Наконец, прокурорская проверка закончилась. Не известно, дошло ли дело до следственного эксперимента, но врача оправдали, посоветовав больше такого не делать. В случае необходимости ректального исследования, все-таки звать более подходящего специалиста.
Долго катался на машине по бывшему военному городку, спрашивая у жителей, где находится местное кладбище. Опаздывал на похороны друга. Городок недавно стал обычным гражданским поселком, после того как расформировали воинскую часть. Стали строить жилые дома, и основная масса жителей поселилась в них недавно. Никто не может ответить, где их кладбище, еще не пользовались ритуальными услугами. На беду жителей, они теперь приписаны к нашей больнице. Когда очередной абориген ответил, что не знает и не шел бы я ко всем чертям, не выдержал и пообещал, что ничего, скоро вы все очень хорошо узнаете, где ваше кладбище, скоро хорошо запомните туда дорогу.
Попадает как-то под вечер в больницу настоящий генерал-майор. Цирроз печени. Даже на плечах были сосудистые звезды, правда, больше похожие на маршальские. После очередного запоя началось желудочное кровотечение. Почему к нам, в районную богадельню, а не в госпиталь или в Военно-медицинскую академию? Просто «Скорой помощи» до госпиталя было его не довезти и поэтому забросили в ближайшую больницу. Надо сказать, что сразу проявил себя редкостным контрацептивом. В течение получаса умудрился оскорбить всех. Кричал, пока на то были силы, что он генерал, а все мы – дерьмо собачье. И срочно переводите его в академию, с этим быдлом он рядом лежать не будет. Был бы он здоров и не был бы пациентом, возможно, и не удержался бы от желания набить ему морду. Извиняло только одно, возможно, что от печеночной недостаточности поехали мозги.
В тот вечер дежурил классный врач-эндоскопист. Ему удалось кровотечение остановить, появился шанс обойтись без операции. Перелили литра три крови, стабилизировали давление. Только собрались перевезти в военный госпиталь, как генерал провалился в печеночную кому. В таком состоянии переводить уже не имело смысла, шансов выкарабкаться из комы обычно мало. Уходя с работы, предупредил своих:
– Начнет умирать, без героизма, родственники в курсе, что возможен исход. В общем, был уверен, что на утро его в живых не застану. Но на следующий день вижу его не только живым, но и в рассудке, жестко привязанным к кровати. Лежал в памперсе, на который наши шутники нашили красные лампасы. Говорят, что, придя в сознание, он первым делом снова вспомнил, что он генерал, и решил построить дежурный персонал. Ошибка. Забыл, что он в гражданской больнице и никого тут генеральским криком не испугаешь. Никто так и не признался, даже мне, какую воспитательную работу ночью с ним проводили, зубы напильником ему никто не пилил, не гасил сигареты о желтоватую кожу. Посмотрел: ногти на месте, но увидев меня, генерал вытянулся в кровати и нервным звонким голосом молодого лейтенанта произнес:
– Товарищ начальник отделения! Разрешите обратиться!
Я разрешил.
– Прошу выдать мне лист бумаги и авторучку. Я хочу написать расписку и выписаться домой. Благодарю за оказанную помощь. Претензий к персоналу у меня нет.
Позвонила знакомая из городской больницы решила развеселить. Рассказывает, как к ним обратился узбек, из любопытства засунувший голову под асфальтовый каток. Зачем? Сказал, что ему «надо било смотреть». Голова осталась цела, голову вмяло в незастывший асфальт, но лицо, и так не отличавшееся острыми чертами, катком раскатало как блин.
– Ну и что же вы с ним сделали? – спросил я.
– Да послали, кто его будет лечить, без страхового полиса, без денег. Для жизни опасностей нет.
– Молодцы, – говорю, – только теперь он лежит у меня, совершенно бесплатно лечится.
На операционном столе лежит больной. Молодой джигит. Беру историю болезни, читаю. На истории красивым детским почерком выведены паспортные данные: Фамилия, имя, отчество… Что? Облахуй Моблахуевич. Возраст указан. Республика Таджикистан. Начинаю контакт. Спрашиваю:
– Ты Облахуй?
– Нэт, – с негодованием отвечает джигит, – я не облахуй.
– Так как же тебя зовут?
Отвечает:
– Меня зовут Облахуй.
Я в удивлении:
– Так тут же так и написано – ОБЛАХУЙ.
– Но я же нэ облахуй, – уже почти кричит джигит, – я – ОБ-ЛА-ХУЙ.
Начинает надоедать. Говорю:
– Если писать умеешь, на тебе бумажку, напиши по буквам.
Берет авторучку, выводит печатными буквами: ОБЛАХУЙ.
– Ну тут же так и написано: Облахуй.
– Нэт, я нэ облахуй, это совсэм нэ то значыт, это Облахуй.
Короче, надоел. Контакт закончился. Обошлись без премедикации. Сразу резкий глубокий сон. Просыпаться отправил в палату.
У одного родственника появилась необходимость лечь в больницу на плановую операцию. Операция непростая, и подготовиться надо заранее. Все равно родня будет требовать принять участие. Решил, что надо сходить на разведку, поговорить с оставшимися в этой больнице знакомыми, расспросить, что там и как. И стоит ли вообще туда ложиться. Договорился о встрече со знакомым заведующим реанимацией, поднимаюсь, стою в коридоре рядом с оперблоком, жду. Из операционной выходит доктор средних лет с азиатской внешностью, достает смартфон и спрашивает:
– О’кей, Гугл, как делат наркоз когда язва?
