– Смотри, – размеренно заявляет зеркалу наблюдающий, распрямляя плечи и становясь выше и старше. – Видишь, сколько у меня отчаяния? Целая бездна, которая может смотреть в ответ…
У меня холодеет под солнечным сплетением, а зеркало судорожно дергается, и из его центра вверх и вниз стремительно расходится трещина. Артефакт трескается пополам, а потом обрушивается со стены на пол мелкой крошкой. Зеркало Дракулы перестает существовать.
– Не вынесла душа поэта, – хмыкает Славка, вновь превращаясь в нахохленного подростка, – а ведь дело еще даже до войны не дошло.
– До какой войны? – осторожно спрашиваю я.
– До первой, – лаконично выдает наблюдающий и, подойдя ближе к стене, меланхолично возит носком армейского ботинка по стеклянной крошке.
Изумляюсь: до первой, с которой ему пришлось столкнуться, или вообще в истории человечества? Славка же устало сутулит плечи и выглядит так, будто из него резко выдернули запал, на котором держался его боевой задор.
– Все в порядке? – уточняю я.
– Спать охота, – заплетающимся языком отвечает наблюдающий, медленно поворачиваясь ко мне. – Сейчас бы лечь и вырубиться часиков на десять.
Я оглядываю зал. У соседней стены, аккурат напротив того места, где висело зеркало, стоит добротный кожаный диван.
– Ложись. – Я подхожу к дивану, сажусь и хлопаю ладонью себе по колену. – Ты в таком виде все равно никуда не дойдешь. Тебе даже кофе не поможет. Так что спи, а я послежу, чтобы все было нормально.
Наблюдающий воспринимает мой жест буквально. Не снимая берцев, он ложится на диван, кладет на меня голову и тут же отключается. Я укрываю его своей ветровкой, а когда Славка нервно вздрагивает, опускаю ладонь на его плечо и шепчу:
– Ты спи, спи. Все хорошо. Я здесь, я с тобой.
Наблюдающий улыбается во сне.
Особняк Брусницыных – это особняк купцов братьев Брусницыных, расположенный на Васильевском острове по адресу Кожевенная линия, дом 27. Поражающий роскошью своих интерьеров особняк затерян среди промышленных кварталов и заводов. Своим расположением – и не только им – он вызвал к жизни множество мифов и легенд. Одна из таких легенд как раз касается зеркала Дракулы.
По этой легенде, когда особняк еще только строился, купец Брусницын выписал из Италии зеркало для будущего танцевального зала. Однако это было то самое зеркало, которое ранее висело в усыпальнице графа Дракулы. Мне остается только вслед за Андрюхой повторить: не спрашивайте, неясно, зачем в усыпальнице вампира нужно зеркало, но именно так гласит легенда. После череды проблем, связанных с зеркалом, владелец особняка приказал убрать его с глаз долой. Кто-то говорит, что потом зеркало увезли обратно в Европу, кто-то считает, что оно еще не раз давало о себе знать, появляясь в разных местах Санкт-Петербурга, а кто-то полагает, что оно все еще находится в особняке в тайной комнате.
В настоящее время в особняке Брусницыных проводятся экскурсии, так что пытливый читатель может туда попасть и узнать судьбу зеркала Дракулы на человеческом слое бытия.
Андрюха, у нас… Хозяин кошмара
– «Я поведу тебя в музей…» – высокопарно цитирую я, стоя у служебного входа Кунсткамеры.
– «…сказала мне сестра», – приземленно хмыкает Андрюха и добавляет: – Явно же не экспозицию смотреть поведешь. «Ночь музеев» точно не сегодня. Так что признавайся, Славочка, что там у нас случилось?
– У нас там то ли экспонаты своей жизнью живут, то ли полтергейст завелся, – сообщаю я, открывая дверь и заходя внутрь.
– Значит, пойдем и приструним. – Напарник устремляется следом за мной. – Только ты мне ответь, почему среди ночи-то?
– Потому что самая активность среди ночи и происходит.
– Все ясно, – понимающе отвечает он, а когда мы уже идем по безлюдным темным залам, спрашивает: – А ты, Славочка, знаешь, что, если сейчас прислушаться, будет слышно, как здание Кунсткамеры шевелит корнями? Хочет вырвать их из земли и уйти в сторону Петропавловки.
– На зов Грааля, что ли? – хихикаю я. – Это, Андрей Васильевич, ненаучно, ибо недоказуемо.
– Недоказуемо, потому что незаметно. Чтобы заметили, надо очень быстро двигать корнями. В таких масштабах это трудно, а поздней весной и летом вообще белые ночи – не успел одним корнем как следует пошевелить, уже рассвело.
Наш смех даже призраков не разгоняет – они просто не попадаются нам на глаза.
– Тут не то что корни, – отсмеявшись, говорю я, – тут вообще никто и ничто не шевелится. Нас, что ли, испугались?
В этот самый момент и раздается грохот. Судя по звуку, кто-то если не обрушил стеллаж с экспонатами, то разбросал множество предметов.
– Это наверху! – кивает Андрюха, и мы мчимся на этаж выше.
Когда влетаем в зал, черепа животных и птиц еще раскатываются в стороны и подрагивают. В угол же ныряет плотная черная тень.
– Странные вкусы у этого полтергейста, – замечает мой напарник.
– Сейчас мы их проясним. – Я демонстративно засучиваю рукава толстовки. – Я, наблюдающий, заявляю о нарушении.
Тень заинтересованно покачивается, и на нас смотрят два крупных желтых глаза.
– Какие люди, то есть звери! – дружелюбно и даже с некоторым восторгом в голосе восклицает Андрюха. – Слав, это же наша кошмарная кошечка!
Кошечка, она же кошка Мара, живое олицетворение ночных кошмаров, нам действительно знакома. Более того, благодаря ей мы с напарником и встретились. Она проникла в Андрюхин сон и собиралась его сожрать. Андрюху, а не сон, конечно же.
– Ваша! Ваша! – радостно отзывается тень и обретает форму черной кошки размером с пантеру. Кошка бросается к моему напарнику и начинает нарезать вокруг него круги. – Твоя!
– Не понял, – растерянно говорит он и оглядывается на меня в поисках поддержки.
– Из тебя получится хороший хозяин, – сообщает ему Мара и, садясь напротив, жалобно тянет: – Укотови меня, пожалуйста.
– То есть ты специально устроила тут разгром, – Андрюха обводит рукой пространство, – чтобы мы… чтобы я пришел? И как же я тебя усыно… укотовлю? В человеческой реальности такого питомца точно не поймут. В кинематографической, впрочем, тоже.
– У Сальвадора Дали был муравьед, – парирует Мара.
– Только я не Сальвадор Дали, а ты не муравьед, – язвительно отвечает напарник.
– Любопытный прецедент, – тяну я и спрашиваю кошку: – Скажи, Мара, какой в этом смысл? Ты же вольное порождение города, к чему тебе хозяин?
– Ты, наблюдающий, ничего не понимаешь в высоких материях, – фыркает она.
– Да ладно! – Я демонстративно скрещиваю руки на груди.
– Любому существу важно быть частью чего-то большего, – продолжает кошка. – Вот он кто был – обыкновенный человеческий сновидец…
– Не такой уж и обыкновенный, – обиженно шепчет Андрюха.
– …а теперь – помощник наблюдающего, а значит, у города к нему особое отношение. Если я стану его кошкой, город и ко мне будет по-особенному относиться.
– То есть ты просишь не потому, что я тебе нравлюсь, а потому, что за счет меня ты понравишься городу? – сурово интересуется мой напарник. – Будешь во снах всякое безнаказанно творить, потому что я твоя крыша, что ли? Э, нет. Я на такое не подписываюсь.
– Нет же, нет, всё не так… – испуганно бормочет Мара.
– Прибери за собой, а я пока подумаю, – жестко отвечает ей Андрюха.
– Я быстро!
Дальше мы с напарником в течение нескольких минут наблюдаем, как черная тень, забыв, что она котик и у нее лапки, мечется между стеллажами и восстанавливает музейный порядок.
– Что думаешь? – спрашиваю я, кивая в сторону Мары.
– Ничего, – хмуро ворчит Андрюха. – Ничего не понимаю потому что.
– Я тоже, – признаюсь я.
– Я все исправила. – Мара возвращается и вновь ластится к напарнику. – Укотовишь меня?
– Зачем было так себя вести? – сурово вопрошает он. – Могла бы просто прийти и попросить по-человечески, ну, то есть по-кошачьи.
– А так можно было, да? – Гигантская кошка глупо хлопает глазами.
– Можно. Даже нужно. Теперь скажи, что я с тобой делать буду? Как ты это вообще себе представляешь? Я – хозяин кошмара.
– Ты можешь ничего не делать. Я просто буду считаться твоей кошкой, но продолжу гулять сама по себе.
– Нет, так нечестно. Если я буду твоим хозяином, значит, тебе придется не просто считаться, а работать моей кошкой – урчать, мышей ловить… Что еще порядочные кошки делают?
– Тыгыдыкают среди ночи и роняют предметы – вот прямо как сейчас, – орут в пять утра, оставляют везде свою шерсть, – ехидно перечисляю я, – а еще перекапывают лоток. Не забудь про лоток. Прикинь, какого он должен быть размера?!
Андрюха и Мара, не сговариваясь, укоризненно смотрят на меня.
– Правда жизни, между прочим. – Я развожу руками. – Это я еще не говорю, в каких объемах нужно будет закупать кошачий корм. Возможно, придется нанять бригаду русалок для ловли рыбы. Рыболовецкую артель русалок, вот. И все ради чего?
– Да, ради чего? – Напарник переводит взгляд на кошку.
Мара плюхается на пятую точку и голосит:
– Вы такие классные! Вы так хорошо подружились! А это ведь я – всё я! Если бы не я, вас как команды не случилось бы никогда! Я к вам хочу! Я с вами хочу! И про город правду говорила! Я хочу, чтобы город меня заметил! Таких вольных порождений, как ты говоришь, знаете сколько?! Имя нам легион! А вас город выделяет! Он вас любит! Я так тоже хочу!!!
– Ясно. Ради любви, – констатирует Андрюха. – Ради любви я согласен.
– Укотовишь меня?! – вскакивая на все четыре лапы и пружиня на них, тут же деловито уточняет кошка.
– Нет, – отвечает мой напарник и предлагает: – Давай договоримся о сотрудничестве. Ты ходишь по снам и по слою сновидений. Как кошмар, ты знаешь темные стороны города и людей. Это нам может быть полезно. Если понадобится, мы будем тебя звать и просить о помощи. Сама тоже приходи и участвуй в наших делах. Тогда все будет честно: ты можешь стать нашим другом, а город может заметить тебя и выделить среди остальных.