– Фарида, прекрати, можешь не стараться, я все равно тебе не верю. Ты хоть спину сломай.
Брат, выполняет роль переводчика:
– Доктор, это у нее от нервов, да?
– От нервов. Это истерика.
– Она переживат сильно. У нее дома, в Узбекистан, ребенок, маленькая, шесть месяц. Мать звониль, сказаль – болеет.
– А почему тогда она здесь, а не дома, с ребенком?
– Как почему? Тут муж ее, мы работаем.
– А, ну тогда правильно. Надо в первую очередь о муже заботиться. Будет муж, будут и дети. Может быть, даже здоровые. Завтра зайди, заберешь ее, к завтрашнему дню поправится.
Наши старые знакомые, постоянные посетители клиники, про которых надо писать ко дню любви и верности, как пример редкой в наши гармонии во все годы совместной жизни. Семья в ноябре отмечает серебряную свадьбу. Как-то незаметно семейный юбилей переходит в празднование Нового года, начиная с католического Рождества до православного, пока идиллия не перешла в драку. Он ее бил ремнем, она отбивалась бытовыми предметами типа электромясорубки. Он ее за блядство, она его за то, что у него не встал. То, что он ко всему прочему педик, об этом речи не шло, к этому она привыкла. Гармоничной семейной жизни это не мешало, зато помогало в бизнесе. С его профессией без этого было нельзя. Пили дальше, пока на Крещение не подожгли квартиру. Пожарные, милиция, родственники. Семью принудительно отправляют лечиться от алкоголизма. Отказаться они уже не могут. Забавно, лежат рядом в палате, привязанные к койкам. Скучают.
Слышу голос супруги:
– Саша, а Саша, что я тебе скажу. Сбегай-ка ты в магазин и купи самой-самой дешевой водочки. Я тебе двести рублей дам.
– Откуда у тебя двести рублей, в приемном все забрали?
– А ты отвернись, я достану.
Со своей койки подает голос супруг:
– Спрятал она. Ей бы, суке, только ноги раздвигать.
Просьбу о покупке водочки не удовлетворили, и мадам ушла в глубокий психоз. Казалось ей, что она рожает, кричала, как при родах, тужилась, комментируя этапы родового процесса:
– Ой-ей-ей! Ой, головка пошла!
А супруг затосковал, у супруга заскучала прямая кишка. Начал жаловаться на запор, вечером просить клизму. Естественно, был послан подальше. Тогда стал скулить, что в прошлый раз у него запор кончился печально, разрывом сигмовидной кишки. Пришлось объяснить, что грузить мне не надо, что я знаю, от чего рвутся прямые и сигмовидные кишки, особенно у таких заднеприводных мачо, как он, с накрашенными ногтями. Поняв, что с клизмой у него не получится, стал просить хотя бы ректальных свечек.
– Свечку я тебе дам. Тебе сколько, одну или две?
– Доктор, ну что вам, жалко? Дайте лучше сразу пять или семь.
– А пердак твой не треснет? Мне не жалко, держи.
– Да что же вы такое говорите, – и начал начал запихивать свечки, как патроны в обойму.
– Это ж, – говорю, – сколько пальцев у тебя туда входит? Вся кисть?
– Да вы что, только три пальчика, и то если один из них мизинчик, а я видел таких, у которых вся руку по локоть легко входит.
– Ну таким опытом я похвастать не могу, только смотри, очко не порви. А так развлекайся, если хочешь, главное – не мешай работать.
– А у меня почему-то кровь на пальце.
Пришлось привязать, а анальное либидо лечить аминазином. А после аминазина семейка с утра передвигалась как на шарнирах, походкой Буратино, бережно поддерживая друг друга в пути до толчка. Медсестра перепутала листы назначений, фамилия-то одна, и вкатила аминазин сначала супруге, а потом, поняв ошибку, ему. Лежат рядом, фамилия одна.
Утром начмед в претензии:
– Ты это чего с ними сделал? Почему они у тебя ходят как клоуны?
– Да ничего, вы лучше посмотрите, как они стульчак оборудовали, не унитаз, а какое-то гнездо.
Специально просил санитарку не убирать. Сиденье для мягкости супруг в несколько слоев обернул пеленками, это понятно, самое дорогое надо беречь. На этом обход закончился, все присутствующие пошли ржать в коридор.
Интересные люди
Работаю давно, приходилось в разных местах. И все годы слышу от руководства одну фразу: «Не нравится – увольняйтесь». На ваше место очередь стоит в шляпах.
Странно, почему именно в шляпах? Было время, я и сам шляпу носил, но к шляпе полагается соответствующий гардероб, пальто, ботинки, а не привычная куртка с кроссовками. И за все время только один человек приходил устраиваться на работу действительно в шляпе. Даже в таком несколько старомодном котелке. Наверняка Рене Магритт бы позавидовал. Только у нашего соискателя вместо носа было не яблоко, как на известной картине, а слива ярко-вишневого цвета. Пришлось отказать, человек неустойчиво стоял на ногах, хотя еще и не опохмелился. Так что не взяли его даже на мое место.
Смотрю на новую историческую общность людей и не перестаю удивляться, хотя давно уже пора прекратить.
