из высоких партийных чиновников прикажет ему сделать новый самолет к партийному съезду. На что Андрей Николаевич Туполев ответит: “Перенесите съезд!” Еще раз ему прикажут: “Чтобы к 7-му Ноября самолет был в воздухе!” Когда 7-го Ноября правительственная комиссия прибыла на аэродром увидеть результат, то увидела, как 2 вертолета держат на тросах в небе пустой каркас проектируемого самолета. В правительстве вынуждены были с этим мириться. Самолеты Туполева были лучшими» [113].
А. Н. Туполев, конечно, был юмористом, он умел шутить, подтрунивать и т. д. Баек о нем ходило немало. Но в этом описываемом эпизоде присутствует явная нестыковка… Не назван ни один из высоких партийных чиновников. Назовите того, кто приказывал, кто возглавлял правительственную комиссию… Кстати, эти высокие чиновники тоже знали себе цену. А шутить с вертолетами… Кто сидел в этих вертолетах, кто им дал полетное задание? Да и будет ли Туполев «шутить» с ЦК? Автору этой байки хотелось показать некое свободолюбие Андрея Николаевича, но вышло все наоборот. Зачем выдающегося конструктора представлять в таком карикатурном виде? Во-первых, кто мог потребовать от Туполева исполнения выпуска самолета к партийному событию? Хотелось бы узнать имена таковых. При этом задания товарищей Сталина и Хрущева товарищ Туполев прилежно исполнял. И это совсем не умаляет уважения к нему.
Андрей Николаевич считался с мнением когорты молодых инженеров, которые пришли в ОКБ: В. П. Сахаров, В. П. Николаев, Г. И. Зальцман, Я. А. Лившиц, В. М. Byль, П. М. Лещинский, А. П. Ганнушкин, Е. Р. Губарь, Г. А. Черемухин.
При этом у Туполева были свои незыблемые правила: «Сам напортачил – сам и вычищай». Он не терпел небрежности в решении технических вопросов, авантюризма, разгильдяйства. Иногда в запале мог заявить провинившемуся: «Иди и пиши себе выговор в приказе!» Старые работники хорошо знали, что такие выговоры никогда не подписывались. «Его и ругать-то бесполезно», – иной раз говаривал Туполев, имея в виду менее способных, но добросовестных работников. «Свой дурак, привычный, не так уж страшен – знаешь, чего от него ожидать…»
Сергей Павлович Королев отзывался о преподавателе так: «Андрей Николаевич Туполев – первый и самый любимый учитель в авиации. Все мои конструкции, связанные с самолетостроением, носят на себе печать его оригинального мышления».
Воспоминания Наталии Королевой о своем отце С. П. Королеве:
«Королев задумал сделать новый планер. Его нужно было сделать за один год к следующим состязаниям в Коктебеле, но вначале следовало завершить дипломный проект, задуманный еще весной 1927 г. Ведь защита диплома, а с ней и окончание учебы в МВТУ были уже не за горами. В качестве дипломного проекта планировалась разработка легкого двухместного спортивного самолета-авиетки с двойным управлением. При конструировании имелось в виду получить возможно большую дальность полета при небольшой мощности двигателя.
Руководителем дипломного проекта стал Андрей Николаевич Туполев. А случилось это так. Однажды отец стоял у доски и чертил детали своего самолета, всецело отдавшись работе, ничего не видя и не слыша вокруг. В комнату вошли А. Н. Туполев и преподаватель, который сказал Андрею Николаевичу: “Посмотрите, как работает Королев, какие неожиданные решения предлагает в разработке дипломного проекта”.
А. Н. Туполев подошел поближе и стал смотреть через плечо отца, который не поворачивался и никакого внимания на посетителей не обращал. Тогда преподаватель слегка наступил ему на ногу. Отец в раздражении обернулся и увидел перед собой А. Н. Туполева. Так произошло их знакомство.
А. Н. Туполев заинтересовался оригинальностью конструкции, попросил рассказать о ней подробнее и взял на себя руководство проектированием. В процессе работы над проектом отец часто консультировался с Андреем Николаевичем и с каждым разом проникался все большим уважением к нему. В свою очередь, А. Н. Туполев почувствовал, что имеет дело с незаурядным студентом, и прочил ему большое будущее в конструировании самолетов. Это общение помогло спасению жизни отца в 1940 г., когда после второго осуждения он был направлен (не исключено, что в связи с ходатайством А. Н. Туполева – помимо личной просьбы) в закрытое конструкторское бюро при НКВД – так называемую “Туполевскую шарагу”»[114].
Сергей Павлович Королев учился стилю работы у Туполева-администратора. Жесткий, непримиримый, авторитарный от и до… Недовольный голос Королева вызывал оторопь у подчиненных. Но, пожалуй, главное – он взял от Туполева некую схему работы с правительством и министерствами. Туполеву и Королеву не отказывали ни в чем! Даже в осуществлении астрономических по затратам проектов. Конечно, это сказано «с натяжкой», но и на фактическом основании.
