Причем американские «ястребы» были так же недовольны договором, как и советские. Накануне отлета Джимми Картера в Вену, где предстояло подписание, сенатор Генри Джексон, который всегда критиковал нарушения прав человека в СССР, заявил, что Картер идет по стопам британского премьера Невилла Чемберлена, подписавшего в 1938-м позорное Мюнхенское соглашение с Гитлером. Сенатор Джексон напомнил, что правительство Англии тоже вело переговоры о разоружении с нацистской Германией… Кончилось это тем, что чувствительный к критике Джимми Картер приказал своим помощникам не раскрывать зонты, хотя в Вене шел проливной дождь.
– Я скорее промокну до нитки, чем возьму в руки зонт, – говорил Картер. Дело в том, что Чемберлен, вернувшись из Мюнхена, рассказывал о соглашении с Гитлером, стоя под большим зонтом. И эти кадры вошли в историю.
Картер и Брежнев уже отправлялись в Вену, а документ, который они собирались подписать, еще не был готов. Над текстом трудились советская и американская делегации в Женеве. Последний раунд переговоров продолжался до трех утра, после чего руководители делегаций Виктор Павлович Карпов (один из выдвиженцев Громыко, будущий заместитель министра) и Ральф Эрл на радостях выпили шампанского и пошли спать. Технический персонал остался перепечатывать текст в четырех экземплярах, по два на каждом языке. Если в одном экземпляре первым упоминался СССР, то в другом на первое место ставились США. Даже в чисто бумажном деле соблюдалась полная симметрия.
Американской делегации было проще: она уже располагала персональным компьютером, и все ошибки можно было поправить на экране, получая безукоризненно чистый текст. Машинисткам советской делегации пришлось на обычных пишущих машинках перепечатать примерно сто пятьдесят страниц на специальной договорной бумаге с красной рамкой. Если машинистка допускала хотя бы одну ошибку, страницу перепечатывали. Руководители делегаций поставили свои инициалы на каждой странице всех четырех экземпляров. И текст торжественно повезли в Вену.
Встреча руководителей СССР и США по протоколу должна была состояться на американской территории, потому что президенты уже дважды приезжали в Советский Союз, а в дипломатии действует железный принцип взаимности. Но советские дипломаты недвусмысленно объяснили американцам: политбюро считает нецелесообразным, чтобы Брежнев летел через океан. Американцы с пониманием отнеслись к состоянию здоровья Леонида Ильича.
Как и следовало ожидать, на первой же пресс-конференции корреспондент английского телевидения поинтересовался здоровьем Брежнева. На вопросы отвечали пресс-секретарь американского президента Джоди Пауэлл и Леонид Митрофанович Замятин, заведующий отделом внешнеполитической пропаганды ЦК КПСС (в открытой печати – отдел международной информации). Замятин не скрывал своего недовольства:
– Поставленный вопрос не имеет никакого отношения к предмету нашей пресс-конференции. Тем не менее я отвечу. Наш президент выполняет огромный объем государственной и партийной работы в нашей стране. Здесь, в Вене, у вас появится возможность наблюдать за его работой, а эта работа, естественно, требует отменного здоровья. И на свое здоровье он не жалуется. Появляющиеся в вашей печати сообщения на этот счет – всего лишь домыслы.
Тут же поднялся специальный корреспондент «Известий» Мэлор Георгиевич Стуруа, острый на язык, и в порядке взаимности обратился к пресс-секретарю американского президента:
– Расскажите нам, каково политическое здоровье господина Картера?
– Без особых перемен, – ответил Пауэлл.
В гостинице к Мэлору Стуруа подошел Громыко, пожал ему руку и сказал:
– Леонид Ильич поручил мне передать вам благодарность за ваш вопрос на пресс-конференции. Я и Устинов присоединяемся к нему.
В первый день пребывания в Вене Картер и Брежнев нанесли визит вежливости президенту Австрии Рудольфу Кирхшлегеру, который по конституции осуществляет чисто представительские функции. Разговор продолжался всего несколько минут.
Советско-американские переговоры в Вене, 1979 год. Президент США Дж. Картер и генеральный секретарь ЦК КПСС, председатель Президиума ВС СССР Л.И. Брежнев. 15 июня 1979
[ТАСС]
Брежнев вдруг прочувствованно сказал Картеру:
– Бог нам не простит, если мы потерпим неудачу.
Все были изумлены ссылкой генерального секретаря коммунистической партии на всевышнего. Замятин на пресс-конференции пояснил, что Брежнева не так поняли:
– Леонид Ильич хотел сказать, что будущие поколения нам не простят, если мы потерпим неудачу.
Брежнев, как заметили все, физически одряхлел. На спектакле в Венском оперном театре он несколько раз засыпал.
Процедура подписания проходила в Редутном зале дворца Хофбург. Громыко вполголоса спросил Устинова:
– Как думаешь, расцелуются они или нет?
