О приметах возраста:
— В молодости удовольствия свои, а болезни чужие, в старости — наоборот.
Время течет неравномерно — лучшие годы сначала впереди, потом вдруг оказываются позади… Получается, что эти самые годы мелькают, как деревья за окном курьерского поезда.
Марецкая философствует:
— С годами приходят мудрость и опыт… Раневская театрально вздыхает в ответ:
— Только многих не бывает дома…
Я кончаю жизнь банально — стародевически: обожаю котенка и цветочки до страсти.
Экстазов давно не испытываю.
Воспоминания — богатство старости.
Старость мучительна тем, что ее нет в душе, в помыслах. Она — в расшатанных зубах, в увядшей харе, в одиночестве полнейшем.
Однажды Фаина Георгиевна отправилась в Ленинград, на свидание.
«Накануне сходила в парикмахерскую. Посмотрелась в зеркало — все в порядке. Волнуюсь, как пройдет встреча. Настроение хорошее. И купе отличное, СВ, я одна. В дверь постучали.
— Да-да!
Милая проводница спросила:
— Чай будете?
— Пожалуй… Принесите стаканчик, — улыбнулась я.
Проводница прикрыла дверь, и я слышу её крик на весь коридор:
— Нюся, дай чай старухе!
— Всё. И куда я, дура, собралась, на что надеялась?»
Фаина Раневская стала свидетельницей того, как ругают современную молодежь.
— Вы правы, — закивала актриса, — сегодняшняя молодежь ужасна.
И помолчав, добавила:
— Но еще ужаснее то, что мы к ней не принадлежим.
«В шестьдесят лет мне совсем не казалось, что жизнь кончена — вспоминала Фаина Раневская. — И когда седой театровед сказал:
— Дай бог каждой женщине вашего возраста выглядеть, как вы, — спросила игриво:
— А сколько вы мне можете дать?
— Ну, не знаю, лет семьдесят, не больше.
От удивления я застыла с выпученными глазами и с тех пор никогда не кокетничаю с возрастом.
Отвратительные паспортные данные. Посмотрела в паспорт, увидела в каком году я родилась, и только ахнула.
Паспорт человека — это его несчастье, ибо человеку всегда должно быть восемнадцать лет, а паспорт лишь напоминает, что ты не можешь жить, как восемнадцатилетний человек.
Старухи бывают ехидны, а к концу жизни бывают и стервы, и сплетницы, и негодяйки…. Старухи, по моим наблюдениям, часто не обладают искусством быть старыми. А к старости надо добреть с утра до вечера!
Старость — это просто свинство. Я считаю, что это невежество бога, когда он позволяет доживать до старости. Господи, уже все ушли, а я все живу. Бирман — и та умерла, а уж от нее я этого никак не ожидала. Страшно, когда тебе внутри восемнадцать, когда восхищаешься прекрасной музыкой, стихами, живописью, а тебе уже пора, ты ничего не успела, а только начинаешь жить!
Стареть скучно, но это единственный способ жить долго.
Старость — это время, когда свечи на именинном пироге обходятся дороже самого пирога, а половина мочи идет на анализы.
Или я старею и глупею, или нынешняя молодежь ни на что не похожа! Раньше я просто не знала, как отвечать на их вопросы, а теперь даже не понимаю, о чем они спрашивают.
Сегодня встретила «первую любовь». Шамкает вставными челюстями, а какая это была прелесть.
Я, как старая пальма на вокзале — никому не нужна, а выбросить жалко.
Фаина Раневская о работе
Не секрет, что работа для Фаины Раневской была едва ли не синонимом слова «жизнь». «Не терплю каботинства», — сказала актриса в одном из своих интервью.
…Самым трудным для меня было научиться ходить по сцене. Я так и не научилась.
После премьеры спектакля «Дальше — тишина», в котором сыграла Фаина Георгиевна, у актрисы поинтересовались, как складывались взаимоотношения с режиссером этого спектакля, на что Раневская заявила:
— Мы изображали любовь слонихи и воробья.
Кошмар — это когда мне снится, что я снимаюсь в кино.
Мне бы только не мешали, а уж помощи я не жду… Режиссер говорит мне — пойдите туда, станьте там, — а я не хочу стоять «там» и идти «туда». Это противоречит моей внутренней жизни.
В театре меня любили талантливые, бездарные ненавидели, шавки кусали и рвали на части.
Не желая спорить с режиссером по поводу какой-то сцены:
— Я всегда согласна договориться по-хорошему, если вы обещаете, что будет по-моему.
