1. Утвердить сроки поездки Маршала Советского Союза Г.К. Жукова в Югославию с 8 по 16 октября и Албанию с 17 по 25 октября 1957 года.
Обязать МИД СССР (т. Громыко) согласовать с Правительствами ФНРЮ и НРА сроки поездки Маршала Советского Союза Г.К. Жукова в соответствии с настоящим решением.
Постановление Президиума ЦК КПСС «О мероприятиях в связи с поездкой Г.К. Жукова в Югославию и Албанию». 15 августа 1957
[РГАНИ]
2. Поручить МИД СССР (т. Громыко) совместно с Министерством обороны (т. Жуковым) согласовать с Правительствами Югославии и Албании программу пребывания т. Жукова в этих странах…
4. Обязать ТАСС (т. Пальгунова) совместно с отделом печати МИД СССР обеспечить освещение в советской печати поездки Маршала Советского Союза Г.К. Жукова в Югославию и Албанию.
Андрей Андреевич и его дипломаты все подготовили. 4 октября министр обороны Жуков вылетел в Севастополь, а оттуда на крейсере «Куйбышев» в сопровождении эсминцев «Блестящий» и «Бывалый» отправился с официальным визитом в Югославию и Албанию.
А в Москве начались события, которые стали сюрпризом для Громыко, как и для многих других. Пока Жуков находился за границей, Президиум ЦК принял постановление «Об улучшении партийно-политической работы в Советской Армии и Флоте». По всей стране проходили партийные собрания, где резко критиковали министра обороны – невиданное дело! Жуков об этом не подозревал, хотя ему доложили, что связь с Москвой внезапно прервалась. Опытный человек, мог бы сообразить, что это означает…
Вместе с министром обороны в Югославию командировали специального корреспондента «Красной звезды». Первые два его репортажа газета опубликовала. А потом помещала только короткие сообщения ТАСС. Жукова сопровождал заместитель начальника ГлавПУРа генерал-полковник Федор Петрович Степченко. Он не понимал, почему главный орган Министерства обороны не освещает визит Жукова, запрашивал Москву. Главный редактор «Красной звезды» Николай Иванович Макеев, получив соответствующие указания, вяло оправдывался:
– В газете не хватает места. Вот, спутник запустили…
Жуков отправил шифротелеграмму в Москву. 14 октября ему сухо и официально ответил Президиум ЦК:
Мы учитывали, что в настоящее время за границей находятся две советских делегации: делегация Верховного Совета СССР в Китайской Народной Республике и военная делегация – в Югославии. При решении вопросов, связанных с порядком опубликования в советской печати материалов об этих двух делегациях, мы исходили из того, что нецелесообразно выдвигать на первый план материалы, связанные с пребыванием советской военной делегации в Югославии. Это могло бы быть превратно истолковано мировой общественностью, а с другой стороны, может быть неправильно воспринято в Китайской Народной Республике. Мы хотели бы, чтобы вы правильно поняли эти наши соображения.
Что касается вашего предложения о том, чтобы до отъезда вашей делегации из Белграда осветить итоги ее пребывания в Югославии, то мы с этим согласны и об этом уже даны соответствующие указания советской печати.
Инстанция.
Удивленный Жуков 15 октября обратился к Хрущеву:
Я отлично понимаю значение Китая и не думаю его теперешнюю роль сравнивать с Югославией. Но если мы хотим полностью привлечь на свою сторону югославский народ, Союз коммунистов, которые искренне стремятся к настоящей дружбе с нами, нам надо уделять больше внимания и уважения югославам, без ущерба для их самолюбия.
Дело ведь не в отдельных руководителях, которые одни по политической незрелости, другие по своему нутру не являются полноценными коммунистами-интернационалистами, дело в народе, в Союзе коммунистов Югославии, которых в интересах боеспособности социализма и борьбы с империализмом надо полностью привлечь на свою сторону.
Если мы будем постоянным своим подчеркиванием напоминать югославам об их неполноценной роли, то из этого ничего хорошего не получится.
Я прошу и Вас также правильно понять мою заботу и тревогу. Мы – великая страна, материальная и духовная база мирового коммунистического и рабочего движения, мы не должны в интересах Китая давать повод малым странам к тому, чтобы они обижались. Я думаю, что не случайно югославы сократили сейчас в печати опубликование материалов о нашем пребывании в Югославии.
Постановление Президиума ЦК КПСС об утверждении текста телеграммы Г.К. Жукову о пребывании советской военной делегации в Югославии. 17 октября 1957
[РГАНИ]
Г.К. Жуков, Н.С. Хрущев и Н.А. Булганин в Крыму. 1955
[РГАСПИ]
В тот же день, когда Жуков вернулся в Москву, маршала лишили должности министра обороны. А на пленуме ЦК, где присутствовал и министр иностранных дел, старательно припоминали ему все грехи.