– Нет, незачем целоваться, – твердо ответил Устинов.
– Не уверен, – заметил многоопытный Громыко.
Подписав все экземпляры договора, Брежнев и Картер вдруг поцеловались, чего от них не ожидали. Потом Брежнев поинтересовался у Суходрева:
– Скажи, Витя, а ничего, что я с Картером расцеловался? Но ведь это он первый…
Суходрев подтвердил, что все было совершенно нормально. Вечером Брежнев признался своему окружению:
– Картер не такой уж плохой парень.
Несколько деликатных вопросов Брежнев и Картер обговорили наедине. В основном разговор касался контроля над соблюдением договора.
После падения шахского режима в Иране Соединенные Штаты лишились своих наблюдательных пунктов, расположенных на границе с Советским Союзом. Эти станции с гигантскими антеннами находились близко к полигону Тюратам (около Аральского моря), откуда запускались советские ракеты, и к полигону Сары-Шаган (около озера Балхаш), где испытывались противоракеты.
Разведывательные посты в Иране фиксировали момент старта и записывали телеметрические данные, поступавшие на наземный командный пункт. Это позволяло установить длину и диаметр ракеты, а также вес забрасываемого груза, то есть определить тип ракеты. Теперь в распоряжении Соединенных Штатов осталось только разведывательное оборудование, размещенное на территории Турции. Этого было недостаточно. США попросили у турецкого правительства разрешения на полеты самолетов-разведчиков У-2 вдоль советской границы. Турки ответили, что согласятся только в том случае, если Москва не станет возражать.
Картер завел такой разговор с Брежневым. Тот отвечал уклончиво, но понимал: президенту необходимо доказать сенату, что Америка располагает возможностями для проверки СНВ-2, иначе сенаторы договор не ратифицируют. Еще при подготовке договора об ограничении стратегических вооружений и договора о противоракетной обороне обе страны договорились не мешать работе спутников, радиолокационных станций раннего обнаружения и средств электронного прослушивания. Каждая сторона хотела быть уверенной в том, что другая ее не обманывает.
Когда появились ракеты с разделяющимися головными частями индивидуального наведения, возникла новая проблема. Как уследить за тем, чтобы другая сторона не попыталась втайне заменить моноблочные боеголовки на боеголовки с разделяющимися головными частями? Сошлись на том, что надо отказаться от навеса над шахтой, где размещена ракета с моноблочной частью, чтобы нельзя было завести туда другие боеголовки и тайно от разведывательных спутников оснастить ракеты разделяющимися головными частями.
Но все было не так просто. Американцы встревожились, когда в районе украинских городов Деражня и Первомайск моноблочные ракеты и ракеты с разделяющимися головными частями стали размещать почти в одинаковых шахтах. Американцев не хотели запутать, просто для новых ракет использовали старые шахты. Но после того, как бетонные крышки шахт закрывались, спутник не мог определить, где какая ракета. Отличались только командные пункты. Построенные для новых ракет УР-100Н УТТХ (по натовской классификации СС-19) с разделяющимися головными частями посты управления имели куполообразные антенны.
Руководитель советской делегации на переговорах Владимир Семенов удивился, почему американцы беспокоятся, если по внешнему виду антенны сразу видно, что за ракета в шахте. Руководитель американской делегации ему возразил:
– Антенна ничего не доказывает. Мы знаем, что вы можете запустить такую ракету и без антенны. Мы засекли такой пуск.
Семенов сразу перестал спорить. Но сами американцы задумались: а не выдали ли они тем самым русским способности своих спутников?
Нечто подобное происходило и в Соединенных Штатах. На базе Мальмстром в штате Монтана размещались рядом ракеты «Минитмен-2» с одной боеголовкой и «Минитмен-3» с разделяющимися головными частями. Отличить одну шахту от другой практически невозможно. Но советские дипломаты могли точно установить, где какие ракеты, – об этом написала местная американская газета.
Во время встречи генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева и президента США Джимми Картера в Вене в 1979 году срочно потребовалось доработать детали важного соглашения. Картер предложил Брежневу:
– Есть министры обороны, давайте мы их запрем в комнате, пусть они полдня переговариваются и найдут решение.
Через несколько часов министр обороны маршал Дмитрий Устинов вернулся:
– Вести переговоры с американцами категорически отказываюсь. Я американскому министру говорю, говорю, а он мне одну фразу скажет, и все. Я опять начинаю его убеждать. Он мне опять одну фразу. Я ему изложил нашу запасную позицию. Он головой мотнул и опять свое. Я за три часа ничего не добился. Пусть лучше Добрынин с ними занимается. Ему это по службе положено, а я больше заниматься не буду.
А ведь Добрынин, как и Громыко, попал в дипломаты случайно.
Исходя из того, что дипломатами не рождаются, в 1934 году при Наркомате иностранных дел образовали институт «для подготовки дипломатических и консульских работников». Оргбюро ЦК (занимавшееся кадрами) постановило: