Позже Громыко объяснял подчиненным:
– Никаких неожиданностей в связи со вводом войск не было. Был поднят шум, истерия в западной печати. По опыту 1956 года было ясно, что других действий со стороны Запада не будет. Румыны, югославы доказывают, что ввод войск – ошибка. Наш ответ: кроме суверенитета социалистических государств есть суверенитет социалистического содружества. Пусть это не отвечает букве Устава ООН – Устав принимался, когда не было социалистического содружества…
Андрей Андреевич Громыко являлся соавтором решения о вводе войск в Афганистан, принятого 12 декабря 1979 года и оформленного решением Политбюро № П176/125.
Вот как выглядит этот документ, написанный секретарем ЦК Константином Устиновичем Черненко от руки:
К положению в А:
1. Одобрить соображения и мероприятия, изложенные тт. Андроповым Ю.В., Устиновым Д.Ф., Громыко А.А.
Разрешить им в ходе осуществления этих мероприятий вносить коррективы непринципиального характера.
Выступление Л. Свободы в Пражском Граде. Слева направо: Л.И. Брежнев, Г. Гусак, П.Е. Шелест, К.Ф. Катушев, Л. Свобода (у микрофона), А.Н. Косыгин, С.В. Червоненко, А.А. Громыко, Л. Штроугал. 7 мая 1970
[РГАСПИ]
Вопросы, требующие решения ЦК, своевременно вносить в Политбюро.
Осуществление всех этих мероприятий возложить на тт. Андропова Ю.В., Устинова Д.Ф., Громыко А.А.
2. Поручить тт. Андропову Ю.В., Устинову Д.Ф., Громыко А.А. информировать Политбюро ЦК о ходе исполнения намеченных мероприятий.
Секретарь ЦК Л.И. Брежнев.
К решению приложена справка, тоже написанная Черненко:
26 декабря 1979 г. (на даче присутствовали тт. Брежнев Л.И., Устинов Д.Ф., Громыко А.А., Черненко К.У.) о ходе выполнения постановления ЦК КПСС № П176/125 от 12 декабря 1979 года доложили тт. Устинов, Громыко, Андропов.
Тов. Брежнев Л.И. высказал ряд пожеланий, одобрив при этом план действий, намеченных товарищами на ближайшее время. Признано целесообразным, что в таком же составе и направлении доложенного плана действовать Комиссии Политбюро ЦК, тщательно продумывая каждый шаг своих действий…
Удивленный посол Добрынин спросил у министра:
– Зачем ввели войска в Афганистан, ведь крупно поссоримся с американцами?
Громыко успокоительно ответил:
– Это только на месяц, все сделаем и быстро уйдем.
Американский посол Томас Уотсон добился приема у Громыко. Выразил недоумение правительства Соединенных Штатов: руководитель Афганистана, который просил Советский Союз о присылке войск, был убит, как только войска вошли в страну, и туда доставили на советском самолете нового президента. Как-то не похоже на смену правительства…
– Кто вам все это сказал? – брезгливо ответил министр. – Ваш президент вопит на весь мир, потом слышит собственное эхо и считает, что это голос бога!
Все началось с того, что 27 апреля 1978 года в Кабуле просоветски настроенные офицеры совершили государственный переворот. Но страна сопротивлялась социалистическим преобразованиям. Афганцы не спешили становиться марксистами. В марте 1979 года вспыхнул антиправительственный мятеж в крупном городе Герате. К мятежникам присоединились части воинского гарнизона, был убит один из наших военных советников. Кроме того, началась грызня в афганском руководстве. Вожди революции убивали друг друга.
«Советский Союз, – считал один из руководителей международного отдела ЦК КПСС Карен Брутенц, – поддержал новую власть – по идеологическим соображениям, следуя логике холодной войны. Но главное – подчинились соблазну иметь послушного союзника на южной границе, в стратегически важном районе. Но афганское правительство не могло существовать самостоятельно. 12 декабря 1979 года приняли решение ввести войска. Доводы все были фальшивые. Ссылка на приглашение афганского правительства – беспредельно циничной, ведь приглашал Хафизулла Амин, которого убили. Пьянил, побуждая переоценивать свои возможности, достигнутый именно в 1979 году стратегический паритет с Соединенными Штатами. Это кульминация военного могущества, что заставляло верить в военную силу при решении проблем».
23 июня 1980 года в Москве прошел пленум ЦК. Брежнев выступал коротко. Доклад «О международном положении и внешней политике Советского Союза» поручили министру иностранных дел Громыко. Высокая честь.
В постановлении пленума «О международном положении и внешней политике Советского Союза» записали:
Пленум ЦК полностью одобряет принятые меры по оказанию всесторонней помощи Афганистану в деле отражения вооруженных нападений и вмешательства извне, цель которых задушить афганскую революцию и создать проимпериалистический плацдарм военной агрессии на южных границах СССР.
Но международные последствия ввода войск оказались очень тяжелыми.
