Человек скалкой проломил себе череп. Ситуация была следующая. Мужик возвращается с ночной смены. Устал, слегка выпил. Придя домой, увидел, что супружеское ложе занято посторонним. Жена тоже слегка навеселе. Клянется, что только что подобрала на лестнице незнакомого мужичка. Не пропадать же добру, принесла в квартиру, раздела, уложила спать. Мужик очень устал. Ему не до разборок. Незваный гость получает мощный удар в табло и с переломанной челюстью сбрасывается на пол. Слава богу, хозяина силой природа не обидела. Нокаут. Мужик ложится спать на свое законное место.
Жена вызывает «Скорую», не совсем понятно – зачем. Любовник начинает приходить в себя. Серьезных поводов везти его в больницу нет. Припугнув женщину административным наказанием за ложный вызов «Скорой помощи», собираемся отчаливать. Женщина поверила в то, что мне будет не лень привлечь ее за хулиганство, начинает умолять:
– Ну если вам кого-нибудь забрать в больницу обязательно надо, давайте я сама с вами поеду. А лучше мужа заберите.
Мужик, проснувшись, сидит на диване.
– А что, ребята хорошие, я лучше с ними прокачусь, чем с тобой (…) оставаться.
– Стоп, – говорю, – это ваши разборки. Если бы у твоего мужа была бы какая-нибудь травма, с удовольствием бы забрал.
– Так сделайте ему травму, – просит женщина, – я вам хорошо заплачу.
– Нет, тут уж извините, – разговор стал надоедать. – Делай сама.
– А как? – неожиданно спрашивает супруга.
– Ты что, не знаешь, как большинство мужей получают травмы от жен? У тебя скалка есть? Если да, то действуй сама.
Двигаюсь по коммунальному коридору к выходу.
Жена с криком: «Ну у какой же женщины нет скалки», – бежит на кухню и приносит обычную деревянную скалку для раскатывания теста.
Мужик тащится:
– Ну что, сука, ну давай, бей (лексика).
Жена несколько раз тюкает скалкой мужика в лоб. Слабовато. Следов не остается. Видно, как ненависть закипает в супруге. Испугавшись последствий, возвращаюсь в комнату. Но не успеваю. Мужик встает, выхватывает скалку из рук жены, размахивается… В этот момент я невольно прикрыл глаза, ожидая, что сейчас череп супруги просто разлетится на куски. Слышу звук от удара, второй. Оказывается, мужик изо всех сил молотит себя по голове.
– Смотри, скотина, смотри как бить надо (лексика).
Мы вдвоем с фельдшером повисаем у него на руках, пытаясь не то чтобы вырвать из рук скалку, а хотя бы смягчить силу ударов. Бесполезно. Несмотря на то что оба были ростом 190–195 см, мы отлетели, как котята. Последний удар сопровождался звуком раскалывающегося черепа. Все. Кома. Срочно на носилки, в стационар. Когда в приемном покое я пытался объяснить хирургу, что такую травму человек нанес себе сам, то как на больного смотрели на меня. Тут есть один минус я не проследил, выжил ли больной. Если и выжил, то инвалидом. Свой генотип по свету разносить наверняка не будет.
Невообразима человеческая жестокость. Читаю в истории болезни запись терапевта:
«Изо рта – запах алкоголя, походка шаткая, в позе Ромберга не устойчив. Диагноз: «закрытый перелом правого бедра».
С самого утра в отделение реанимации пытается пробраться парень лет 25. Спрашивает про некоего пациента, поступившего к нам накануне с огнестрельным ранением. Но у нас строгий приказ начальства – к больному никого не пускать и информации о его состоянии никому не давать. Кроме компетентных органов. Якобы злодей, подстреливший клиента, – сотрудник милиции. Пытаюсь объяснить посетителю, что вход в реанимацию запрещен, но тот начинает завывать о свободе прессы, про какой-то закон о печати, размахивая удостоверением корреспондента одной из центральных газет. Пытается под моей рукой пролезть в полуоткрытую дверь. Толчок в грудь, щелчок автоматического замка. Вопли продолжаются за закрытой дверью. Но товарищ оказывается весьма инвазивным и своей настойчивостью корреспондент заслуживает уважения. Изучив на первом этаже план эвакуации при пожаре, и раздобыв белый халат, проникает в отделение через черный ход. Тут без помощи охранников было уже не справиться. Совместными усилиями корреспондент выставляется на улицу.
Становится интересно, чья это персона вызывает такой интерес прессы. Жертва милицейского произвола лежит привязанная к койке, с отстреленной мошонкой. Бомж. Еще не отошел после наркоза и бесконечного запоя. К интервью пока не готов. И вид настолько непрезентабельный, что демонстрировать центральной прессе нельзя. Позор для имиджа больницы.
Оставим опрос на вечер.
Но к вечеру опрашивать не пришлось. Ситуацию разъяснил знакомый опер. Было так. Наш бомж жил зимой в пионерлагере. Кормил собак, убирал территорию. Охранником там подрабатывал сержант милиции. Пару дней они вдвоем пили. Стало скучно. Решили поспорить, что сержант с двух метров попадет из своего «ПМа» ему в голову. На что спорили – пока следствие не выяснило. Но сержант проиграл. Промазал. Поставив бомжа к стенке, с двух метров отстрелил ему яйца. Хоть жизнь и вне опасности, зато гарантировано, что своим генотипом наш бомж не будет мусорить по свету и он умрет вместе с ним.
