«Мы исходим из того, что личность обретает подлинную свободу, если ее деятельность идет в русле общего направления социального прогресса. …социализм создает совершенно новые отношения между государством и личностью, неразрывно связывая интересы личные и интересы общественные.
Советские законы предоставляют самые широкие политические свободы каждому гражданину, ибо они отвечают демократическому характеру социалистического общества. Вместе с тем они ограждают наш советский строй от попыток отдельных людей использовать эти свободы во вред обществу, во вред правам других граждан. Это демократично и справедливо, ибо то, что служит упрочению нового общества, отвечает и коренным интересам каждого честного советского человека» (выделено мной. — О.Х.)[328].
В то же время Ю. В. Андропов подчеркивал «Разумеется, мы не считаем, что существующий у нас механизм социалистической демократии достиг предела в своем развитии и совершенствовании… И такое совершенствование будет идти по мере дальнейшего развития общественных отношений, повышения сознательности членов нашего общества, укрепления социалистической морали и нравственности». Однако «…расширение прав и свобод органично связано с повышением ответственности каждого перед обществом, с соблюдением гражданских обязанностей. В самом деле, если кто-то из членов общества пренебрегает своими обязанностями, игнорирует нормы общественного поведения, то тем самым он наносит ущерб и себе самому, и другим людям, не говоря уже об интересах общественных».
Многие читатели старшего поколения безусловно согласятся с тем, что «для подавляющего большинства советских людей выполнение их гражданских обязанностей, уважение к праву и закону стали внутренней потребностью, нормой поведения. Однако, — прямо заявлял Юрий Владимирович, — мы не можем закрывать глаза на то, что в нашем обществе имеются еще факты недостаточно развитого чувства общественного долга… Поэтому, всемерно заботясь об усилении воспитательной работы, и в частности о правовом воспитании граждан, придавая первостепенное значение методу убеждения, наше государство в то же время прибегает и к мерам принуждения против отдельных лиц, совершающих антиобщественные действия»[329].
На встрече с избирателями в феврале 1980 г. кандидат в депутаты Верховного Совета РСФСР Ю. В. Андропов обращал внимание на то, что «нужно, чтобы каждый понимал, что на каком бы участке он ни находился, от его личного труда зависит наш общий успех, а значит, и улучшение жизни всех советских людей. Вот почему то или иное нарушение дисциплины затрагивает интересы всего общества… Поэтому каждый честный труженик, каждый трудовой коллектив, общество в целом вправе спросить с нерадивого работника, какой бы пост он ни занимал, а если надо, то и соответствующим образом наказать его»[330].
В отличие от многих других партийных руководителей, также произносивших объективно верные слова, не являвшиеся, однако, их подлинными личным убеждениями, выступления Андропова отражали его политические взгляды, что разительным образом отличало будущего Генерального секретаря КПСС от многих его партийных коллег. При этом слушатели Андропова понимали, верили в искренность его слов и убеждений. Что явилось еще одной составляющей феномена Андропова, который стал политическим и социально-психологическим фактом истории конца XX века.
В 1979 г. вышел из печати первый сборник избранных статей и выступлений члена Политбюро ЦК КПСС Ю. В. Андропова. Издание этого сборника было своеобразной данью неписаной «партийной традиции», и отнюдь не сам Андропов был инициатором появления этого интереснейшего издания.
Следует отметить, что всего в СССР были изданы три сборника избранных статей и текстов выступления Ю. В. Андропова перед различными аудиториями и коллективами. Из второго издания 1983 г. был исключен ряд ранее опубликованных речей, с добавлением материалов 1980–1982 гг. Мемориальный же сборник статей и выступлений Ю. В. Андропова «Ленинизм — неисчерпаемый источник революционной энергии и творчества масс», выпущенный в 1984 г., включал ряд ранее не публиковавшихся выступлений председателя КГБ СССР 1967–1981 гг.
По понятным политико-коньюктурным соображениям, начиная с конца 1991 г. и даже ранее, многие высказывавшиеся идеи и взгляды Андропова оказались преданными забвению. Тем не менее некоторые из них, по нашему мнению, представляют интерес и актуальность и сегодня, причем не только для сотрудников органов безопасности Российской Федерации.
Исследователи по-разному оценивают реформаторский потенциал Андропова. Одни полагают, что для серьезных преобразований история ему просто не отпустила времени. Другие считают, что о глубоких реформах он и не помышлял. Достоверно одно — это была цельная и сильная личность, несущая на себе печать своего времени.
В связи с этим представляется целесообразным привести, на наш взгляд, взвешенную и обоснованную оценку как личности Андропова, так и ее освещения в имеющейся литературе.