В 1982 году Евгений Максимович Примаков, директор Института востоковедения, на коллегии Министерства иностранных дел рассказывал о сложной и запутанной внутренней ситуации в Афганистане, не очень понятной и дипломатам. Говорил об авантюризме затеянной в стране аграрной реформы – в Афганистане вовсе нет революционной ситуации. Коллегия министерства недовольно реагировала на неортодоксальные суждения директора академического института. А вот сам Громыко поблагодарил Примакова, словно понимая бесперспективность афганской кампании. За девять лет боевых действий в Афганистане советские войска потеряли более тринадцати тысяч человек. Каждый год войны стоил нашей стране три миллиарда долларов.
Британский министр иностранных дел лорд Каррингтон вспоминал, как приезжал в Москву с предложением провести международную конференцию по Афганистану. Громыко холодно заметил, что это нереальное предложение. Каррингтон прямо спросил его: не считает ли он ужасающим факт, что из девятнадцатимиллионного населения Афганистана три или четыре миллиона стали беженцами и бежали в Пакистан из-за советского военного вмешательства? Громыко равнодушно ответил:
– Они не беженцы. Афганцы всегда были кочевниками.
Он словно утратил способность договариваться. Чувствовал: что-то не получается – и потому нервничал?
Роланд Тимербаев:
Когда температура напряженности в советско-американских отношениях достигала высшей отметки, Громыко поддержал создание механизма регулярных (каждые шесть месяцев) консультаций между двумя странами по самому широкому спектру вопросов нераспространения. И они проходили весьма продуктивно, с пользой для обеих сторон.
Уже тогда (на встрече в Хельсинки, в 1982 или 1983 г.) стороны обсуждали ядерную проблему на Корейском полуострове. Американцы даже показывали нам схему (не карту) размещения в КНДР ядерных объектов, вызывающих у них подозрения. Мы познакомили с полученными данными наши соответствующие службы, и они подтвердили наличие у северных корейцев строящихся ядерных объектов.
А.А. как-то сказал в тот период, что нераспространение – это «единственная шелковая нить», которая связывала в тот период обе державы.
Думаю, что Громыко, судя по всему, лучше, чем кто-либо другой из руководства страны, даже в тех крайне сложных условиях международной жизни, понимал необходимость взаимодействия с США для сохранения определенного уровня в отношениях между двумя странами и поддержания международной стабильности.
Неприятности на Востоке
Конфликтами на Ближнем и Среднем Востоке занимались и аппарат ЦК, и военные. Мнение дипломатов не было определяющим. Это связывало Громыко руки.
17 сентября 1980 года в Багдаде на заседании Национального собрания президент Ирака Саддам Хусейн, одетый в военную форму, картинно разорвал текст договора с соседним Ираном. Фактически это было объявление войны. Когда в Тегеране после свержения шаха началась исламская революция, Саддам решил, что охваченный хаосом сосед ослаблен и грех не воспользоваться удобным моментом.
22 сентября иракские войска вторглись в Иран.
Саддам обещал освободить братьев-арабов, томящихся под властью персов, и призвал всех арабов объединиться против Ирана как враждебной силы. А заодно потребовал от Ирана предоставить автономию провинции Хузестан и отказаться от трех островов в Ормузском проливе. Он намеревался полностью контролировать стратегически важную реку Шатт-аль-Араб и присоединить Хузестан, где находится девяносто процентов иранских месторождений нефти.
Иракская армия имела превосходство в танках в два раза, в артиллерии и минометах – в два с половиной раза. Поначалу войска Саддама Хусейна брали верх. Иранская армия отступала. Саддам полагал, что ему хватит недели, чтобы разгромить соседа. Но Иран отчаянно сопротивлялся.
Аятолла Хомейни призывал молодых иранцев погибать в бою, обещая им прямую дорогу в райские кущи. Он разрешил иранским мальчикам старше двенадцати лет вступать в армию без разрешения родителей. Десятки тысяч молодых людей хлынули на фронт. Многие получили так называемые пластиковые «ключи от рая», заказанные на Тайване. Цифры потерь никого не беспокоили: чем больше мучеников, тем выше моральный дух армии. Еще одна традиция шиизма – традиция насилия и мученичества. Это готовность к войне и к смерти ради защиты угнетаемой веры.
Л.И. Брежнев во время беседы с руководителем партийно-правительственной делегации Иракской Республики Саддамом Хусейном. 1972
[ТАСС]
Иракцы не знали, как противостоять новым камикадзе. Чтобы помешать иранцам перейти в наступление, саддамовские офицеры ставили обширные минные поля. Но иранские командиры, революционные выдвиженцы и религиозные фанатики гнали людей прямо на них, считая это лучшим способом разминирования.
Саддам Хусейн быстро понял, что блицкриг не получился и что он, возможно, вообще не выиграет войну. Ему понадобились боеприпасы и запасные части. В Москву прилетел министр иностранных дел Ирака Тарик Азиз.