Сталин не собирался воевать в Корее. Но останавливать Ким Ир Сена тоже не хотел. Как и Соединенные Штаты, Советский Союз обнаружил, что в холодной войне вынужден подчиняться потребностям региональных союзников, которые втягивали великие державы в борьбу против своих врагов.
Записка А.А. Громыко, С.Д. Игнатьева, Б.Н. Черноусова, И.В. Смородинова и А.Г. Зверева с приложением проекта постановления Совета министров СССР «О разрешении въезда в СССР из КНР безработным советским гражданам и об их трудоустройстве». 18 февраля 1952
[РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1259. Л. 140, 144]
Мао Цзэдун, В.М. Молотов, А.А. Громыко, Н.А. Булганин стоят у вагона поезда после прибытия в Москву делегации Китая. 16 декабря 1949
[РГАСПИ. Ф. 422. Оп. 1. Д. 416]
Сталин отправил Ким Ир Сена к Мао Цзэдуну. Тот одобрил планы Ким Ир Сена и твердо сказал, что Соединенные Штаты не вмешаются. Это сугубо внутренний вопрос, который корейский народ решит сам.
Ким Ир Сен многому научился у Сталина и Мао Цзэдуна. Но в душе он, похоже, их обоих презирал. Если бы Ким стал главой Советского Союза или Китая, он бы попытался подчинить своей воле весь мир. Но он был всего лишь вождем небольшого государства. Считал, что это несправедливо. Чувствовал, что ему тесно. Мечтал как минимум управлять всем Корейским полуостровом, поэтому и затеял войну.
А в Вашингтоне президент Гарри Трумэн пришел к выводу, что единственная возможность сохранить Южную Корею – перебросить туда американские наземные силы. Трумэн вспоминал потом, что это было самое трудное решение в его жизни, даже более трудное, чем отдать приказ применить ядерное оружие в войне с Японией.
Записка М.А. Меньшикова и А.А. Громыко И.В. Сталину о торговле и экономическом сотрудничестве с Синьцзяном. Май 1949
[РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 707 Л. 33–34]
Именно в этот момент им занимался стоматолог. Трумэну меняли два моста и четыре коронки. Несмотря на боль, только раз президент согласился на анестезию. В разгар войны опасался подвергать себя воздействию седативных препаратов, чтобы не терять здравость рассудка.
Государственный секретарь США Дин Ачесон 25 июня приказал своему послу в Москве Алану Кэрку попросить о приеме в советском Министерстве иностранных дел. Это было воскресенье, и американским дипломатам ответили, что ни Вышинского, ни Громыко в Москве нет.
И на следующий день, 26 июня, договориться о беседе с Громыко американцам вновь не удалось. Надо понимать, в Москве хотели дать время Ким Ир Сену добиться на фронте решающего успеха, чтобы поставить мир перед свершившимся фактом.
Тогда 27 июня в пять вечера первый секретарь американского посольства приехал в советское Министерство иностранных дел и передал помощнику заведующего протокольным отделом МИД памятную записку с заявлением правительства США:
Северокорейские войска перешли 38-ю параллель и вторглись крупными силами на территорию Республики Корея в нескольких местах…
Ввиду общеизвестного факта тесных отношений между Союзом Советских Социалистических Республик и северокорейским режимом правительство Соединенных Штатов просит заверения в том, что Союз Советских Социалистических Республик не признает за собой ответственности за это неспровоцированное и ничем не оправданное нападение и что он употребит свое влияние в отношении северокорейских властей с тем, чтобы они немедленно отвели свои вторгнувшиеся силы.
Через день, 29 июня, Громыко пригласил к себе американского посла Кэрка и передал ему ответное заявление советского правительства:
По достоверным данным советского правительства, происходящие в Корее события спровоцированы нападением войск южнокорейских властей на приграничные районы Северной Кореи. Поэтому ответственность за эти события ложится на южнокорейские власти и на тех, кто стоит за их спиной…
Шифротелеграмма А.А. Громыко И.В. Ковалеву в Пекин с сообщением И.В. Сталина Мао Цзэдуну о его приезде в Москву в декабре 1949 г. 11 ноября 1949
[РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 333. Л. 66]
Записка А.А. Громыко и М.А. Меньшикова И.В. Сталину с приложением проекта постановления Совета министров СССР о дополнительной поставке хлопчатобумажных тканей в Корею в 1949 г. в обмен на рис. 17 ноября 1949
[РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 708. Л. 52, 54]
Неверно, что советское правительство отказалось участвовать в заседаниях Совета Безопасности. Советскому правительству при всем желании невозможно было принять участие в заседаниях Совета Безопасности, так как в силу позиции правительства США постоянный член Совета Безопасности – Китай не допущен в Совет, что сделало для Совета Безопасности невозможным принимать решения, имеющие законную силу.
