Руководитель Исламской Республики Иран аятолла Хомейни. 21 декабря 1981
[ТАСС]
Его принял кандидат в члены политбюро и секретарь ЦК Борис Пономарев. Как старый коминтерновец Пономарев внушал Тарику Азизу, что у Ирака и Ирана один враг – Соединенные Штаты, американский империализм, поэтому нужно прекратить братоубийственную войну. Азиз внимательно слушал и улыбался.
Борис Пономарев – единственный человек в советском руководстве, который не любил Саддама Хусейна за то, что тот уничтожал коммунистов. Остальных руководителей КПСС это просто не интересовало. Саддам запретил иракскую компартию, назвав коммунистов «иностранными агентами». Тридцать с лишним руководителей компартии были казнены. Число жертв среди иракских коммунистов достигло пятнадцати тысяч! Но казни коммунистов Саддаму легко простили. Главное: он противник Соединенных Штатов и Израиля.
Название правившей в стране партии БААС удачно перевели на русский язык: Партия арабского социалистического возрождения. Это звучало вполне прогрессивно. Руководители Ирака обещали построить в стране «арабский социализм», и это даже записали в конституции, принятой в сентябре 1968 года.
На одном из совещаний в Москве в Министерстве иностранных дел советский посол в Ираке с воодушевлением рассказывал, что багдадское руководство осуществляет социалистические реформы. Андрей Андреевич Громыко, не скрывая своего скепсиса, прервал посла:
Министр обороны СССР маршал Советского Союза А.А. Гречко и начальник Генерального штаба иракской армии генерал-лейтенант Х. Шехаб. 29 февраля 1969
[РГАКФД]
– Пожалуйста, можете ли вы привести хоть один пример?
Посол ничего не мог вспомнить… Этот эпизод описал в своих воспоминаниях Карен Брутенц из международного отдела ЦК.
Тем не менее Ирак исправно получал советские кредиты и оружие. С помощью Советского Союза иракские офицеры старались создать мощные вооруженные силы, сравнимые с иранскими и египетскими – самыми значительными в регионе. Расходы на оборону за десять лет увеличились в четыре с лишним раза. Численность вооруженных сил выросла почти вдвое.
Однако же в Москве решительно не знали, кого поддерживать в ирано-иракской войне. Мнения разошлись.
Международный отдел ЦК восторженно приветствовал исламскую революцию в Иране и считал Тегеран союзником. Министерство обороны во главе с маршалом Дмитрием Устиновым, напротив, было уверено, что надо по-прежнему помогать Ираку. Там находились тысяча двести советских военных специалистов, иракцы воевали советским оружием.
Остальные советские руководители равно опасались победы и Ирака, и Ирана. Если Саддам одержит верх, рассуждали в Москве, иранцы могут вновь обратиться за помощью к Соединенным Штатам, что крайне нежелательно. А допустить победу Ирана и вовсе невозможно. Советский Союз не вправе бросить Ирак, с которым связан договором о дружбе.
На заседании политбюро приняли соломоново решение: не поддерживать ни одну из сторон. Поставки оружия Ираку прекратить.
Военные выражали крайнее недовольство. Министр обороны Устинов на политбюро настаивал на возобновлении поставок. Во-первых, будут потеряны деньги, которые можно было бы получить от Ирака за оружие. Во-вторых, советский флот лишится возможности заходить в иракский порт Умм-Каср в Персидском заливе, где заправляют и ремонтируют военные корабли.
Но председатель КГБ Юрий Андропов резонно напомнил, что Саддам Хусейн тоже себе на уме и ведет себя не слишком дружелюбно. Например, осудил ввод советских войск в Афганистан.
В марте 1981 года политбюро все же приняло решение возобновить поставки Ираку запасных частей и иного вспомогательного специмущества. Но не боевого оружия. В Багдаде остались недовольны. Саддам дал понять, что продолжение сотрудничества двух стран возможно только в том случае, если Советский Союз выполнит свои обязательства и начнет поставлять оружие. В апреле политбюро пошло на попятную. В первую очередь Ирак получил зенитно-ракетные комплексы.
В Москву за оружием прилетел заместитель главы правительства Ирака Таха Рамадан. Переговоры вел Николай Тихонов, теперь уже председатель Совета министров. Проинструктированный Громыко, он говорил, что Советский Союз вправе продавать только оборонительное оружие. А Таха Рамадан требовал и наступательного тоже.
Председатель Совета министров СССР Н.А. Тихонов и первый заместитель премьер-министра Иракской Республики Т.И. Рамадан перед началом беседы. 18 июня 1981
[ТАСС]
Министр обороны Устинов и начальник Генерального штаба маршал Огарков настаивали: надо дать Ираку все, что он просит. Громыко в конце концов согласился, но сказал, что на оружии должна быть маркировка одной из соцстран. Договорились снабдить Ирак танками, бронемашинами, зенитно-ракетными комплексами «Луна», самолетами МиГ-23 и МиГ-25.
Неожиданно Рамадан спросил Тихонова:
– Готов ли Советский Союз к сотрудничеству с Ираком в ядерной области?
Осторожный Тихонов заметил:
– Я не готов сейчас ответить. Сначала мы должны понять, о каком сотрудничестве идет речь.
