гиональная депутатская группа.
После смерти Андрея Дмитриевича на его кресло в зале заседаний съезда мы клали цветы: я просил по вечерам уборщицу их не убирать.
Ю. Рыжов на Сахаровской маевке, 2000-е.
Виделся с Еленой Георгиевной на поминках. Они были в ныне снесенном здании гостиницы «Россия». В день похорон Сахарова в Москве была жуткая погода, мокрый снег по щиколотку. В гостинице собралось несколько сотен человек, или даже больше — зал очень большой был. Не помню, был ли Ельцин, — наверное, был. В середине мероприятия поднялся шумок — Лех Валенса прилетел. Так как была плохая погода, он смог сесть только в Питере, и оттуда уже ехал в Москву.
Елена Георгиевна имела влияние на Андрея Дмитриевича, а он — на неё. Совершенно ясно, что это было содружество. Они были и политическими, и нравственными единомышленниками.
Когда 21 мая 1991 года открывали мемориальную доску Сахарова на доме на улице Чкалова, т. е. ул. Земляной Вал, Елены Георгиевны почему-то не было. Там собралось два-три десятка человек просто на тротуаре, была построена какая-то деревянная трибунка. Почему-то на этой трибунке оказались я и президент Португалии Марио Суареш — с ним я ранее уже был знаком. Он что-то говорил, я что-то говорил, потом мы сдернули покрывало и на этом всё кончилось.
Гена Жаворонков в молодые годы.
В январе 1992 года я уехал послом в Париж, и вскоре туда приехала Елена Георгиевна. Мы с женой пригласили её в резиденцию. Не в посольство, а в особняк, «Отель д’Эстре». Ужинали вместе, засиделись поздно. Я стеснялся будить своих шоферов, выгнал из гаража машину и отвез её туда, где она жила.
Когда я возвратился в Москву в 1999 году, я сразу подключился к Сахаровскому центру. Все эти годы я входил в совет Центра, и мы опять стали встречаться с Еленой Георгиевной, когда она приезжала из Америки.
Обсуждали финансовые дела, когда заканчивались американские деньги, здесь тоже денег было мало. Если сразу перепрыгнуть в сегодня, ситуация улучшилась, когда пришел новый руководитель Сергей Лукашевский. Он оказался энергичным парнем: сразу интересные мероприятия пошли.
Все 2000-е годы мы встречались и в квартире, на кухне, с членами актива Сахаровского центра. Беседы, питие чая с печеньем. В Сахаровском центре обычно собирались в круглом зале, с портретами Марченко и других. Иногда на этих заседаниях присутствовал представитель американского фонда Сахарова. Юрий Самодуров докладывал итоги деятельности за год и планы на следующий. Елена Георгиевна обычно критиковала и то, что было, и то, что планировалось: говорила, что слабо, неактивно, неэнергично. Она считала, что центр должен вести более широкую демократическую и правозащитную деятельность. Более пиарно — не в плохом смысле этого слова. Юра вроде настойчиво оправдывал свои действия, но очень мягко и тихо.
В квартире собирались человека три. Например, Леня Литинский, журналист и писатель Гена Жаворонков (он, к сожалению, умер в 2006 году). На кухне больше народа не поместилось бы: кому-то даже приходилось стоять, когда там чай пили. Елена Георгиевна курила, потому мы курили и в квартире, и на собраниях. Я заядлый курильщик, это для меня был рай.
Как-то Горбачев позвонил мне и сказал:
— Ты знаешь, что такое Давосский экономический форум? А я хочу созвать международный политический форум. Ты поедешь со мной?
— Куда?
— Я уже договорился. В Италии, в Турине соберем такой форум.
Поехали. Через два года там же, в Турине был второй форум, третий был в Массачусетсе. На второй форум приехали Елена Георгиевна, Коль, Ярузельский, Лех Валенса, Андреотти и много в недалеком прошлом весьма известных лиц.
Елена Георгиевна выступила и разнесла Михаила Сергеевича в пух и прах. Что он всё не так делал, и потому такое у нас положение в стране — Путин уже был у власти, началось закручивание гаек. Кто-то ей похлопал, кто-то усмехнулся, Горбачев — помялся, оправдываться не стал.
Вряд ли у нас с Еленой Георгиевной различались оценки действий Владимира Путина. У нас было резко негативное отношение к Путину с самого начала, как только Борис Ельцин подставил стране эту фигуру.
Для меня участие в Сахаровской комиссии было работой и по увековечиванию памяти Сахарова, и по созданию демократического центра. Это вещи равно важные. В нулевые годы Елена Георгиевна была более влиятельной фигурой для западного общественного мнения, чем для российского, — наша страна уже деградировала.
Мария Сахарова
Сахарова Мария Ивановна — двоюродная сестра А. Д. Сахарова, 1938 г.р., окончила биофак МГУ в 1960 г., работала гидробиологом на Беломорской биостанции, потом на кафедре гидрологии географического факультета МГУ.
М. И. Сахарова на Сахаровской маевке.
— Насколько частым у Вас было общение с Андреем Дмитриевичем, когда он начал работать на объекте?
