[521], был сослан к скифам (половцам)[522], откуда он вместе с Меланом бежал к Вильгельму II Доброму, королю Сицилии. Вокруг них собралась большая часть политических беженцев из Византийской империи[523]. Они рассказали Вильгельму о всеобщем недовольстве правлением Андроника и приобрели поддержку одной из норманнских групп[524]. Алексей также подстрекал к действиям короля Сицилии, обещая ему легкое завоевание Византийской империи, тем более что флотилия итальянских городов уже начала пиратствовать на Эгейском море. Вильгельм решил воспользоваться благоприятным случаем. Он давно питал ненависть к Византийской империи из-за вмешательства Мануила в дела Южной Италии. Теперь он мог выступить в качестве формального защитника интересов Алексея как претендента на престол. В действительости же он думал о захвате константинопольского трона для себя[525]. Ужасная кровавая бойня, устроенная латинянам в столице Византийской империи, не являлась непосредственной причиной похода Вильгельма II. На Запад события мая 1182 года не произвели такого большого впечатления, как на греков. Западные латинские хроники обходят эти события почти полным молчанием. Только народ византийской столицы усмотрел в сицилийской интервенции акт возмездия[526]. Кроме того, при сицилийском дворе в Палермо объявился Лжеалексей. Монах Сикутин Филадельфийский провел его через греческие территории, жители которых были настроены враждебно по отношению к Андронику. Вильгельм II принял Лжеалексея, прозванного впоследствии «поджигателем зернохранилищ», Καυσαλώνης[527], как Алексея II, против чего Алексей Комнин и его окружение, само собой разумеется, горячо возражали[528]. Но Вильгельму нужны были оба Алексея, чтобы получить поддержку со стороны греческого населения во время запланированной войны против Византийской империи.
Обстановка накалялась и в других местах. Члены аристократических родов искали защиты от смерти от руки Андроника при дворах других государств, как, например, у султана Кылыч-Арслана II (1156–1192), который уже после получения известия о смерти Мануила I захватил Созополь, разорил византийские приграничные области и присоединил их к своему государству. Беженцы явились также к князю Антиохии, к королю Франции Филиппу II Августу (1180–1223), к правителю Германии Фридриху I Барбароссе (1152–1190), к королю Венгрии, вышеупомянутому Беле III (1172–1185), подталкивая их к вооруженной интервенции против узурпатора[529].
Андроник очень хорошо знал о действиях своих врагов при иностранных дворах[530], и тем сильнее раздувал он террор против своих родичей, на том основании, что у гидры должны быть отсечены все головы. Поэтому власть имущих доставляли из провинций в Константинополь, заполняли ими тюрьмы и приговаривали их к тому или иному виду казни[531]. Одновременно Андроник предпринял ряд дипломатических шагов с намерением разрушить возможный венецианско-сицилийский, а следовательно и антивизантийский, союз[532]. С этой целью он уже в октябре 1183 года приблизил к себе Венецию, пообещав ей освободить захваченных Мануилом в 1171 году в плен купцов и ростовщиков[533]. Кроме того, он обязался выполнить требование дожа о ежегодной выплате компенсации в возмещение убытков, которые понесли венецианцы в результате латинского погрома в Константинополе. Он уплатил им два с половиной процента общей компенсации. Полной компенсации венецианцы не получили никогда: «Hic (Andronikus) pro firmatione imperii ut Venetos sibi faborabiles exhiberet, mercatores per Emmanuelem captos, re-quirente duce liberavit, et de resarciendis damnis annuatim promissionen fecit»[534]. Свидетельства этого венецианского хрониста достовернее, чем высказывания Хониата. Последний утверждает, что еще Мануил вернул венецианцам их прежние привилегии[535]. Недавно Н. Соколов доказательно подтвердил правильность сведений, помещенных в венецианских хрониках, которые хотя и более отдалены от описанных событий, однако основаны на частных письмах и документах купцов, в то время как Никита Хониат, который всегда был настроен враждебно к латинянам, хотел здесь только прославить времена правления и политику Мануила[536]. Венецианцы не очень сильно пострадали в кровавые майские дни 1182 года, потому что тогда их численность в Константинополе была невелика[537]. Венецианская знать не жаловалась на антиаристократическую политику Андроника, и когда начался поход сицилийской армии на Константинополь во время правления Исаака Ангела, венецианцы присоединились к защитникам византийской столицы. При этом они преследовали целью защиту своих собственных торговых интересов. Требование дожа о возмещении убытков, в качестве платы за свою поддержку, Андроник, перед лицом угрозы вторжения сицилийцев, нашел вполне приемлемым. Призрак венецианско-сицилийского союза был слишком близок, чтобы Андроник мог колебаться.
