Юрий Завадский на собрании труппы:
— Сезон обещает быть хорошим… Раневская шумно вздохнула:
— …но обещание опять не выполнит.
Завадский всегда разъяснит, к какому выводу актеры должны прийти своим умом.
Молоденькой актрисе, страстно желавшей понравиться Юрию Завадскому, Фаина Раневская посоветовала:
— Как только он к вам приблизится, вставайте на цыпочки и молчите.
— Но для чего?
— Чтобы быть похожей на балерину. Да, и еще прекратите кушать, балерины все тощие.
На очередное замечание режиссера Завадского о том, что не мешало бы бросить курить, Фаина Раневская ответила:
— Венера тоже курила…
Пытаясь вспомнить хоть одну Венеру-актрису, Юрий Завадский озадаченно спросил:
— Какая Венера?
— Милосская.
— Кто это вам сказал?
Раневская пожала плечами:
— А почему же ей мужчины руки отбили?
Завадский со злорадным удовольствием пообещал:
— И вам отобьют, Фаина Георгиевна!
Актрису это ни капельки не смутило:
— На памятнике? Пусть отбивают. Только памятник для начала поставьте.
Завадский на собрании назидательно:
— Слово не воробей…
Раневская согласилась:
— Конечно! Оно голубь — нагадит, так нагадит!
Завадский в гневе во время очередной перепалки на репетиции:
— Фаина Георгиевна, возьмите себя в руки!
— Не могу. Боюсь задушить.
— Юрий Александрович, берегите себя. Вы себе еще пригодитесь, — советовала Завадскому Раневская.
Завадский принялся рассуждать о необходимости профилактики гриппа и об обязанности каждого актера сделать прививку:
— Обещают, что этой зимой Москву снова свалит грипп.
Раневская тревожно:
— Постановление партии и правительства было, что ли?
— Зачем вы так подробно расспрашивали Завадского, видит ли он в отпуске сны? — спросила одна актриса Фаину Георгиевну.
— Хочу присниться Юрию Александровичу и испортить ему весь отпуск.
— Фаина Георгиевна, почему бы вам просто не промолчать в ответ на мои реплики? — кипятился Завадский — Вам нужно обязательно ответить?
— Не могу же я оставлять вас в долгу, отвечая на серебро золотом. Приходится и самой размениваться.
Завадский любит, когда говорят правду в глаза, как бы она ни была льстива!
— Завадский больше не выбрасывает свой хлам, — сообщила Раневская сидящей в гримуборной актрисе.
— Почему вы так решили?
— Зачем выбрасывать, если можно показывать его на сцене?
Завадский хуже, чем думает о себе он сам, но, возможно, лучше, чем думаю о нем я.
Завадский лучший из режиссеров, если не принимать во внимание всех остальных.
— Завадский тоже человек, — объясняла Раневская коллеге Геннадию Бортникову, — но он пока об этом не догадывается. Вот слезет с постамента…
Немного подумав:
— Нет, сам не слезет…, а сбрасывать жалко. Тоже человек ведь…
Завадский Раневской:
— Я больше не буду вам ничего советовать, вы и без того умная, придумывайте это сумасшествие сами!
— Ну нет, мне без вашей помощи с ума не сойти!
Завадский никогда не ошибается просто так. Он совершает ошибки в назидание другим.
Разгневанный Завадский закричал:
— Зла не хватает!
Раневская услужливо:
— Могу одолжить.
По воспоминаниям коллег Фаина Раневская часто опаздывала. Когда у Завадского бывало хорошее настроение, он норовил ее поддеть по этому поводу:
— Фаина Георгиевна, почему вы снова опоздали?
Та невозмутимо:
— Поздно вышла из дома.
— Почему же нельзя было выйти пораньше?
— Выходить пораньше было тоже поздно, голубчик…
Бывает взаимная любовь. У нас с Завадским взаимная нелюбовь. Но мне лучше то, что есть.
Услышав, как актеры судачат о том, что у них с Юрием Завадским идет непрерывная война, Фаина Раневская задумчиво нахмурилась:
— Скажите, а всякие там конвенции не отменили?
— Какие конвенции, Фаина Георгиевна?
— Ну, военные, по поводу пленных…
— Нет, а почему вы спрашиваете?
— Если я одержу победу, мне же Завадского содержать придется.
Немного подумав:
— Может, проиграть? Пусть он меня содержит, у него кошелек толще.
Завадский, утомленный спором с Фаиной Раневской, машет рукой:
— Ладно, пусть будет по-вашему!
Та торжествующе:
— Поздно, я уже передумала!
Я очень добрая. Я даже могу простить Завадского за то, в чем он не виноват».
— Мне нужно в магазин, — заявила во время одной из репетиций Фаина Раневская.
— Что-то срочное, Фаина Георгиевна?
— Да, хочу купить брюки.
— Вы же не носите брюки.
— Вчера Юрий Александрович Завадский сказал, что если он увидит меня в брюках, то непременно получит инфаркт. Ради этого стоит их надеть.
С Завадским трудно. Если я молчу, он тут же воображает, что он прав. Если спорю — считает что дважды прав.
Известно, что Юрий Александрович Завадский был женат несколько раз.
В том числе, его женой была актриса Вера Марецкая[4]. Раневская не упускала случая съязвить по этому поводу:
Завадский предпочел видеть Верку на сцене, — говорила Фаина Георгиевна. — Наверное, дома по утрам она представляет неприглядное зрелище.
Была женой Юрия Александровича и великая балерина Галина Уланова.
— Завадский не вынес болтливых актрис и выбрал себе в жены балерину, чтобы молчала, — заявила Раневская.
Юрий Завадский очень любил проводить своеобразные лекции об актерской игре в частности и о театре в целом. Не ходить на них считалось рискованным. Актеры боялись режиссерского гнева.
Однажды, после очередной длинной и скучной лекции, Завадский вдруг обратил внимание на непривычно притихшую Раневскую:
— Фаина Георгиевна, что-то вас давно не слышно…
— Это чтобы умнее казаться. Те, кто молчат, всегда умнее выглядят. Вы брали бы пример…
Коллега Фаины Георгиевны, актер страшно переживал, услышал ли Завадский, что он сказал. Раневская обнадежила молодого человека.
— Не услышал. Завадский никогда не слышит, если говорят не о нем.
— Это ваши слова, Фаина Георгиевна?! — возмутился по какому-то поводу Завадский.
— Нет, я их взяла взаймы.
— Завадский опорочил меня перед потомками, — заявила как-то Фаина Георгиевна.
— Чем, Фаина Георгиевна?
— Он — гениальная сволочь. Но потомки, к сожалению, забудут, что он — сволочь, зато будут помнить, что гениальная. А если гений не дает роли Раневской, значит, Раневская — говно.
Во время одной из репетиций Завадский услышал, как Раневская говорит о нем:
— Юрий Александрович очень любит, чтобы ему говорили правду в лицо, даже если после подобных откровений правдолюбца уволят.
— Я же вас не уволил, Фаина Георгиевна, — заметил режиссер.
— Боитесь, что я уйду и скажу эту правду в другом месте.
Завадский воскликнул в отчаянии:
— Публика просто не способна понять замысел этого спектакля!
Раневская тут же посоветовала:
— Поменяйте публику.
Завадский ехидно:
— Посоветуйте как.
— Напишите на афише: «Спектакль только для тех, кто способен понять». Будет аншлаг, все решат, что признаваться в неспособности неприлично.
— Если Завадский умрет, я умру тоже.
— Почему, Фаина Георгиевна? Вы так его любите?
— Не от тоски, от избытка желчи. Мне не на кого будет ее изливать.
Я не помню случая, чтобы кому-нибудь удалось оказаться сверху Завадского.
Иногда Юрий Александрович ведет себя не как мужчина, а как склочница из коммунальной квартиры.
Завадский — вытянутый в длину лилипут.
Была у Завадского жена — Уланова. Слава богу, у нас не танцевала.
Кончаю мое существование на помойке, то есть в театре Завадского.
Театр — невыносимая пошлость во главе с Завадским.
Творческие поиски Завадского охарактеризовывались Раневской не иначе, как «капризы беременной кенгуру».
Раневская постоянно опаздывала на репетиции. Наконец, у Завадского лопнуло терпение и он попросил актеров не замечать актрису, когда она в очередной раз опоздает.
Вбежав в репетиционный зал, Раневская поприветствовала коллег:
— Здравствуйте.
Молчание.
— Здравствуйте, — повторила Фаина Георгиевна громче, но ответа не услышала.
— Здравствуйте.
Ноль внимания.
— Ах нет никого?! Тогда пойду поссу.
Наблюдая за происходящим на сцене Юрий Александрович не выдержал и заорал:
— Фаина Георгиевна! Вы своими находками «сожрали» весь мой замысел!
— То-то у меня чувство, как будто я говна наелась, — достаточно громко пробурчала Раневская.