В то время не было никакого общения. Андрей с семьей постоянно жил на объекте. Когда он приезжал в Москву, то бывал только у родителей. А нас не звали в это время, поскольку круг его общения был сжат до минимума. Но мы часто виделись с родителями АД: Дмитрий Иванович и Екатерина Алексеевна вместе с младшим сыном Юрием жили неподалеку от нас на Спиридоновке, в комнате в коммунальной квартире. Эту комнату им дали после того, как разбомбили дом в Гранатном переулке. А там до войны в большой квартире в двухэтажном доме мы жили все вместе — бабушка Марья Петровна и семьи трех ее сыновей: Ивана (моего отца), Дмитрия и Николая; и еще там жили 2 или 3 чужие семьи.
Когда на семейных торжествах собирались, то упоминали, что Андрей приезжал навестить, но чем он занимается, конечно, не говорили. Екатерина Алексеевна ужасно любила Андрея и ревновала его к невестке. Мне кажется, родители тоже не очень-то представляли, чем он там, на объекте, занимается, даже отец Дмитрий Иванович, преподававший физику в Пединституте и автор «Сборника задач по физике». Д. И. был замечательный педагог, очень ясно и понятно все объяснял, в отличие от Андрея (по рассказам моей старшей сестры Кати).
А в моем довоенном детстве общения между нами не было, я была совсем маленькая… А вот с моей старшей сестрой Катей[314] у Андрея были дружеские отношения. Он был на 8 лет младше, они вместе росли, все в той же квартире в Гранатном. Катя почему-то называла своих младших кузенов «Скуки» — Адю (так Андрея называли в семье), его брата Юку (Юрия) и Ирину (дочь дяди Коли)[315]. Может быть, ей было порой скучновато возиться с малышами? Вот кто с ними всеми замечательно играл, так это мой папа. Он был организатором домашних игр и детских праздников.
А. Д. Сахаров на свое сорокалетие.
Когда в 1953 г. АД без защиты сделался доктором, и вдруг сразу же был избран в академики, и на него посыпались почести и звезды Героя, для семьи это было громадное событие, вызывавшее и восторг, и гордость, и одновременно удивление. Ведь с чем все это было связано, оставалось неизвестным.
Из письма Е. А. Сахаровой (моя мама) к дочери Кате от 27.10.53:
«…Мы все чрезвычайно гордимся избранием Ади в академики. Жалею, что ты не послала телеграммы родителям… Они оба, т. е. родители, чрезвычайно счастливы и горды своим сыном. В понедельник 26-го они устраивали банкет для родственников. Было даже шампанское и еще какое-то вино, но не было главного — академика. Он появился у них впервые только вчера и очень был рад, что банкет прошел без него. Он, слышь, не невеста, чтоб устраивать смотрины. И вообще — из-за чего весь этот шум? Все остается по-прежнему, ничего особенного не случилось. Такое его мнение. Но я все же очень рада и горжусь…»
Из Катиного письма к маме от 29.10.53
«…Это, конечно, в сахаровском семействе событие совершенно необычайное. До сих пор Сахаровы, хотя и отличались некоторой талантливостью, но никакого особенного продвижения и успеха не имели, даже, пожалуй, напротив. Радуюсь за д. Митю, ему, наверное, это очень приятно. В общем, я думаю, нужно быть почти гениальным в своей области, чтобы при его характере и воспитании сделать такую головокружительную карьеру».
— Как Вы отнеслись к тому, что Андрей Дмитриевич занялся общественной деятельностью, и что его отстранили от работы на объекте?
Он дал нам прочесть рукопись «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе». В моей семье разделяли его взгляды… В нашей семье давным-давно было понятно, что происходило в стране: мой папа и многие друзья семьи пострадали от репрессий и вообще… Конечно, было за АД тревожно: от государства можно было ждать всего чего угодно, хоть его заслуги были очень велики — но … Была тревога за него, но в то же время понимание и одобрение…
Двоюродная сестра Ирина Николаевна Сахарова выступает в Сахаровском Центре.
После прекращения работы на объекте и переселения в Москву, он изредка к нам заходил на Арбат, а у них в доме я, кажется, в первый раз была на похоронах его первой жены Клавдии… Вот помню ярко, что он приезжал, когда мой сын Ваня родился. Андрей со своей младшей дочкой, Любочкой, приехали познакомиться с Ваней, и подарили игрушку — небольшого льва, который до сих пор цел! Тогда разговоры были на семейные темы…
Более близкое общение возникло, когда Андрей встретился с Еленой Георгиевной. Как-то сразу тут связи с семьей оживились. К тому времени было известно уже, чем он занимался в науке…
— При каких обстоятельствах Вы познакомились с Еленой Георгиевной?
Не помню.
Как родственники Андрея Дмитриевича относились к Елене Георгиевне? Как Вы отнеслись к его браку с Еленой Георгиевной? К их совместной общественной деятельности?
Относились по-разному, но, сколько помню, мои ближайшие родственники (моя мама и наша общая с Андреем тетя — Татьяна Ивановна Якушкина) скорее приветствовали его выбор. Мы были рады, что он встретил близкого человека, разделяющего его взгляды и поддерживающего его во всех начинаниях. Жаль, конечно, что ей не удалось подружиться с его детьми, но что ж тут поделаешь…