С другой стороны, торговые связи с Венецией могли соответствовать интересам Византийской империи, а также интересам греческого купечества[538]. Андроник также провел переговоры с Папой Римским Луцием III, которого он пытался привлечь на свою сторону тем, что, несмотря на противодействие патриарха, он возведет церковь в столице Византийской империи: «Construxerat ecdesiam quandam nobilem in civitate Constantinopolis, et earn honore et redditibus multis ditaverat, et clericos Latinos in ea instituit secundum consuetudinem Latinorum, quae usque hodie dicitur Latina»[539]. Этот молниеносный шахматный ход и попытка перетянуть на свою сторону венецианцев и Папу ни в коей мере, разумеется, не говорили о кардинальных изменениях в антилатинской политике Андроника, а также о его прозападной ориентации, как это восприняли некоторые ученые[540]. Главной целью Андроника было только разрушение царящего в латинском мире единодушия, которое было для Византийской империи тем более опасно, что происходило это накануне норманнского вторжения[541].
Вильгельм II предпринял четвертый по счету и последний военный поход на Византийскую империю, состояние обороны которой оставляло желать много лучшего. В первые дни августа 1185 года сицилийская армия общей численностью в восемьдесят тысяч человек сухопутных войск и примерно в двести кораблей предприняла марш-бросок на Драч (Диррахий)[542]. В результате сражения, начавшегося с суши 5 августа 1185 года, город был взят, так как византийские вооруженные силы пришли слишком поздно для снятия осады, хотя Андроник придавал большое значение тому, чтобы оборона города была надежно обеспечена. Главнокомандующий Иоанн Врана из страха перед ответственностью сдался в плен. Андроник приписал поражение измене. Однако причиной было бездарное командование Враны, которого хронист метко называет Эпиметеем («крепкий задним умом»)[543]. Старинная Виа Игнатиа, которая вела от гавани прямо на Фессалоники и Константинополь, стояла открытой перед норманнами. Сицилийский флот, обогнув Пелопоннес, шел на Фессалоники; части сухопутной армии шли на тот же город маршем.
6 августа 1185 года началась осада с суши. Обороной командовал Давид Комнин, родственник Андроника. Этот бездарный полководец утаивал свою неспособность организовать защиту города тем, что посылал в столицу ложные сообщения о якобы хорошем стратегическом положении. Андроник направил ему особое послание, с приказом защитить город любой ценой[544]. Осада Фессалоник, которая была подробно описана Евстафием, продолжалась ровно девять дней[545]. 15 августа 1185 года город оказался во вражеских руках. Решающую роль в поражении сыграло отношение защитников города к Андронику[546]. В тот же день к Фессалоникам подошел норманнский флот. Победоносная армия была разделена на три части. Одна часть осталась в Фессалониках, другая мародерствовала в окрестностях Серрая и Мозинополя. Направленные Андроником в Фессалоники войска были не в состоянии помочь защитникам города, и они искали убежища в близлежащих горах. Только Феодор Хумн приблизился к городским стенам, однако вынужден был тут же отойти, так как «его солдаты не могли вынести вида вражеских шлемов».
Когда Андроник узнал о падении Фессалоник, он бросил родственников Давида Комнина в тюрьму. В разговорах со своей свитой он пытался приуменьшить размер понесенного поражения.
Однако за это время Константинополь подготовился к обороне. Стены были укреплены, окружающие дома снесены. Состоящая из сотни кораблей флотилия стояла в полной готовности отразить атаку врага. Обстановка становилась все более напряженной.
Учитывая непосредственную угрозу со стороны сицилийцев и новые военные действия Белы III, Андроник решил заключить союз с султаном Саладином (Салах-ад-Дином). В начале сентября 1185 года византийская дипломатическая миссия заключила двустороннее соглашение, содержание которого сохранилось в правдоподобном источнике, хронике Magni Presbyteri