Видно Гугл не понимает акцента и выдает кучу ненужной информации. Технически продвинутый азиат долго листает странички. Заведующего я ждать не стал.
Вторая половина января. Травматолог приносит заявку на плановые операции. Первым в списке парень 25 лет. Диагноз «перелом костей обеих голеней, один из них открытый. Перелом бедра. Перелом плеча. Планируется металлоостеосинтез». Где ж тебя так, бедолагу, всего переломало?
Доктор высказывает скромное пожелание: нельзя ли все кости собрать за один раз. Это своего рода игра. Мы оба знаем, что с такой просьбой я его пошлю подальше. Весь этот процесс займет часов десять. Под наркозом-то я его продержу, но зачем рисковать. Но послать коллегу в жопу тоже надо аргументированно.
Пошел, взял историю. Изучаю. Итак. 25 лет. Сержант полиции. Хорошо, не гопник. Поступил в новогоднюю ночь. Доставлен «Скорой помощью». Диагноз при поступлении. Странно, такая травма и без шока, повезло. В реанимации не был. Скорее всего, не было мест. Алкоголь? Вроде нет. Вот анализ крови. 0,1 промилле. Бокал шампанского, бедняга не допил. История в полном порядке. Все анализы, группа крови, эпикриз. Придраться не к чему. Направление «Скорой помощи». Диагноз. Обстоятельства травмы. Читаю: три раза упал с четвертого этажа. Подпись врача. Знакомая фамилия. Вместе работали. Интересно.
Пошел в палату. Парень развешен на шинах Беллера. Поговорили. Вроде нормальный, по жизни ничем не болел. На вопрос, а как ты получил такую травму, отвернулся к стене, молчит. Без комментариев.
Любопытство к смертным грехам не относится, поэтому позвонил в «Скорую» знакомому доктору. Вот его рассказ:
– Ты понимаешь, этому умнику в Новый год присралось окна вымыть. Лета не хватило. Жена, говорит, с мая гундосила, вымой да вымой. Так нашел время. Нет, трезвый был. Ни царапины на нем не было. Жена говорит, что поскользнулся и с 4-го этажа упал. Я ему предложил, давай до больницы прокатимся, рентген сделаем, вдруг позвоночник сломан. Нет, говорит, не поеду. Я ему – расписку тогда напиши. Не буду, говорит. Ни хера у меня не сломано. Смотри. И тут разбегается по комнате и сегают в открытое окно. Я подошел, он внизу стоит и кричит мне:
– Ну что, сейчас убедился, что ничего со мной не случилось. Я в ВДВ служил. 50 прыжков. Ну и черт с тобой, думаю. Спускаюсь по лестнице, он навстречу. Говорит, сейчас я вам еще одну фишку покажу. Я уже в машину сажусь, слышу крик сверху. Смотрю – снова летит. Боком на асфальте. Хорошо, хоть с этажа спускать не надо на носилках. Погрузили в машину – вот и все.
Действительно все. И чего, думаю, у меня такой интерес вызвало.
Беседуешь с очередным интересным человеком:
– Слушайте, ну вы мне объясните. Каждый день вы выпиваете две бутылки водки. Так? Жена говорит, что уже несколько лет. При этом ходите на работу, неплохо зарабатываете, на водку хватает. Скажите, где такую работу можно найти, чтобы можно спокойно литр водки в день выпивать и чтобы тебя с работы не выгнали? Я со вчерашним выхлопом приду, у меня будут проблемы. А вы кем работаете?
– Тоже, сравнил. Я – плотник! Мастер! Пятый разряд.
– Здорово. А гробик-то себе уже сколотили? Если не завяжете с алкоголем, скоро пригодится.
– Два!
– Зачем два?
– Ну ты даешь, доктор, а откуда мне знать, когда я помру? Зимой, летом? А как какое у меня настроение будет? Да и смотря кто на похороны придет. Ты не понимаешь.
– Куда нам…
Как-то раз у меня появился новый врач-интерн. Африканец, родом из какой-то Гвинеи. Парень женат на местной. Маленький такой подвижный добродушный черт. Очень черного цвета. Кажется, не из людоедов. По-русски говорит сносно. Постоянно приглашает в гости к себе на родину. Говорит, что дорога – дорого, но возьми с собой 200 баксов, и ты месяц будешь Ротшильдом. Их деревня бедная, но гостям всегда рады. Я пока воздерживаюсь, пусть они и добродушные, но еще повесят твою голову на ворота как украшение. Просит дать ему работу. Но наша публика не очень сложная, могут и неправильно отреагировать на чернокожего доктора. На днях было много писанины, и дал ему, не глядя, две истории болезни. Иди, запиши утренний осмотр. Чего не понятно – спроси. Чертенок довольный побежал в палату. Я понял ошибку, рванул за ним, но не успел… Оказалось, что, не глядя, я дал ему истории двух алкашей, только что вышедших из психоза. В палате наблюдаю картину: один, укрывшись с головой одеялом, лежит в кровати. Доктор сухой черненькой ручкой тормошит его, пытаясь начать диалог: