– Ну-у-у… – неуверенно тяну я.
– Я же узнаю, как тебя полностью зовут! Полностью или по-настоящему! – хищно прищуривается он. – Ты этого опасаешься, да?!
– У меня и псевдонимы есть, – уклончиво отвечаю я.
– Сколько из них женских, сколько мужских? – ехидно спрашивает Андрюха.
– Ну-у-у…
– Если тебе важно оставаться Славкой инкогнито, можешь не говорить и не показывать. – Напарник успокаивающе треплет меня по плечу и предлагает: – Идем за кофе?
Разумеется, мы идем за кофе.
Обводный канал – самый крупный канал в Санкт-Петербурге. Начинается от реки Невы в районе Александро-Невской лавры и проходит до реки Екатерингофки.
Обводный канал овеян множеством мифов и легенд. Это место связывают и с древними проклятиями, и с древними же цивилизациями. По одной из городских легенд, имеющей отношение к серии «Драккар и викинги», рабочие нашли на Обводном канале плиты, испещренные символами. Археологи, которым эти плиты показали, сообщили, что символы скандинавские и относятся как раз к расцвету эпохи викингов. Согласно легенде, судьба находки осталась неизвестной.
Андрюха, у нас… Желания и закон
– Мне кажется, скоро все изменится, – задумчиво произносит Славка.
Наблюдающий лежит на траве в Александровском саду и смотрит на золотой шпиль Адмиралтейства. Я же стою рядом и рассматриваю самого наблюдающего. Попутно узнаю много нового о летней подростковой моде в стиле «унисекс». Например, клетчатая рубашка Славки выглядит так, будто он снял ее с кого-то выше и шире себя. «Это оверсайз», – не без обиды в голосе сообщает мне наблюдающий, когда я делюсь с ним этой мыслью.
– В смысле? – Фраза о скорых переменах заставляет меня встревожиться.
– В прямом, – спокойно отвечает Славка. – Сейчас все так, а потом будет иначе.
– Не пугай меня, – прошу я. – Лучше расскажи, что у нас сегодня.
– У нас сегодня ожидается визит лепреконов. – Наблюдающий прикрывает глаза и подставляет лицо солнечным лучам. – Они утверждают, что после дождя радуга упирается в яблоко под корабликом на шпиле Адмиралтейства. Поскольку, как ты знаешь, по легенде там хранится шкатулка с образцами всех монет, которые были когда-либо отчеканены в Петербурге, лепреконы считают, что эта шкатулка должна принадлежать им. Как горшочек с золотом, только шкатулка. Им, разумеется, было отказано в том, чтобы забрать клад, вот они и решили прийти и изъять его без разрешения.
Городскую легенду про шкатулку с монетами я действительно знаю. Знаю также и то, что на иных слоях Санкт-Петербурга, отличных от человеческой реальности, легенды обретают плоть и становятся фактами. Значит, ждем визита лепреконов-нарушителей.
– Собираешься предотвратить нарушение? – смешливо интересуюсь я.
– Именно, – отзывается Славка и открывает глаза.
– И как же ты будешь его предотвращать, если тут загораешь?
– Да вот так. – Наблюдающий резко переворачивается на живот и, стремительно вытянув руку, крепко сжимает пальцы.
– Эй, отпусти меня немедленно! – раздается недовольный голос, а в пространстве материализуется крохотный рыжебородый человечек, которого Славка держит за воротник зеленого сюртука.
– Бегу и падаю, – усмехается наблюдающий и, не выпуская лепрекона, ловко поднимается на ноги. – Ты, сударь мой, нарушение планируешь совершить, а этого я тебе позволить не могу.
– Сказано было: шкатулка наша! – ворчит лепрекон и скрещивает руки на груди. – Конец радуги упирается в шпиль, это многие видели. Там лежат монеты, это многие слышали. Значит, это сокровище – лепреконов, и мы можем с ним делать что хотим.
– Например? – уточняю я.
– Например, перепрятать. Лучше всего в Ирландии.
– Это, между прочим, вывоз ценных предметов за рубеж, – информирую я, – что тоже является нарушением закона.
Лепрекон всем своим видом изображает негодование. Еще мне кажется, что он пытается выскользнуть из Славкиных рук, но это ему не удается.
– Тогда я требую консула! – фыркает лепрекон. – Я иностранный гражданин!
– Как нарушать – так местный, как отвечать – так иностранный, – ехидно тяну я и живо спрашиваю у наблюдающего: – Слав, что там у нас насчет иностранных граждан?
– Закон для всех един, – сообщает тот. – Если я, наблюдающий, заявляю о нарушении на этой земле, уже не важно, из какой страны или мира прибыл нарушитель.
Лепрекон становится грустным. Похоже, что отвечать по закону за себя и всех своих собратьев ему совсем не хочется.
– Впрочем, у меня для тебя, сударь, есть хорошая новость, – широко улыбается Славка. – Насколько я помню, лепрекон обязан исполнить три желания того, кто его поймал.
– Обязан, – удрученно кивает нарушитель. – По закону, чтоб его.
– Выполнишь желания – разойдемся полюбовно, – информирует его наблюдающий. – Так вот, первое мое желание: лепреконы перестают претендовать на клад, спрятанный на шпиле Адмиралтейства.
