Предварительные «позиции советской стороны», подготовленные специалистами соответствующих ведомств, фиксировались письменно и в обязательном порядке согласовывались с председателем КГБ СССР, главами МИД и Министерства обороны. Некоторые вопросы внутренней политики также согласовывались с участием Генеральной прокуратуры СССР, а также с министрами внешнеэкономических связей, юстиции, внутренних дел, здравоохранения и другими профильными государственными ведомствами.
Я бы, тем не менее, не спешил обвинять Политбюро «в узурпации власти», поскольку и премьер-министр Великобритании, являющийся лидером правящей партии, также не является абсолютно свободным в принятии политических решений и должен считаться как с мнениями партийного руководства, так и компетентных специалистов. Это тоже неписаная политическая традиция старейшей европейской демократии, не закрепленная в конституции данной страны по причине отсутствия последней.
В Политбюро, что необходимо пояснить для молодого читателя, входили избираемые персонально Пленумами ЦК КПСС члены Центрального Комитета партии, а это могли быть секретари ЦК, первые секретари ЦК компартий некоторых союзных республик, горкомов КПСС Москвы и Ленинграда, ряд ключевых министров правительства.
Например, одновременно с Ю. В. Андроповым членами Политбюро ЦК в апреле 1973 г. стали министр иностранных дел А. А. Громыко и министр обороны А. А. Гречко.
Исторической правды ради следует отметить, что Политбюро внешне являлось наиболее закрытым партийным органом — информация о его решениях, ранее строго конфиденциально доводившаяся до заинтересованных органов, стала регулярно появляться в прессе только после избрания Ю. В. Андропова Генеральным секретарем ЦК КПСС. Заседания Политбюро ЦК проходили один раз в неделю, обычно — по четвергам, с 16 часов до 18–19 часов под председательством Л. И. Брежнева или М. А. Суслова, в редких случаях — заведующего Общим отделом ЦК К. У. Черненко. С июля 1982 г., после вторичного избрания Ю. В. Андропова секретарем ЦК КПСС, он также иногда стал председательствовать на заседаниях Политбюро.
На заседаниях Политбюро, как правило, в полном составе с участием кандидатов, рассматривалось и решалось немало актуальных и острых вопросов внутренней и международной жизни страны. В том числе, и в первую очередь, связанных с развитием кризисных ситуаций в нашей стране или за рубежом («Пражская весна» 1968 г., «Апрельская революция» в Афганистане в 1978 г., политический кризис в Польской Народной Республике в 1980 г. и т. д.).
В то же время повестка дня его заседаний нередко включала более десятка вопросов, по каждому из которых был заранее назначенный докладчик, подготовленные и рассылавшиеся членам и кандидатам для предварительного ознакомления проекты решений, обосновывающие их пояснительные записки, готовившиеся профильными государственными ведомствами и «визировавшиеся» (согласовываемые) с соисполнителями. В случае возникновения разногласий между соисполнителями окончательное решение принималось членами Политбюро и оформлялось соответствующим постановлением.
Материалы к заседаниям Политбюро — повестка дня, записки и справки, предложения и проекты решений готовились Общим отделом ЦК КПСС и рассылались членам и кандидатам нарочными, как правило, во вторник (иногородним членам Политбюро они доставлялись фельдъегерской службой).
Предложения и проекты решений (постановлений) Политбюро готовились как отделами ЦК КПСС, так и по специальным поручениям соответствующими государственными ведомствами.
Ясно, что очень многие из обсуждавшихся вопросов напрямую затрагивали состояние государственной безопасности Советского Союза, социалистического содружества, союзников СССР, требовали согласования с КГБ, Министерством обороны и МИД. Решения Политбюро принимались, как правило, единогласно. Или — с учетом мнения Генерального секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева. Ю. В. Андропов, для которого было свято понятие «партийная дисциплина», порой вынужден был соглашаться с мнением своих коллег, хотя и не разделял его полностью. Так иногда большинством голосов отклонялись его или совместные предложения, как это, в частности, было с законом СССР «О печати», подготовленном в 1975 г. Ю. В. Андроповым совместно с А. А. Громыко.
«Не сезон», говорил Андропов в таких случаях своим помощникам и коллегам, сообщая о том, что их труд не получил должной оценки высшим партийным руководством.
Выступая на заседаниях Политбюро с информацией, замечаниями по проектам подготовленных решений и документов, предложениями и предупреждениями, Ю. В. Андропов, безусловно, влиял не только на позиции своих коллег по Политбюро, но и самого Брежнева, который нередко предлагал отсрочить принятие того или иного «сырого» решения, рекомендовал «доработать» вопрос, дополнительно проконсультироваться со специалистами.
В итоге такая процедура повышала качество принимавшихся решений и документов. Но в то же время — и не гарантировала полностью от ошибочных решений.
