Шепилов понравился Хрущеву. Они познакомились на фронте, когда 4-ю гвардейскую армию включили в состав фронта, где Никита Сергеевич был членом военного совета. «Шепилов тогда произвел на меня хорошее впечатление, – вспоминал Хрущев. – Он умный человек».
Выступление секретаря ЦК КПСС Д.Т. Шепилова на первом Всесоюзном съезде советских художников. Март 1957
[РГАКФД]
17 апреля 1954 года Хрущев пышно отметил свое шестидесятилетие. Через несколько дней встретил Шепилова, спросил:
– Вы были у меня на именинах?
– Нет, не был.
– Почему?
– А меня никто не приглашал.
– Ну, это, значит, мои хлопцы маху дали.
Никита Сергеевич в июле 1955 года на пленуме ЦК серьезно укрепил позиции Шепилова, сделав его секретарем ЦК. Хрущев приезжал на дачу к Шепилову с женой, обедали вместе. Но чаще забирал его вместе с семьей к себе на все воскресенье. Они с Шепиловым гуляли вдвоем и откровенно говорили и о сталинских преступлениях, и о том, что нужно делать со страной. Хрущев отличал Шепилова, доверял ему. Когда Дмитрий Трофимович обращался за указаниями, отвечал:
– Решайте сами.
Шепилов стал одной из виднейших фигур в десталинизации страны. Увидев своими глазами секретные материалы из архивов госбезопасности, он столь же искренне стал осуждать Сталина, как прежде восхищался им. Именно Шепилов помогал Хрущеву готовить знаменитый доклад ХХ съезду о культе личности Сталина.
Проводя в ЦК совещание по вопросам литературы, Шепилов начал так:
– Я буду выступать не как секретарь ЦК и не как кандидат в члены Президиума, а как рядовой читатель.
Сотрудники аппарата переглянулись: как это понимать? Мы же руководители, а не читатели…
Дмитрий Трофимович либерально относился к людям искусства и разговаривал с ними не командным, а нормальным языком. Он не сомневался в том, что партия имеет право работать с интеллигенцией, но не должна никого давить. В архивах сохранились его выступления перед творческой интеллигенцией. До него выступали с разносными речами, он твердо сказал: имейте в виду, что это не директива ЦК.
В 1957 году Брежнев и Шепилов были уже секретарями ЦК и кандидатами в члены Президиума ЦК. Еще одна ступенька, еще один шаг – и они уже небожители. Оба – не сухари, не аскеты, а жизнелюбы, пользовались успехом у женщин. На этом общее между ними заканчивается, и пути их расходятся.
Брежнев – любитель домино и застолий с обильной выпивкой, свой в компании коллег-партсекретарей. Профессор Шепилов, экономист по профессии, прекрасно разбирался в музыке, театре, литературе. При любом удобном случае Дмитрий Трофимович все бросал и бежал в Большой театр на премьеру. Он написал: «Всю свою сознательную жизнь я испытывал неизъяснимое блаженство при проникновении в волшебный мир музыки. Даже в битвах за Москву, даже в замороженных окопах Сталинграда, в период ночных затиший, после боя старался я поймать на радиоволне захватывающие ум и сердце звуки музыки».
Глава Союза композиторов Тихон Николаевич Хренников, который дружил с Шепиловым, рассказывал мне о его высокой музыкальной культуре, о том, что он ценил и уважал людей искусства и сам прекрасно пел. Дмитрий Трофимович мог пропеть десяток оперных арий и помнил около сотни романсов, с удовольствием пел их до конца жизни. Люди искусства чувствовали в нем родственную душу. Великий тенор Иван Семенович Козловский пел с ним дуэтом.
Проект документа «Основные принципы договора между европейскими государствами о коллективной безопасности в Европе». 17 января 1954
[АВП РФ]
«Высокий, красивый мужчина с гордой посадкой головы, вполне убежденный в своем обаянии, – таким его запомнил драматург Леонид Генрихович Зорин. – Барственная пластика, уверенный взгляд и вся повадка гедониста и женолюба. Среди своих дубовых коллег Шепилов выделялся породистостью и производил впечатление… Думаю, он по-мужски импонировал старым вождям своею статью, к тому же нужен был человек, так сказать, с внешностью и манерами».
Шепилов был и одаренным оратором – тоже большая редкость для советских лидеров послереволюционного периода. Зато Брежнев оказался умелым политиком. В решающую минуту в борьбе за власть он безошибочно встал на сторону победителя. А Шепилов поступил так, как считал справедливым и честным. Остался в сущности наивным человеком, хотя жизнь его уже не раз била.
Один из дипломатов присутствовал на первой коллегии министерства, которую проводил Дмитрий Трофимович Шепилов (Коммерсант-власть. 2001. 10 июля). Новый министр непринужденно рассказывал о своем видении ситуации в мире. Зазвонил аппарат правительственной связи. Министр не спеша снял трубку.
– Да, Михаил Андреевич, еду, – пообещал невидимому собеседнику Шепилов. – Сейчас еду.