– Выполняю, – тоскливо отвечает лепрекон, достает из кармана сюртука крохотный мобильный телефон и набирает номер. – Братва, отказываемся от клада на шпиле. Так надо. Желание наблюдающего – закон.
– Отлично, – радуется Славка, когда рыжебородый убирает мобильник обратно в карман. – Андрей, имеются у тебя какие-нибудь насущные желания?
Я смотрю на Славку, Славка смотрит на меня, и мы вместе смотрим на лепрекона. Вид у последнего такой, как будто он только что потерял не только шкатулку с монетами, но и весь золотой запас Ирландии.
– Ты знаешь, у меня ведь по большому счету все есть, – задумчиво отвечаю я, – а то, чего у меня нет, мне ни один лепрекон дать не сможет. Оно или случится само собой, или не случится никогда, хоть проси, хоть не проси. Незаконно такое просить.
– Загадывайте уже хоть что-нибудь и отпускайте меня, – молит лепрекон. – Я даже на незаконное согласен, только отпустите.
Я вновь меряю его взглядом, и мне приходит в голову отличная, на мой вкус, идея.
– Предлагаю эти два желания оставить на потом, – заявляю я Славке. – Есть у меня подозрение, что, когда все изменится, они нам очень пригодятся.
– Теперь ты меня пугаешь, – говорит наблюдающий и спрашивает лепрекона: – Ты как, согласен?
– Согласен, – трясет он головой. – Должен три желания – значит, три, а когда именно, об этом в законе речи нет.
– Слово сказано, слово услышано! – чеканит Славка и разжимает пальцы. – Свободен!
Лепрекон исчезает, не долетев до земли.
– Вот и предотвратили. – Наблюдающий отряхивает ладони.
– Предотвратили, – соглашаюсь я, – и еще два желания припасли. По одному на каждого, между прочим.
– Это ты хорошо придумал – на будущее оставить, – хвалит меня Славка.
– Ты меня напугал своим заявлением про это самое будущее, вот я и решил: если все будет плохо, пусть останется возможность загадать, чтобы стало хорошо.
– Стоп-стоп-стоп, – возмущается наблюдающий, – я вообще не знаю, что и как изменится. Просто у меня возникло предчувствие, что скоро все будет по-другому, не так, как сейчас, но каким именно образом, я в душе не гребу. Даже на картах смотреть не буду.
– Надеюсь, когда оно изменится, кофе останется, – многозначительно изрекаю я, тем самым намекая на последующую прогулку.
– В такую погоду – только холодный, – ухмыляется Славка.
– Да без вопросов!
В меняющемся мире должно оставаться что-то неизменное, уверенно думаю я, когда мы идем через сад. Например, наши со Славкой походы за кофе (ну или за чем-то еще, по обстоятельствам). Это закон, и я лично приложу все усилия к его исполнению, безо всяких там лепреконов.
Здание Главного адмиралтейства – комплекс построек, расположенный на берегу Невы, на 2-м Адмиралтейском острове. Кораблик на шпиле Адмиралтейства является одним из символов Санкт-Петербурга, и с ним связана городская легенда, обыгранная в этой серии.
Согласно легенде, когда на шпиль устанавливали самый первый кораблик, в сферу под ним заложили шкатулку с золотыми монетами. Говорят, что про монеты – это лишь байки, а в шкатулке хранятся документы обо всех ремонтах шпиля и кораблика, но кто знает, к какому слою реальности какая информация относится на самом деле.
Андрюха, у нас… Мост-оборотень
Признаюсь честно, мысль об увольнении преследовала меня весь последний месяц. Нет, ничего ужасного не происходило. Все шло ровно и хорошо: в Санкт-Петербурге наступило лето, нарушения в основном предотвращались еще до их совершения, начальство ко мне претензий не имело, но с каждым днем мне становилось все грустнее.
Самым сложным было даже не справляться с отчаянием – что мне отчаяние? Я с детства знаю, как сопротивляться его волнам, и чувствую себя почетным волнорезом. Сложно было не показывать Андрюхе, что со мной что-то не так. Стоит напарнику заметить перемены в моем настроении, он начинает нервничать, дергаться и изводить меня вопросами, на которые я не хочу отвечать. Не говорить же ему: знаешь, имеется парадокс – как только я начинаю дышать полной грудью, как только кажется, что жизнь наладилась и дальше будет лучше, все обрывается. Стоит только войти в размеренную колею и успокоиться, мой мир меняется так, что нужно при помощи кирки и такой-то матери прокладывать новую.
Кажется, что мне показывают тизер (идеальная работа, любимый город, самый лучший в мире напарник), и что-то внутри меня сжимается в ожидании: покажут еще немного, а потом ударят наотмашь так, что буду далеко лететь и долго оттуда выползать, собирая себя по частям и соскребая со всех слоев мироздания. Я больше не хочу повторения подобного сценария, поэтому мне видится правильным уйти, не дожидаясь катастрофы. Вот как сказать об этом Андрюхе? «Я боюсь, что скоро все закончится, поэтому мне проще отказаться от этого сейчас, а еще у меня обострился синдром самозванца, и я начинаю подозревать, что мое ничтожество раскусят и выгонят взашей»? Да, мы когда-то д