«Подчас сквозящая как в многочисленных статьях и интервью, так и в более „солидных произведениях“, неприязнь к Ю. В. Андропову, причем представителей противоположных взглядов — и либералов, и „левых“, и националистов („национал-патриотов“), объясняется, на наш взгляд, тем, что он понимал разрушительный для общества и государства заряд как воинствующего национализма, прежде всего самого большого и сильного народа, так и крайнего космополитического либерализма. Понимал и — по мере сил — ограждал Советский Союз от обоих этих деструктивных течений»[331].
В заключение отметим, что объективное историческое познание предполагает опору на достоверные факты, сведения и источники, их разносторонний анализ и оценку. В связи с этим познание истории также предполагает выявление, объективный анализ и оценку попыток конструирования искусственных историографических схем и концепций, их аргументированную критику и соответствующую оценку профессиональным историческим сообществом.
Послесловие
Жизнь человека — это путь к смерти. Или — к бессмертию. Если природа наделила его талантами и способностями, которые он сумел развить в себе и проявить, реализовать в деле. Если эти его личные качества были оценены по достоинству его современниками, снискали ему уважение и авторитет, стали привлекательными для современников.
Юрий Владимирович Андропов, без сомнения, принадлежит к числу выдающихся личностей и государственных деятелей XX века.
Сам Андропов неоднократно подчеркивал, что обращение к историческому прошлому необходимо не для того, чтобы «еще раз вспомнить о славном боевом прошлом», а прежде всего для того, чтобы снова обратиться к назревшим проблемам современности, «чтобы на историческом опыте… учиться решать задачи сегодняшнего дня»[332].
В заключение, как представляется, нельзя уйти еще от одной, довольно активно муссирующейся темы, связанной и личностью Ю. В. Андропова. Она касается лиц, «приведенных Андроповым во власть». И в первую очередь — М. С. Горбачева и Б. Н. Ельцина.
Знакомство с Горбачевым у Андропова состоялось на рубеже 1970-х годов, во время проведения председателем КГБ СССР отпуска в Ставропольском крае, когда первый секретарь крайкома КПСС Горбачев считал своим долгом «выразить почтение» высоким гостям из Москвы.
И, в целом, энергичный, умевший убедительно говорить, открытый для общения, подобострастный, но казавшийся искренним, Горбачев привлек внимание Андропова. Хотя его также неплохо знали и рекомендовали коллегам по Политбюро не менее авторитетные секретари ЦК КПСС Ф. Д. Кулаков и М. А. Суслов. Андропов тоже симпатизировал молодому (47 лет от роду) секретарю крайкома, по-видимому, предлагал его кандидатуру для «продвижения» в Москву. И, наверное, далеко не случайно он стал участником поистине «исторической встречи 19 сентября 1978 г.», когда теплой южной ночью на пустом перроне вокзала Минеральных Вод на несколько минут встретились сразу четыре Генеральных секретаря КПСС — Л. И. Брежнев, Ю. В. Андропов, К. У. Черненко и М. С. Горбачев…
27 ноября того же года Горбачев был избран секретарем ЦК, а через два года — и кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС. И членом Политбюро он также стал при Брежневе — 21 октября 1980 г.
Нет никаких свидетельств того, что Андропов особо выделял, опекал ставропольского выходца, посвящал его и свои мысли и планы. Сам же Горбачев писал по этому поводу в мемуарах «Жизнь и реформы»: «Были ли мы достаточно близки? Наверное, да. Говорю это с долей сомнения, потому, что позже убедился: в верхах на простые человеческие чувства смотрят совсем по-иному, но при всей сдержанности Андропова я ощущал его доброе отношение, даже когда, сердясь, он высказывал в мой адрес замечания.
Вместе с тем Андропов никогда не раскрывался до конца, его доверительность и откровенность не выходили за раз и навсегда установленные рамки. Он лучше других знал обстановку в стране и чем она грозит обществу, но, по-моему, считал, как и многие: стоит взяться за кадры, наведение дисциплины, и все придет в норму. Насколько остро Юрий Владимирович реагировал на явления идеологического характера, настолько равнодушен был к обсуждению причин того, что тормозит прогресс в экономике, почему глохнут одна за другой реформы».
Первый президент Российской Федерации Б. Н. Ельцин, на встрече со слушателями Высшей комсомольской школы при ЦК ВЛКСМ 12 ноября 1988 г., на вопрос: каково ваше отношение к Юрию Андропову? — вспоминал:
— Самое-самое высокое. Я был у него два раза за короткий срок, когда он был Генеральным секретарем. Я скажу, и его разговор, очень умный, и его реакция на решение вопросов, которые были поставлены. Это одна сторона. Как он вел Пленум; конечно, нам не хватает такого Генерального секретаря