К углубленной проработке вопросов, выносимых на обсуждение Политбюро ЦК, Андропов подключал не только официальные, но и неофициальные возможности аппарата КГБ — консультантов высокого уровня из соответствующих ведомств.
При этом он полагал, что первостепенное значение имеют не текущие, повседневные вопросы, а реальные комплексные проблемы, которые неизбежно и объективно встанут перед страной в обозримом будущем.
20 июня 1967 г., открывая Пленум ЦК КПСС, Брежнев почти сразу заявил: «Вы все знаете, что мы направили для работы в Комитете госбезопасности т. Андропова Ю. В. …Мы пришли к единодушному мнению, что целесообразно освободить т. Андропова от обязанностей секретаря ЦК партии. Однако для повышения роли такого политического органа, каким является Комитет государственной безопасности, Политбюро считает целесообразным избрать т. Андропова кандидатом в члены Политбюро ЦК[128]».
К числу важнейших международных проблем, в то время как Ю. В. Андропов стал кандидатом в члены Политбюро, помимо войны во Вьетнаме, относились переговоры с США о сокращении стратегических вооружений и параметрах «политики разрядки», предлагавшейся Организацией Варшавского договора в качестве альтернативы конфронтации и гонке вооружений, вопросы улучшения советско-американских отношений.
Авторитет Советского Союза в то время был настолько высок в мире, что даже вторая сверхдержава — Соединенные Штаты Америки — проявляла заинтересованность в обеспечении лучшего понимания своих позиций в Москве. Ибо реальная политика, и во внешне- и во внутриполитических сферах, тем более — политика дальновидная, это не только реализация собственных желаний и стремлений. Но это прежде всего взвешенный анализ и учет ситуации и тенденций ее развития, трезвая оценка имеющихся ресурсов, возможностей, ближайших и отдаленных последствий конкретных шагов и действий, перспектив развития обстановки в целом, либо в результате тех или иных действий.
В связи с этим примечателен тот факт, что член предвыборного штаба республиканского кандидата в президенты США Р. Никсона Генри Киссинджер, по заданию своего патрона, встретился с представителями советской разведки в США и заверил их, что в действительности Никсон гораздо больший реалист в политике, чем об этом думают в Москве. И что советским руководителям не следует опасаться и переоценивать значения его ультраконсервативных предвыборных заявлений и обещаний[129].
И действительно, именно при Ричарде Никсоне произошел значительный прорыв в развитии американо-советских отношений. Знаменовавшийся как первым официальным визитом президента США в Москву 22–30 мая 1972 г., так и подписанием целого ряда двусторонних документов, важнейшими из которых являлись «Основы взаимоотношений между СССР и США» и Договор об ограничении систем противоракетной обороны.
При этом, в силу своего служебного положения, Ю. В. Андропов являлся наиболее информированным членом Политбюро ЦК по многим вопросам как международной, так и внутриполитической жизни страны. Этим и объясняется его бесспорное влияние на выработку внешнеполитических позиций и курса СССР. Председатель КГБ регулярно направлял в «инстанции», то есть в ЦК КПСС, фактически — персонально Генеральному секретарю ЦК КПСС Л. И. Брежневу, секретные информационные сообщения и доклады о событиях в СССР и мире. И уже здесь, в здании ЦК КПСС, лично Брежневым либо заведующим Общим отделом (фактически — личной канцелярии генсека) К. У. Черненко, решалось какую и в каком объеме информацию направить конкретному члену Политбюро или секретарю ЦК, какую — членам ЦК в Москве или в других республиках и городах СССР. Быть может, в этом устоявшемся порядке информирования, точнее — «дозированного распространения» — важной политической информации, и кроется еще один из изъянов системы государственного управления, существовавшей в СССР? Ведь хорошо известно, что «владеющий информацией — владеет миром». А описываемая система как раз ограничивала, дозировала распространение, даже среди членов высшего политического руководства страны, актуальной и объективной, но, возможно, не очень приглядной информации о состоянии дел и негативных процессах в нашей стране и за рубежом.
Получателями полной информационной «картины мира» из КГБ, помимо Л. И. Брежнева, были «главный идеолог страны» секретарь ЦК КПСС М. А. Суслов, член Политбюро А. П. Кириленко, Председатель Президиума Верховного Совета СССР Н. В. Подгорный, Председатель Совета Министров СССР А. Н. Косыгин, министр иностранных дел А. А. Громыко и министр обороны А. А. Гречко, а затем Д. Ф. Устинов.
Впрочем, данное положение являлось реализацией на практике принципа руководящей роли КПСС в деятельности органов госбезопасности, о чем прямо говорилось в цитировавшемся нами ранее Положении о КГБ СССР. Еще раз подчеркнем, что как член высшего коллегиального партийно-политического органа