Бомж, похоже, особенно не заметил увечья. По крайней мере на его профессии и образе жизни оно не отразится. Не яйцами же он территорию подметает.
Жил на свете один психопат-истерик. И развлекался он тем, что регулярно прыгал из окна с третьего этажа своей квартиры в «хрущевке». Встанет на подоконник, на публике, естественно, крикнет родным:
– Прощайте!
И прыжок вниз. Ну все знают высоту потолков в «хрущевках», при хорошем навыке можно легко прыгать и с четвертого. Навык у нашего пациента был. За несколько лет только раз подвернул лодыжку. Психиатрическая «Скорая» к нему на вызовы ездить уже давно устала, а упрятать в дурдом надолго не удавалось. Психопатия – пограничное состояние. И вот однажды «Скорая» была где-то рядом и успела подъехать к тому моменту, когда он еще на подоконнике стоял и прощался с родней. А в бригаде у психиатров всегда, почти всегда, трое здоровенных мужиков. Один подскочил к окну, и когда пациент уже был в прыжке, схватил его за голень. Держит одной рукой. Тот висит вниз головой, матерится. Фельдшер кричит: «Ребята, помогите, не удержу». А кухня метров пять, и окошко в старых хрущевках – щелочка, только боком пролезешь. Пока второй к окошку протискивался, первый и не удержал. Короче, психопат аккуратно вошел головой в бетонную отмостку. Как говорят – череп в трусах оказался. Но у родственников почему-то претензий не было. Никто никуда жалоб не писал. Хотели ж помочь. Помогли.
Старая история о том, как морячок, проплававший в автономке с полгода, милостью начальства был снят с корабля и отправлен в отпуск. Получив телеграмму из дома, прилетел откуда-то из Франции. Назавтра должна была состояться экстренная свадьба дочери. Срочность объяснялась просто: дочь была на девятом месяце беременности. Вечерком выпили они с женой бутылку виски и запрыгнули в постель. Понятное дело, истосковался мужичок. Без подготовки попытался внедриться, но сломал член. А кровотечение при этом довольно сильное. Пока оба в темноте разбирались, кто из них так обильно кончил, крови утекло изрядно. Сложность была в том, что перевязать это дело трудно. В институтском курсе дусмургии не было примеров повязок на половой член. Тугую давящую повязку вроде как накладывать не физиологично, а кровь продолжает течь из уретры, мужик льет пьяные слезы по поводу кончины своего маленького дружка. Жена утешает:
– Ты не плачь так, все пришьют. Представляешь, как бы было плохо, если бы это случилось завтра, прямо во дворце бракосочетания?
Уж не знаю как муж, а я представил очень живо, как бы во дворце бракосочетания, прямо во время церемонии, родители невесты ломали член…
Товарищ разочаровал… Утром выясняется, что имеет двоих детей и даже внука. Жаль… Мог бы украсить мой ноябрьский список номинантов. Претендовать на прижизненное вручение премии.
Первый раз человек на охоте с новым ружьем. Красивая игрушка, новенький «Винчестер». 12-й калибр. Хотелось показать друзьям, на что оно способно. А способно оно на многое, способно на хорошую отдачу. И даже, как показалось, что при желании может служить фаллоимитатором. Классика жанра – висящее на стене ружье. А если приклад засунут в штаны – третьего акта ждать не надо. Трагедия случилась на острове в районе Сортавалы. Прикладом отбивает яйца… Пока протрезвели, пока добрались до берега, как назло, ветер, ночь, потом до больнички… В общем, бороться за репродуктивную функцию было уже поздно.
Поначалу товарищ хотел обмануть, говорит – упал. Нехорошо. И друзья с ним, молчат. Пришлось пригрозить: «Ребята, тут варианта два. Либо при отдаче ему прикладом мошонку расплющило, а если нет, то это ваша работа. Как понимаю, на острове, кроме вас, никого не было». Знаю я этот островок, Сикоссари, туда и летом-то редкий турист заплывет, берег у острова каменистый. Причалить к нему сложно, а во время шторма вообще опасно. Осенью, правда, тетерева там останавливаются. Тут все сразу стали говорить. Как товарищ (да выпил-то он вроде немного, как всегда), стал носиться вокруг костра, засунув приклад ружья в штаны. Частушки при этом пел в тему «Опа! Опа!..». И что с ним такое случилось? Всегда спокойный мужик. А вы, спрашиваю, чего смотрели? Ну мы то чего, мы же не знали, что ружье заряжено. Действительно споткнулся, упал, это единственное, в чем не соврал.
Иногда меня спрашивают, а почему вам никто не платит за вредность как психиатрам. Вам тоже приходится общаться с такими же мудозвонами? Отвечаю:
– А потому и не платят, что мудозвоном товарища больше не назовешь. Вот вчера, до случайного выстрела, было еще можно.
Парадоксальная просьба. «Дайте попить!» Первое, что, проснувшись, попросил утопленник после его успешной реанимации и трех дней комы.