Трудно быть главным врачом. Нагрузка нечеловеческая, отвечать приходится за все, постоянно быть в курсе, вникать во все проблемы. Оперативно принимать меры. Вот последнее распоряжение: в приемном отделении, в мужском туалете для посетителей, убрать писсуар. Сантехник матерится, но приказ есть приказ. Уборщица недовольна. Вопросов нет, мужикам удобнее отлить в него, чем целиться в унитаз, заливая пол вокруг. А все потому, что одна несложная гражданка решила им воспользоваться. Женский сортир, как обычно, был занят. По виду полученной травмы похоже, что женщина попробовала воспользоваться писуаром именно так. Уцепившись за вертикально идущую водопроводную трубу, мадам закинула ноги на стену на уровень головы, и маневрируя своей немалой задницей пыталась направить струю в нужном направлении. Другой способ представить трудно. Труба в результате не выдерживает, и тетка с размаху падает на кафельный пол. Перелом седалищной кости. Вдобавок ее накрывает поток воды из оторванной трубы. Тетка пишет жалобу по поводу причиненного ущерба. Дойдет ведь если до суда, может, и выиграет. Спросят, а почему не предупредили, не объяснили? Почему не написано, как пользоваться.
Подумал, а ведь ни в одном туалете не видел надписи о том, что женщинам пользоваться писсуаром запрещено, опасно.
Серьезно у нас подходят к медосмотру при приеме на работу. Приходится отстоять полчаса – час в очереди, только чтобы тебе поставили штампик: «Здоров» и написали, что противопоказаний к работе нет. Ни глистов не нашли, ни кишечной палочки. Теперь у меня в санитарной книжке стоит штамп, что в мазке из влагалища не нашли даже гонококков. Как чувствовал, что докторица в СЭС, лет так 80, сослепу перепутает печати, но все равно забыл проверить. Придется идти еще раз, стоять в очереди. Зато сэкономил время. На инструктаже по гражданской обороне и противопожарной безопасности. На этот инструктаж надо ходить с раннего утра, когда заместителей по ГО, отставных подполковников, еще потряхивает. В итоге вместо 2 часов лекции, которую слушают пришедшие после обеда, инструктировался ровно 7 минут, из которых пять ушло на поиски журналов.
Перед праздником на дежурстве удалось побриться только в женском туалете, где на стене сохранилось маленькое зеркальце. В мужском туалете зеркала никогда не было.
В свое время вышел приказ главврача снять все зеркала со стен. Не подумайте, что из-за суеверий. Отражения покойников мы не боимся. Все проще и реальней. Пару лет назад одна мадам решила посмотреть в зеркало, как ей сделали пластику, как бы сказать, интимных мест. Что-то там ее не устраивало. Зачем она ей понадобилась, не понятно. Вес 110 кг. Чего там можно у нее было рассмотреть под складками жира? И главное – кто бы это стал рассматривать? Но видимо, что-то такое было неаккуратное в ее конструкции. Лично не интересовался, хотя простоял в качестве анестезиолога почти два часа на операции, мысли обойти вокруг стола, заглянуть, что там делают гинекологи, не возникало. Только-только очнувшись от наркоза, мадам, решив посмотреть, как теперь выглядит ее конструкция, сняла со стены зеркало, положила на кровать, присела над ним и не удержалась… Села на зеркало. Располосовала себе всю задницу, промежность. Повторно брали на операцию с массивной кровопотерей, уже было не до эстетики. После этого мадам еще пыталась жаловаться, требовала вернуть деньги, заплаченные за первую операцию.
На днях звонок в реанимацию. Терапевт:
– Нам привезли мужчину, его надо в реанимацию. Он неадекватен.
– Ну а в чем его неадекватность?
– Он на улице портвейн пил.
– Не еби мне мозги! Какой портвейн?
– 72-й…
– Ну и что? Нормально. Народная марка. Грезы шофера. Все пьют.
– Так он его через соломинку пил.
– ……….!
– Короче, хватит, придите посмотреть.
Спускаюсь. Да… Картина: бутылка портвейна примотана к голове скотчем, трубочка во рту. Сидит, посасывает. Удобно, руки свободны. Терапевт:
– Ну и что, по-вашему, он нормален? Говорит, так пить интереснее. Портвейн, говорит, с одной стороны черепа плавно через трубочку переливается внутрь.
– Логично излагает, слушай, позавидуешь. Мужик-то трезвый, выпил всего граммов 150–200. Пусть допивает и идет домой. Допьет – бутылку снимите, а то упадет, порежется. Или найдутся желающие попробовать. Жаль, сам портвейн не пью.
Когда нечем заняться ночью на работе, всегда найдешь занимательное чтиво. Читаю документ, паспорт гражданки республики Точикистон, или как он у них называется паспорт: шиноснома. Шиноснома вся в штампах о пересечении границ республик бывшего СССР. Где только за эту осень не побывала его хозяйка: дважды Украина и Белоруссия, Азербайджан и Казахстан. Как та курица, которая мотается по огороду, когда не знает, где снести свое яйцо. И почему же ты, мотаясь по всему СНГ, снесла свое яичко в нашем роддоме? Утром родила маленького таджика, вечером ушла домой, а ночью привезла свой синий комочек уже не в роддом, а нам, в больницу. Синеет ребетенок, когда плачет. Бывает, говорю, покорми, может, плакать перестанет. Покормила, плакать перестал, но пойми, какой там цвет лица его головы, когда оно почему-то все покрыто черными волосами, как у известного волосатого человека Евстихеева. И что мне теперь с ним делать?