У нас в театре удивительные лестницы — в них ступенек, ведущих наверх гораздо больше, чем вниз, особенно, если подниматься — уставшей, а спускаться после пинка под зад.
Я к старости смолоду привыкла. В двадцать два года старуху играла, загримировавшись. Я столько всяких подлых сыграла, что могла бы и к этому привыкнуть…
Спрашивают, много ли заработала, снимаясь в последнем фильме:
— Этого хватило бы на всю жизнь, умри я сегодня.
Не умею отказывать. К тому же, постоянно нужны деньги. Поэтому, когда предлагают сняться в фильме, в котором сниматься не хочу, начинаю выдумывать немыслимые требования, чтобы плюнули и пригласили кого-то другого. Не плюют, самые гнусные требования выполняют, словно без меня очередную дуру сыграть некому. После этого совестно отказываться и от роли, и от требований. Ползет слух, что Раневская зазналась и набивает себе цену капризами.
Марине Нееловой[23]:
— Вы, деточка, можете стать либо великой актрисой, либо никем. Только дерьмо может быть кем-то наполовину.
— Чтобы стать видным деятелем культуры, нужно стараться не высовываться, идти в ногу с нужными людьми и наступать на ноги тем, кто может обогнать.
— Ах, ничего не может быть хуже этой мышиной возни, — делано возмущается обиженная актриса, прикладывая к сухим глазам платочек.
Раневская возражает:
— Ну почему же? Крысиный яд, например.
Великие экспериментировали в театре. Теперь экспериментируют театром.
Отремонтировали зрительный зал, оснастили сцену, расширили гримерные и в туалетах теперь не воняет… Все сделали для театра, об одном забыли — актеры-то прежние.
В нашем театре бездарей не больше, чем в остальных. Беда в том, что они активны и, кажется, размножаются делением.
Есть спектакли, на которых рты зрителей не закрываются от восхищения или смеха. В нашем, к сожалению, из-за зевков.
Раневская на репетиции:
— Мата не хватает!
Завадский обомлел:
— Мат на сцене? Что вы, Фаина Георгиевна? Пьеса и без того фривольная.
Та в ответ ехидно:
— Мат это спортивный инвентарь такой, Юрий Александрович. Генке Бортникову на голый пол на сцене падать неудобно.
Молодая актриса, извиняясь за неудачно исполненный куплет песни на сцене, кокетливо пожимает плечиком:
— Прошу простить, мне медведь на ухо наступил.
Раневская фыркает:
— И по всему остальному тоже потоптался?
(Раневская почти восемь лет пыталась играть в знаменитом Московском драматическом театре имени А.С. Пушкина, очень надеясь на серьезные драматические роли. Но не прижилась там. В театре достаточно было своих прим, кроме того, репутация язвительной нарушительницы спокойствия вовсе не способствовала получению тех ролей, которые Раневской были нужны).
— Примы во всех театрах всех городов похожи между собой, как очковые змеи. Они готовы играть Джульетту до восьмидесяти лет, только бы роль не досталась сопернице, — говорила Фаина Георгиевна.
— Новый спектакль обойдется Завадскому куда дороже прежних.
— Это почему? — недоверчиво интересуется Марецкая, зная, что декорации на сей раз самые простенькие, костюмы тоже, даже программки напечатаны на серой бумаге.
— Именно потому. Заманить зрителей на этакую серость можно будет только раздавая контрамарки принудительно или к продуктовым наборам в нагрузку.
Скоро третий звонок, а зрительный зал наполовину пуст.
За кулисами паника: что случилось, ведь до сих пор спектакль пользовался успехом. Наконец, кто-то из актеров соображает:
— В фойе Раневская! Пока она оттуда не уйдет, зрители в зал не пойдут.
Действительно, Раневская, решившая посмотреть спектакль как все остальные зрители — из партера, купила билет и пришла.
Режиссер по громкой связи сообщает, что пора в зал.
В зале повторяется нечто похожее — зрители-то расселись, но по рядам ходят программки, которые передают Фаине Георгиевне, чтобы подписала, и обратно, большинство голов отвернуты от сцены в ее сторону.
Тогда Раневскую решают вызвать на сцену, чтобы не отвлекала тех, кто в зале.
— Раневская, на сцену. Скоро ваш выход! — вещает помощник режиссера.
(Проблема была в том, что Раневская пришла посмотреть, как роль миссис Сэвидж[24] играет Вера Марецкая. В результате, Марецкая весь спектакль просидела в своей гримерке, надув губы, а Раневская играла на сцене. Зрители решили, что это такая режиссерская задумка).