Встреча, посвященная столь важной и болезненной теме, продолжалась ровно десять минут. Посол Кэрк доложил в Вашингтон, что беседа не удалась: «Как правило, у Громыко нет каких-либо полномочий на устное обсуждение тех или иных вопросов. У меня сложилось впечатление, что у него еще меньше полномочий в проблеме столь большой важности, решения по которой, несомненно, принимаются непосредственно Кремлем».
Совет Безопасности принял резолюцию, которая уполномочивала вооруженные силы стран ООН остановить агрессию. Яков Малик отсутствовал на заседании и не смог наложить вето. В результате американские войска получили право использовать флаг Организации Объединенных Наций. 1 июля 1950 года в Пусане приземлились самолеты, которые доставили первых американских солдат. 5 июля их бросили в бой южнее Сеула.
Выполняя решение Совета Безопасности ООН, Англия отправила в Корею бригаду, Австралия – батальон. За ними последовали филиппинский, голландский, таиландский и канадский батальоны. Турция выставила бригаду, Франция – усиленный батальон, Новая Зеландия – артиллерийский дивизион, Бельгия, Греция, Колумбия и Эфиопия – по батальону. Главной силой были быстро наступавшие американские войска.
1 октября американцы вышли к 38-й параллели. Армия Ким Ир Сена, охваченная паникой, развалилась. Американцам открылась дорога на Пхеньян, который северные корейцы, отступая, сдали без боя.
Советский посол Терентий Фомич Штыков доложил в Москву: «Проведена эвакуация из Пхеньяна правительственных учреждений и дипломатического корпуса. Население массами покидает Пхеньян и уходит на север. В связи с непрерывными бомбардировками и продвижением лисынмановских и американских войск настроение населения подавленное. Наблюдается растерянность и бесперспективность как среди населения, так и в правительственных кругах. Среди населения, в армии и даже среди руководящих работников распространены разговоры о том, почему Советский Союз не помогает Корее всеми своими вооруженными силами, в частности штурмовиками, в то время как США помогают Ли Сын Ману. Корейские офицеры заявляют, что им нужны не советы, а реальная помощь».
Советский Союз и Соединенные Штаты тщательно избегали прямого столкновения, но это не всегда удавалось. 9 октября 1950 года без пятнадцати одиннадцать вечера Громыко позвонил американскому послу Кэрку и просил приехать через час, потому что должен вручить ему ноту. Посол объяснил: у него грипп, и он в постели. Андрей Андреевич согласился принять советника-посланника Уолворта Барбура по поводу обстрела советского аэродрома в Приморье американскими самолетами. Громыко вручил Барбуру ноту советского правительства: «8 октября в 16 час. 17 мин. по местному времени два истребителя военно-воздушных сил США типа “Шутинг-Стар” (F-80) грубо нарушили государственную границу СССР и, подойдя на бреющем полете к советскому аэродрому, расположенному на берегу моря, в районе Сухая Речка в 100 километрах от советско-корейской границы, обстреляли аэродром из пулеметов».
Н.М. Шверник на приеме правительственной делегации КНДР во главе с Ким Ир Сеном. 5 марта 1949
[РГАКФД]
Отказ советских представителей участвовать в заседаниях Совета Безопасности ООН открывал американцам возможности контригры. «Послушав содержание ноты, – записал Громыко, – Барбур заявил, что он не может ее принять, так как с этим вопросом необходимо обращаться в Организацию Объединенных Наций, поскольку в районе Кореи действуют вооруженные силы Объединенных Наций. Я указал на абсолютную необоснованность доводов Барбура. Я подчеркнул, что в ноте советского правительства речь идет о провокационном обстреле советского аэродрома самолетами военно-воздушных сил США, а не какими-то иными самолетами».
Советник-посланник, тем не менее, отказался принять ноту. Подчиненные Громыко знали, что делать: ее тотчас отвезли в американское посольство и сдали как почту. 10 октября посольство вернуло ноту в экспедицию МИД. Такой была дипломатия того времени…
Но советник-посланник Барбур, тем не менее, рекомендовал Государственному департаменту провести тщательное расследование. В конце концов в Вашингтоне признали вину и выразили готовность компенсировать нанесенный ущерб. В письме генеральному секретарю ООН 19 октября 1950 года правительство США признало, что это стало «результатом аэронавигационной ошибки и плохого расчета… Командир данного авиационного соединения смещен, и предпринимаются соответствующие меры в целях наложения дисциплинарного взыскания на двух виновных в этом летчиков».
А в Вашингтоне шла дискуссия – остановиться на 38-й параллели или продолжать войну, чтобы окончательно разгромить северокорейскую армию? И американцы, в свою очередь, совершили крупную политическую ошибку: приблизились к китайской границе.
Мао Цзэдун решил, что Соединенные Штаты намерены не только захватить весь Корейский полуостров, но и вторгнуться в Китай, чтобы его свергнуть. Он предпочел не ждать, пока американцы разгромят Ким Ир Сена и возьмутся за него самого, и приказал армии вступить в дело.
Клубы дыма от взрыва моста на реке Кам (Корея). 27 июля 1950