Маршал Василий Данилович Соколовский, первый заместитель министра обороны и начальник Генерального штаба, связал Громыко с Жуковым:
– Вероятно, Никита Сергеевич помнит один очень неприятный вопрос, который был с Министерством иностранных дел. Ведь, по существу, Жуков и туда начал свои руки запускать. Обсуждался, как вы знаете, в Лондоне вопрос относительно разоружения в Подкомитете. Обсуждался очень долго. Потом соответствующий материал готовился на Ассамблею ООН. Жуков все время настаивал на том, чтобы дать «свободное небо» для американцев над нашей территорией, над нашей страной, то есть допустить положение, которое дало бы американцам соответствующие преимущества с точки зрения разведки. Надо сказать, что американцы не знают наших координат. Карты не сходятся. Они не могут прицельно бомбить наши города. Это совершенно точно доказано и совершенно ясно. Генеральный штаб противился этому делу, настаивал на том, что нельзя этого делать, но, тем не менее, Жуков сбил с толку Громыко и вместе с Громыко представил в ЦК предложения относительно того, чтобы допустить американцев летать над нашей территорией и производить аэрофотосъемки.
Хрущев вступился за министра иностранных дел (что имело большое значение):
– Я хочу уточнить. Громыко не подписал, Жуков один подписал. Громыко возражал.
Маршал Соколовский извиняться перед министром иностранных дел не стал:
– Я привел один пример. Но есть ряд других документов, которые обрабатывались в МИД и Генеральном штабе, и Жуков настаивал, чтобы влиять на Министерство иностранных дел. Министерством иностранных дел руководит ЦК. Зачем же Жукову непосредственно лезть туда?
Андрей Андреевич Громыко был первым карьерным дипломатом, который, поднимаясь по служебной лестнице, стал министром. Максим Максимович Литвинов тоже не сразу получил пост главы ведомства, но он пришел в Наркомат иностранных дел видным большевиком и, разговаривая с членами политбюро, чувствовал себя уверенно. Молотов, Вышинский, Шепилов до МИД занимали высокие и очень высокие посты. Чиновникам в смежных ведомствах приходилось учитывать их немалый аппаратный вес. А Громыко ни дня не провел на партийной работе, аппарат не считал его своим, и особых отношений с первым секретарем ЦК он не имел. Все это ослабляло позиции министра.
Громыко искал опоры. В коридорах власти Андрей Андреевич познакомился и сблизился с Леонидом Ильичом Брежневым, что будет иметь большое значение для карьеры министра.
«Однажды в Барвихе, – вспоминал его заместитель Владимир Семенов, – Громыко пригласил меня погулять, и третьим оказался Л.И. Брежнев. Молодой тогда еще, красивый, имевший успех у женщин (это мне говорили сестры), Леонид Ильич всю дорогу, а мы прошли, наверное, километров шесть, рассказывал о некоторых своих личных переживаниях и работе периода борьбы с группировкой Маленкова, Булганина и других. В его оценках Хрущева проскальзывали скрытые критические нотки, хотя они были вместе тогда. Меня заинтересовал этот горячий и напористый человек, хотя я не представлял себе, конечно, как он развернется впоследствии».
Министр иностранных дел СССР А.А. Громыко. 1 декабря 1960
[ТАСС]
Работы у Громыко все прибавлялось. Советская внешняя политика становилась все более активной. Каждую неделю в Москву приезжал видный иностранный гость. Сам Хрущев часто ездил за границу, и надолго. Каждый визит требовал большой подготовительной работы дипломатов.
С серьезными поручениями Никита Сергеевич командировал за рубеж то своего нового выдвиженца Фрола Романовича Козлова, которого забрал в Москву с поста первого секретаря Ленинградского обкома, то давнего соратника Анастаса Ивановича Микояна, то собственного зятя – главного редактора «Известий» Алексея Ивановича Аджубея.
В апреле 1958 года в Западную Германию отправили первого заместителя главы правительства Микояна. Он начал переговоры с канцлером ФРГ Конрадом Аденауэром в атакующем стиле. Напомнил о том, что кайзеровская Германия после Октябрьской революции оккупировала значительную часть России и поставила советское правительство в трудное положение.
Н.С. Хрущев и Я. Кадар подписывают совместное советско-венгерское заявление. Стоят слева направо: А.А. Громыко, Ф.Р. Козлов, В.В. Гришин, П.Е. Шелест. 10 апреля 1958
[РГАСПИ]
Аденауэр легко парировал:
– Не забывайте, пожалуйста, что кайзеровская Германия в немалой степени помогла Ленину и его сторонникам прийти к власти, предоставив большевикам немалую сумму – двадцать миллионов марок золотом!
Канцлер не упустил случая напомнить и о секретных военных контактах рейхсвера и Красной армии в двадцатых и начале тридцатых годов, о пакте Молотова – Риббентропа.
После беседы канцлер дал завтрак в честь советской делегации. Министр иностранных дел Генрих фон Брентано доложил канцлеру, что накануне на ужине Микоян выступил с речью, полной нападок на Федеративную Республику. Канцлер сказал Анастасу Ивановичу:
– Послушайте, господин Микоян, я слышал о вашей вчерашней речи. Вам не следует этого делать у меня. Иначе вы вынудите меня отвечать вам очень резко, а я бы хотел этого избежать.