Все поняли: вызывает всемогущий член Президиума и секретарь ЦК Суслов. Надо бежать в ЦК. Но министр продолжал так же спокойно говорить. Через некоторое время новый звонок.
– Михаил Андреевич, – весело откликнулся Шепилов, – так я уже уехал!
Шепилов был легким на подъем человеком. Полагал, что министр должен как можно больше ездить по миру и встречаться с иностранными дипломатами. Открытый и не закосневший, умел выслушать собеседника, и если тот говорил что-то разумное, то и согласиться с ним. Иностранные дипломаты увидели, что советской политикой занимается новый человек.
Чувствуя полную поддержку Хрущева, Шепилов вел себя совершенно самостоятельно. Дипломаты обрели министра, не похожего на своих предшественников. Когда Шепилов вылетал в Каир для встречи с президентом Гамалем Абд аль-Насером, его спросили, кому из помощников его сопровождать. Он удивился:
Министр иностранных дел Д.Т. Шепилов приветствует принца Камбоджи Нородома Сианука. Июль 1956
[РГАКФД]
– Зачем людей отрывать от дела? Переводчик найдется в посольстве, а портфель я сам могу носить.
Шепилов – единственный министр иностранных дел, который ни разу ни на кого не накричал. Он не цеплялся к подчиненным, доверял им и без придирок подписывал бумаги, которые ему приносили.
Открытому, веселому Шепилову скучноватый первый зам не понравился. В его секретариате ждали, что Андрея Андреевича вот-вот уберут. Громыко, говорят, уже стал подбирать себе место в Академии наук. Но продолжал трудиться.
Громыко в роли первого зама руководил одновременно и Комитетом информации, о котором вспоминают редко, но это важная структура в послевоенной Москве. 30 мая 1947 года постановлением правительства был учрежден Комитет информации при Совете министров (Комитет № 4), которому надлежало вести и политическую, и военную, и научно-техническую разведку. В состав комитета включили 1-е Главное управление МГБ, Главное разведывательное управление Министерства вооруженных сил, а также разведывательные и информационные структуры ЦК партии, Министерства иностранных дел и Министерства внешней торговли.
Реорганизация стала результатом глубокого недовольства Сталина работой спецслужб; он счел необходимым объединить всю разведку в одной структуре. Но характерно, что возглавил Комитет информации не министр госбезопасности, а министр иностранных дел. Вождь решил, что разведка напрямую должна служить дипломатии. После победы в войне внешняя политика более всего интересовала Сталина.
Однако маршалы и генералы жаловались, что их отрезали от разведывательной информации. Сталин пошел военным навстречу. Главное разведывательное управление вернули в Министерство вооруженных сил. 29 января 1949 года Комитет информации при Совете министров был понижен в статусе и передан Министерству иностранных дел – «для более полного использования информационных возможностей Комитета информации в области политической разведки, а также подчинения политической разведки задачам внешней политики СССР и текущей работе Министерства иностранных дел».
В 1952 году из Комитета информации изъяли все оперативные подразделения. Остались аналитики. Написанные ими доклады и записки направлялись на имя вождя. Копии расписывались членам политбюро. В комитете трудились люди, которые со временем заняли видное место в политическом истеблишменте, – например, будущий посол в ФРГ Валентин Фалин, с явным сожалением писавший в мемуарах, что после смерти Сталина Комитет информации превратился в чисто мидовское подразделение.
Председатель КГБ генерал армии Иван Александрович Серов 3 апреля 1956 года обратился к Громыко как руководителю Комитета информации с предложением забрать себе всю работу по внешнеполитической дезинформации. Он писал, что КГБ, используя свою агентуру, опубликовал на Западе более семисот статей, брошюр и книг, «инспирировал запросы в парламентах» и выступления различных политических деятелей. Но Серов считал, что эта работа «отвлекает от выполнения разведывательных задач». Предложение Серова в Кремле не приняли. Так что они с Громыко продолжали трудиться рука об руку. 23 ноября 1957 года Громыко и Серов обратились в ЦК:
Председатель Президиума Верховного Совета СССР К.Е. Ворошилов вручает А.А. Громыко орден «Знак почета». 1954
[АВП РФ]
Секретно
В связи с поручением ЦК КПСС МИД СССР и КГБ при Совмине СССР представляют проект сообщения ТАСС «К событиям в Иордании», имеющего целью разоблачить происки США, направленные на превращение Иордании в свою военную базу. Учитывая, что напряжение в Иордании в настоящее время начинает спадать и что нет необходимости в более острой реакции, по нашему мнению, можно было бы ограничиться опубликованием официозного информационного сообщения ТАСС с общей оценкой действий американцев в отношении Иордании.
Кроме опубликования сообщения ТАСС было бы целесообразным инспирировать в иностранной печати сообщения о намерениях США превратить Иорданию в свою военную базу.
Проект постановления прилагается.
Просим рассмотреть.
Проект постановления ЦК КПСС
1. Утвердить представленный МИД СССР и КГБ проект статьи «К событиям в Иордании» для опубликования в печати.