Л.И. Брежнев и Саддам Хусейн в Кремле. 3 февраля 1977
[ТАСС]
Иракцы не стали продолжать этот разговор, понимая, что в ядерных делах советские руководители едва ли захотят им помогать. Саддам искал другие пути.
Советские поставки оружия Саддаму привели к тому, что аятолла Хомейни начал именовать СССР «большим сатаной» – как и Соединенные Штаты. Он выслал несколько советских дипломатов и казнил многих иранских коммунистов – «за шпионаж» в пользу Москвы.
– Мы вступили в войну со всем миром, – говорил Хомейни в декабре 1983 года, – с Западом и Востоком, с США и СССР.
В Тегеране боялись, что Советский Союз воспользуется ирано-иракской войной и попытается захватить иранскую нефть. В Москве решили заодно продавать оружие и Ирану (только в меньших масштабах), чтобы не злить аятоллу Хомейни.
Иранские политики с удивлением обнаружили, что решительно никто в мировом сообществе не намерен становиться на их сторону в войне с Саддамом Хусейном. Одна лишь Сирия приняла сторону Ирана.
Президент Хафез Асад сразу же осудил Саддама Хусейна. Ирония состояла в том, что в Ираке и в Сирии у власти находилась одна и та же Партия арабского социалистического возрождения, страны считались братскими, собирались объединиться. Но Саддама Хусейна и Хафеза Асада разделяли ненависть, соперничество и зависть. Вожди обеих стран обвиняли друг друга в различных преступлениях.
Асад публично сказал о Саддаме:
– Палачу иракского народа мало того, что он убил десятки тысяч собственных граждан. Он намерен и в Сирии заниматься любимым делом – убивать и взрывать. С тех пор как он пришел к власти, он снабжает оружием сирийских преступников.
В 1983 году Юрий Андропов, который стал генеральным секретарем ЦК КПСС, и министр иностранных дел Андрей Громыко предприняли попытку помирить своих ближневосточных союзников – Ирак и Сирию. В Багдаде и Дамаске по личному поручению генерального секретаря побывал Евгений Примаков, директор Института востоковедения Академии наук СССР.
Саддам Хусейн и Хафез Асад откликнулись на предложение Андропова, прислали в Москву своих министров иностранных дел. Переговоры при советском посредничестве проходили в одном из гостевых особняков на Ленинских горах. Два министра вообще не хотели беседовать друг с другом, разговоры шли через посредника – в этой роли чаще всего выступал Примаков. Мириться не желали именно сирийцы. Примаков не выдержал и прямо спросил сирийского министра:
– Вы согласны, что необходимо обеспечить взаимодействие Сирии и Ирака? Пожалуйста, ответьте «да» или «нет».
– Нет! – сказал сирийский министр.
– Почему? – удивился Примаков.
– Потому что в Ираке диктатура, фашистский режим.
В Дамаск прилетел глава советского правительства Алексей Косыгин. Пока он находился в Сирии, президент Хафез Асад, не предупредив высокого советского гостя, ввел войска в соседний Ливан. Получилось, что сирийская акция совершена с благословения Советского Союза. Косыгин был крайне раздосадован, но промолчал, чтобы не ссориться с Асадом.
«О хитрости и коварстве Хафеза Асада ходили легенды, – вспоминал известный дипломат Олег Гриневский, которому Громыко поручил ближневосточное направление. – Это был умный и безжалостный диктатор».
Генеральный секретарь ЦК КПСС Л.И. Брежнев и президент Сирии Хафез Асад после переговоров в Москве. 18 апреля 1977
[ТАСС]
В своем кругу министр иностранных дел Громыко раздраженно говорил:
– Сирия послала в Ливан войска; совершила интервенцию, стала расстреливать прогрессивных ливанцев, компартию, прогрессивных палестинцев. Надо подумать, стоит ли подписывать соглашения с Сирией, которые ухудшат наши отношения с другими арабскими странами.
Но в семидесятых годах советские руководители утратили своего главного союзника на арабском Востоке – Египет. Искали замену. И вся нерастраченная любовь к арабским друзьям перешла на Сирию. Президент Хафез Асад лучше других освоил науку получать от советских руководителей все, что ему нужно, ничем при этом не поступаясь.
Президент Ливана Фуад Шехаб в доверительной беседе с советским послом когда-то называл сирийцев не только «горячими головами», но и «пруссаками Ближнего Востока». Хафез Асад считал, что Ливан – искусственно созданное государство, эта территория должна принадлежать Сирии. В Дамаске исходили из того, что и Палестина – это всего лишь Южная Сирия. Президент Асад сказал вождю палестинцев Ясиру Арафату:
– Вы представляете Палестину не больше, чем мы. Нет никакого палестинского народа. Вы – часть сирийского народа, а Палестина – часть Сирии.
Но планам Асада не суждено было сбыться. С территории Южного Ливана палестинские боевики проникали в Израиль, совершали теракты, убивали людей. Чаша терпения израильского правительства переполнилась, когда 3 июня 1982 года в Лондоне получил тяжелое ранение израильский посол Шломо Аргов. Ему выстрелили в затылок, когда он шел к машине. Когда террористов схватили, нашли длинный список целей, среди них значилась еврейская школа для слепых.