[128]. С тем же акцентом коверкал он греческий язык в разговоре со стражником в гавани во время своего побега. Кровное родство с Ярославом Осмомыслом, а также знание материнского языка побудило его искать спасения именно на Руси, а не у турок, хотя бежать к ним было бы проще, так как это не требовало слишком большого обходного пути. Хотя он мог бы, конечно, рассчитывать на помощь султана Иконии, где поселился его брат Иоанн. О младшем брате Андроника мы совершенно ничего не знаем. Нам даже не известно его имя[129].
Глава IIIАндроник в Византии
Севастократор Исаак Комнин имел трех сыновей, которые, по всей вероятности, родились в законном браке от русской княжны Володаревны. Андроник появился на свет вторым ребенком. Год его рождения можно установить лишь приблизительно, при сравнении источников. Киннам называет его сверстником, ήλικιώτης, императора Мануила[130], в сражениях которого под Неокесарией в 1140–1141 годах Андроник принимал участие на стороне своего отца Исаака[131], где он выказал большую отвагу в битве против врагов. Хронист упоминает при этом, что Мануилу тогда не было и восемнадцати лет[132], и называет его юношей, μειροοαον[133]. Девятнадцати лет он уже взошел на престол[134].
Итак, Андроник появился на свет (как и его сверстник Мануил) в 1124 году. Меньшую ценность имеет другое, менее благоприятное для Андроника сообщение Хониата, который неоднократно делает намеки на солидный возраст Андроника. Хониат, описывая поход Андроника во главе пафлагонской армии на Константинополь (май 1182 года), говорит, что Андроник был тогда седым лысым мужчиной[135] и дальше замечает с аристофановским злорадством, что Андроник, после того как он в качестве самодержца вступил на престол (сентябрь 1183 года), уже дышал на ладан[136]. Мы можем также не придавать большого значения упоминанию Хониата о жителе Никеи, осажденной армией Андроника, который ругал его со стен города словами «старше, чем Титан»[137], что было продиктовано его злобой и ненавистью к Андронику как к врагу. Андроник тогда едва перешагнул шестидесятилетний возраст, точнее говоря, он стоял на пороге своего шестидесятидвухлетия[138].
Свои детство и юность Андроник провел во дворце своего дяди Иоанна II[139]; он воспитывался вместе с его детьми: Алексеем, Андроником, Мануилом, Марией и Анной. В Вуколеонском дворце безраздельно царила атмосфера глубокой набожности, почти граничившей с аскезой, что было введено еще Анной Далассиной. Юные годы императорские сыновья со своим двоюродным братом проводили в занятиях и упражнениях в рыцарском ремесле. Хотя мы знаем не много о системе обучения молодежи, которая была введена при императорском дворе Константинополя, однако на примере Андроника мы можем утверждать, что особое внимание уделялось фундаментальным знаниям древнегреческой литературы, теологии и других гуманитарных наук; далее следовали военное искусство и методы государственного управления. Это было время бурного развития византийского гуманизма. При дворе высоко уважали ученых, поощряли поэтов, но не только это. Члены императорской семьи, такие как Анна Комнина, ее супруг Никифор Вриенний, Исаак Комнин и другие, сами занимались сочинительством в области истории и литературы[140]. Чем лучше кто-то знал родную литературу со времен Гомера, тем непринужденней пользовался он классической лексикой и тем большие восхищение и признание он вызывал. Писатели Древней Греции переживали свой ренессанс, язык двора все больше отличался от языка народа[141]. Византийское образование руководствовалось в этот период принципами западных школ. Школьный курс состоял из двух основных частей, которые охватывали грамматику, риторику и чтение классических авторов (тривиум), а также геометрию, арифметику, музыку и астрономию (квадривиум); последняя носила, конечно, астрологический характер. Вершиной обучения считалась философия, которая, само собой разумеется, была подчинена теологии. Императорские сыновья воспитывались сначала под присмотром матери. Когда они достигали отроческого возраста, император приглашал особого педагога, часто евнуха, и поручал ему интеллектуальное и физическое воспитание своих детей в целом. Наибольшее внимание уделялось запоминанию литературных произведений, изучению трудов святых, а также находчивости в ведении дискуссий, εΰροια τής γλώττης[142].
В такой атмосфере подрастал Андроник, видя в Мануиле своего лучшего товарища по играм и учебным заботам. Была ли дружба двоюродных братьев основана на взаимности? Киннам говорит только о чрезвычайной любви Мануила к Андронику, ведь он чрезвычайно любил его (ύπερφυως γάρ έφίλει τούτον)[143]. Мануил и Андроник, воспитываясь вместе, соревновались друг с другом в кулачных боях, турнирах и пеших походах при охоте на крупную дичь[144]. Со временем это соревнование за мальчишеское превосходство превратилось в молчаливое соперничество за первое место в Византийской империи.
Они оба отличались редкой мужской красотой. Андроник, более чем двухметрового роста, превосходил Мануила своим классическим сложением. Мануил же отличался рассудительностью[145]. Поэтому тогдашние хронисты больше внимания уделяли внешности Андроника[146]. Очень статный, наделенный геркулесовой силой, он всегда держался очень прямо, а его лицо дышало юношеской бодростью даже в пожилом возрасте. У него было железное здоровье. По примеру героев Гомера, ел он преимущественно жаренное на вертеле мясо. Ел и пил Андроник очень много. Временные приступы гастрита он лечил с помощью голодания и гимнастики.
Патриарху Феодосию, который впервые увидел Андроника под Константинополем в мае 1182 года, бросились в глаза его скрытный яростный взгляд, искусное притворство и гордая поступь[147]. Любое возражение вызывало у Андроника неукротимый гнев[148]. Неизменно элегантный в манере держаться[149], он поражал свое окружение остроумием и превосходной памятью, которая всегда была готова помочь ему процитировать злободневные изречения из Гомера[150] или из Посланий апостола Павла[151], которого он высоко чтил[152]. Андроник был мастером эпистолярного жанра, он превосходно знал древнегреческую мифологию[153], а также Ветхий Завет. Он любил находиться в кругу ученых[154], где проверял свои литературные способности. В течение долгого времени ему даже приписывали авторство «Диалога против евреев»[155], который сохранился во многих рукописях XIV и XV веков. Этот «Диалог» появился, однако, около 1310 года, что доказало проведенное К. Крумбахером лингвистическое исследование[156].
Андроник был неординарным знатоком богословия, но он, тем не менее, его не любил. Хониат рассказывает, что Андроник, однажды застав в своем шатре Киннама и епископа Неопатра за дискуссией по поводу цитаты из Писания «мой Отец более великий, чем Я», пригрозил им, что бросит их в реку Риндак, если они не закончат свои споры[157]. Это отсутствие теологических пристрастий было исключением из правил в семье Комнинов[158]. Мануил, например, находил удовольствие в теологических диспутах. Ко времени его правления состоялось целых семь церковных Соборов и было опубликовано множество религиозных канонов[159]. Живой темперамент[160], талант льстеца[161], а прежде всего — врожденное умение привлекать к себе людей сделали Андроника любимцем столичного люда[162]. Если мы добавим к этому еще другие черты его характера, такие как истинно восточная хитрость[163], умение выкрутиться[164], неслыханное присутствие духа в момент опасности[165], а также редкий актерский дар[166], мы получим полный, хотя и сложный портрет этого человека, который отличался также и независимостью суждений и мужеством в высказывании своей точки зрения, даже по отношению к императору[167]. Мы намеренно уделили описанию личности Андроника такое внимание, потому что византийцы требовали, чтобы их властители во всех отношениях превосходили среднего человека