий. В 1948 году три западные правительства твердо решили, что для избежания катастрофы следует предпринять энергичные совместные действия в широком масштабе. Они пришли поэтому к целому ряду соглашений о том, чтобы германский народ получил возможность без дальнейших отсрочек продвигаться вперед на пути к восстановлению самоуправления, независимости и нормальных условий жизни. Они были убеждены, что если из-за советского противодействия такой прогресс не может быть осуществлен в Германии в целом, то он должен, по крайней мере, осу