Рассказывают, что министр авиационной промышленности СССР П. В. Дементьев, человек жесткий, который умел тоже крепко выражаться, порой и резкий, но при этом обладавший чувством юмора, в узком кругу на замечание одного из знакомых: «Как же вы обходитесь с такими светилами?» (имелись в виду А. Н. Туполев и С. П. Королев) отвечал: «Как? Они приходят, приносят мне чертежи, а мне приходится, расшибая лоб, проталкивать их изобретения на производстве… Вот и все обхождение».
О задачах, которые ставил «исключительный» Королев перед государством, говорить сложно, это другая тема, засекреченная по сей день. Но у Туполева были явные конкуренты – это во-первых, а во-вторых, разве «бриллиантовый по стоимости самолет», как выразился летчик-испытатель В. А. Севанькаев о Ту-144, не пример астрономических затрат?
Я не буду пускаться в рассуждения, как, чем жила страна, что за благосостояние было народное. Примечательно другое: Сергей Михайлович Егер, который был верным соратником Туполева, высказался о машине Ту-144 вот в каком духе:
«Валерий Иванович Солозобов вспоминает:
…Правда, под руководством С. М. [Сергея Михайловича Егера. – Е. Ш.] только делал диплом, а вот поработать в прямом его подчинении не удалось – меня направили в подразделение Алексея Андреевича Туполева. Впрочем, я не расстроился – нахально пользовался приглашением С. М. заходить и заходил часто, особенно вечерами. Говорили обо всем. Причем, как ни странно, именно говорили: я позволял себе спорить, в частности о Ту-144; С. М. считал, что браться за его разработку не следовало, надо было тратить средства и силы на совершенствование технологий…
К самому Андрею Николаевичу Сергей Михайлович относился не просто с уважением, можно сказать, он преклонялся перед ним, считал своим учителем»[115].
Был ли Туполев монополистом в авиасфере? И да, и нет. Где-то он был абсолютным монополистом. К примеру, Туполев был противником конкурсов при проектировании тяжелых самолетов. Это, мол, не истребитель: затраты на проектирование и разработку очень большие. Оплачивает страна. По этому вопросу он выступал перед министрами авиационной промышленности, М. В. Хруничевым, а потом П. В. Дементьевым и перед генералами и маршалами, когда на коллегиях Министерства обороны обсуждались вопросы перевооружения и развития авиационной техники. Некоторые специалисты подвергали сомнению заботу Туполева о советском бюджете. «Старик» не хочет иметь конкурентов, вот и находит аргументы. Туполев своего не упустит!
«Туполев и Ильюшин – сложный вопрос. Ответить непросто, – вспоминал конструктор, академик, дважды Герой Социалистического Труда Генрих Васильевич Новожилов. – Прежде всего Туполев – выдающийся авиаконструктор. Его у нас называют патриархом советской авиации. Всегда существовало негласное соревнование между Туполевым и Ильюшиным. Сейчас пишут, что у нас все было без конкурса, – абсолютная липа. Ту-154 появился в результате того, что мы проиграли конкурс сначала самолетом Ил-72, потом Ил-74. В стране были не только конкурсы плакатов, но и конкурсы самолетов. А с Туполевым у меня были тоже очень хорошие отношения.
Когда его [Туполева. – Е. Ш.] сравнивают с Ильюшиным, забывают, что это разные люди с разным подходом к созданию самолетов. Туполев, наверно, в определенной степени был более интеллигентен, хотя Ильюшин матом не ругался, а Туполев сыпал вовсю… Но, главное, Туполев, если получал задание, мог, извините, вытряхнуть все наизнанку, выбивая хорошее материально-техническое обеспечение. Тут нам почему-то всегда не везло – и Ильюшину, и Новожилову… Говорят, что Туполев бил рекорды, а Ильюшин их обеспечивал. Я не судья того, участником чего не был. Я могу рассказать о том, в чем сам принимал участие. Ильюшин попросил здание построить, так за это Дементьев получил выговор, и с тех пор у нас строительство так и не пошло…»
От «властности» монополиста Туполева «страдали» два его ученика, Мясищев и Сухой. «Страдали» мной взято в кавычки. Они ведь не отрицали, что были учениками Туполева, а стало быть, должны были «страдать» с уважением. Но как конкурент он их обыгрывал, пользуясь властными рычагами и расположенностью к нему руководства страны и вооруженных сил.
Л. Л. Селяков со своей нелюбовью к Туполеву вспоминал:
«В. М. Мясищев в период 1954–59 гг. пытался создать сверхзвуковой тяжелый самолет М-50; многое было сделано, но по решению руководства брошено на полдороге. А еще раньше А. С. Москалев и Р. Л. Бартини предлагали совершенно оригинальные решения по созданию тяжелых сверхзвуковых самолетов, но и они были отвергнуты…
В правительственных кругах, поддержанных “наукой”, никак не могли понять, что решение новых перспективных задач в любой отрасли наших знаний можно получать только честным, одаренным, “одержимым” и одаренным идеей передовым людям. А не людям, склонным к “показухе” и фейерверкам, каким, к великому сожалению, был Андрей Николаевич Туполев».
Все же думается, что «фейерверки» тут ни при чем, но ведь слова такие произносит не мальчик, не журналист, а тоже конструктор, который работал и у В. М. Мясищева, и у А. Н. Туполева и сотрудничал с В. Н. Челомеем.